Читаем без скачивания Живые души. Роман-фантасмагория - Алена Даль

Прибыв туда, откуда взлетел, Антон увидел встревоженных не на шутку друзей: весть о падении российского пилота с быстротой урагана распространилась по всему Пасси Плен Жу.

– Ну, слава Богу, живой! – облегчённо выдохнули они, увидев хромающего товарища. Потом долго ещё хлопали его по плечам, трепали спутанные волосы, ощупывали руки-ноги, словно желая лично убедиться, что перед ними стоит их друг, а не его бесплотный призрак.

– Живой! – соглашался с ними Антон, только теперь по-настоящему понимая, что это такое.

Глава 13. Возвращение

Промелькнули короткие дни абсолютной свободы, яркие и быстрокрылые, наполненные адреналином через край. Юбилей Палыча померк по сравнению с происшествием в небе. Долго вычерчивали потом схему полёта, анализировали и спорили, пытаясь разобраться, почему параплан Рубина на безопасном доселе участке снесло в ротор, почему в последний момент отбросило от скалы и понесло над лесом? Чем обусловлен такой медленный сброс высоты на сложенном крыле? Наконец, что за неведомая сила швырнула Антона в стог сена, точно попав в цель? Метр влево, метр вправо – и всё могло бы закончиться трагически, и не с кем было бы это обсуждать.

– Зато будет что рассказать потомкам, – приговаривал Геккель, добавляя коньяка в бокал чудом уцелевшего друга.

– Легко отделался, Рубин! – шутили остальные. – Не иначе как в рубашке родился!

– Не-е-е. У него личный контракт с ангелом-хранителем.

– Теперь в небо нескоро? – поддевал Палыч.

– Ну почему же нескоро? – отшучивался захмелевший Антон. – Вот нога заживёт, крыло заштопаю – и вперёд!

– Правильно! – одобрил Эдик, – это как после аварии: чем быстрее сядешь снова за руль, тем скорее забудешь.

Словом, юбилей прошёл на «ура!». Палычу подарили навороченную итальянскую подвеску, о которой тот давно мечтал, и кутили две ночи подряд, пригласив разделить веселье добрую половину жителей и гостей Шамони.

***

Во вторник ровно в девять Рубин открыл дубовую дверь своего пахнущего кожей и сигарами кабинета и понял, что свобода закончилась. Не успел он снять пиджак, как в дверь постучались. На пороге стоял взволнованный начальник геологоразведки Семёнов. Без лишних слов он положил на стол лист бумаги. Это была докладная записка. В ней говорилось о том, что на Вороньем поле, недалеко от лагеря геологов, скоро будет разбит эколагерь. Что можно ожидать от экоактивистов, расположившихся под боком у геологов, предугадать трудно, но соседство было не из приятных. Среди противников добычи никеля нашёлся грамотный человек, потрудившийся найти в кадастровом плане незанятый клочок земли и быстро оформить его в долгосрочную аренду. Так что юридически придраться было не к чему. Семёнов уже попенял Тупикину за проявленную беспечность, но тот, оказывается, всю неделю проболел, на работу не ходил и от предъявленных претензий отмахнулся.

Потом в кабинет зашла Ковалёва и сообщила, что квартальный перерасход сокращён на 87%, но Рубин остался равнодушен к этой новости. Больше всего Рубина интересовала сейчас судьба задержанного Черпака. После первого судебного заседания его дело вернули на доследование. Подробности спросить не у кого. Семёнов знал только часть правды. Орешкин знал больше, но обращаться к нему почему-то не хотелось. Рубин был не в курсе, что поимкой атамана лично руководил Коростелёв – начальник службы безопасности, специально приехавший из Москвы по настоянию президента компании. Не знал он и деталей операции: Новиков не рискнул доверить дело своему слишком щепетильному зятю, хотя в остальном был вполне доволен результатами его работы в Верхнедонске. И сейчас Рубин думал о том, где в данный момент находится Черпак, и какое обвинение ему в итоге предъявлено?

– Распишитесь, Антон Михайлович, – прервал его мысли голос главбуха.

Ковалёва протянула смету представительских расходов, в каждой строчке которой были зашифрованы подарки, откаты и подмазы. В компании действовала особая система внутренних кодов, о которых знали лишь директора филиалов. Новиков требовал от подчинённых неукоснительного исполнения установленных правил кодирования. Здесь, в этой смете, отражались и затраты на информационную защиту проекта, и субсидии на погашение приступов паники Тупикина, и расходы на содержание геолога Курочкина в психиатрической клинике, и уличный фуршет в Чернавске, и прочие траты, привязанные к выполнению основной задачи – утверждения проекта чернавского месторождения к концу следующего года.

Рубин подписал документ и отослал Ковалёву к себе, отложив остальные вопросы на завтра. Возвращение от абсолютной свободы к реалиям жизни требовало времени.

Экран на столе мигнул и залился торжественными аккордами марша Тореадора. Звонил Новиков. Антон нехотя клацнул кнопкой и упёрся в налитые кровью глаза тестя.

– Всё летаешь? – спросил тот вместо приветствия. – Ну, летай-летай, пока летается, – он принуждённо рассмеялся.

– Здравствуйте, Вадим Петрович, – невозмутимо ответил Антон. – Да, решил вот немного развеяться на выходных. Он не стал говорить тестю об инциденте в небе.

– И как – развеялся? – мрачно осведомился Новиков. Он всё знал. – Лучше бы к жене слетал, глядишь – и семью бы укрепил, и сам целее был бы! Не бережёшь ни её, ни себя.

Рубин благоразумно промолчал.

– Ну, что там у тебя, выкладывай! – потребовал президент, переключившись на рабочий лад.

– Перерасход по смете почти погасили, – бодро сообщил Рубин.

– Это хорошо, – голос Новикова потеплел.

– На прошлой неделе подписали Меморандум о взаимопонимании. Зарегистрирована некоммерческая организация «Чернавцы за прогресс». Общественный совет дал согласие на разработку платиноидов.

– Ну что ж, неплохо, – одобрил Вадим Петрович, – по платиноидам подождем заключения аналитиков.

Новиков сделал пометку в своём блокноте.

– Вадим Петрович, есть новости по делу Черпака? – неожиданно спросил Антон – обычно это он отвечал на вопросы тестя.

– А что тебя так волнует этот Черпак? – удивился Новиков. – Ну, посидит несколько лет, пока документацию подготовим и проект утвердим, а там пусть себе дальше атаманствует.

– Несколько лет? – не поверил своим ушам Рубин.

– А ты как хотел? Вымогательство в особо крупном размере – это тебе не пятнадцать суток за мелкое хулиганство, – Новиков озорно подмигнул зятю.

– Так вроде дело вернули на доследование?

– И что с того? Доследуют и посадят! Время ещё есть, – заверил его тесть.

И Рубин понял: посадят. Нажмут на следователя, смастерят улики, подтасуют факты. Антон сжал челюсти: всё что угодно мог он принять в своей работе, но только не сфабрикованных уголовных дел. Горький пример отца, оклеветанного партнёром по бизнесу и незаслуженно обвинённого в финансовых махинациях, навсегда отбил у него охоту играть с правосудием в грязные игры. Отец просидел в тюрьме больше года. В это время бизнес отжали и вывели в оффшор. Потом его отпустили, сняли все обвинения и даже официально извинились. Но отец так и не оправился после этого: не смог вынести позора и через три года умер от сердечного приступа. Ему было сорок восемь… Что за угрозу представляет собою этот Черпак? Всего лишь не очень образованный человек, не разбирающийся ни в геологии, ни в земельном праве. Да, безусловно, лидер, но далеко не всемогущий.

– Сейчас в Чернавске идёт соцопрос об отношении населения к нашему проекту, – напомнил Рубин, – отсутствие Черпака может отрицательно сказаться на его результатах.

– Его присутствие может сказаться ещё хуже, – раздражённо заметил Новиков, – и хватит уже мусолить эту тему! Что, других проблем нет? Ты мне лучше скажи, кто запрос в архив делал по пропавшим в 60-х геологам?

– Запрос? В архив? Я не в курсе.

– Ну, так войди в курс! Узнай, кто там ковыряется в прошлом, а главное – зачем?

– Хорошо, – пообещал Рубин.

– У меня всё. Вопросы есть?

– Нет.

– Тогда до связи.

– До свидания, Вадим Петрович.

Экран погас. Рубин вернулся к работе. Но мысли о Черпаке не покидали его. Не придумав ничего другого, он набрал номер Орешкина.

– День добрый, Антон Михайлович, – приветствовал его вкрадчивый голос директора информагентства. – Чем могу быть полезен?

– Я хотел бы узнать ситуацию по Черпаку. Понимаю, что не совсем по адресу…

– Что вы, очень даже по адресу, – оживился Орешкин. – Что вас интересует? Добавить остроты в публикациях? Накалить обстановку в Общественном совете? Организовать митинг «Чернавцев за прогресс»? Быть может, сделать интервью с адвокатом Черпака?

– А кто его защищает?

– Кого назначили – тот и защищает! – усмехнулся Орешкин. – Общественный защитник, новобранец с институтской скамьи. Сами понимаете, какой в нём толк! – директор информагентства выжидающе умолк. – Но подробности выудить можно. И подать как жест отчаяния уличенного преступника. Голодовка – это ведь не показатель невиновности.