Читаем без скачивания 1917, или Дни отчаяния - Ян Валетов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лето 1912 года. Канн
«Иоланда» стоит на якоре недалеко от набережной. С ее борта в воздух взлетают огненные хвосты фейерверков и рассыпаются в черном бархатном небе. На палубе смеющиеся Терещенко, две его сестры и Николенька.
Рядом с «Иоландой» вторая яхта, почти такая же большая и роскошная – с нее тоже летят вверх разноцветные струи огня. У ее борта Дорик с незнакомыми нам молодыми людьми и девушками. Все кричат, аплодируют и смеются.
Федор и Михаил явно соревнуются друг с другом – зрелище воистину феерическое. Вся набережная освещена зарядами и наполнена разодетой толпой.
Фейерверк бушует над берегом, как полярное сияние.
– Ура! – кричит Дорик и потрясает бутылкой шампанского, из которой во все стороны летят пенные брызги. На его плече висит молодая девушка в достаточно откровенном платье и пьяная до полусмерти.
Февраль 1956 года. Архив КГБ СССР. Комната для чтения документов
– Светские рауты. Игры в казино. Фейерверки в Канне. Театры, балерины, любовницы – случайные и постоянные… – перечисляет Никифоров. – Светский лев. Откуда столько материала?
– Архивы охранного отделения, – сообщает капитан. – Состоял под наблюдением с момента поступления в университет. Дело заведено в 1907 году. Ничего не предпринимали, не опекали, но аккуратно собирали всю доступную информацию…
– Коллеги, – улыбается Никифоров.
– Точно, коллеги, – отзывается капитан без тени улыбки на лице. – Можно только поучиться технике документирования. Технических средств практически не было, сплошная агентурная работа. Мастера вербовки. Вы… Прости, ты бы удивился, увидев списки людей, состоявших в агентах Охранного. Они тщательно отслеживали связи Терещенко с членами императорского семейства, с политиками и промышленниками, собирали информацию о контактах с членами революционного подполья, о торговых партнерах Всероссийского общества сахарозаводчиков и еще попутно имели отдельные дела на членов семьи Михаила Ивановича. После вступления Терещенко в масонскую ложу задокументировано практически все.
– Можно глянуть?
– Зачем спрашиваешь? Конечно. Отдельная папка.
– Ложа «Малая Медведица»…
Никифоров фыркает.
– Детские игры на свежем воздухе…
– Если мне позволительно высказать свое мнение…
– Да говори, говори…
– Не вижу ничего смешного – масоны в России были значимой силой, Сергей.
– Кто б спорил, – говорит Никифоров, – а я не стану. Да не смотри на меня так! Где твое чувство юмора? Название смешное…
– Согласен.
Никифоров листает бумаги.
– Керенский, Некрасов, Милюков, Коновалов, Гучков… Знакомые все лица!
– Гучков состоял в «Военной ложе».
– Да тут материала на сотню авантюрных романов! – искренне восхищается Сергей Александрович.
– Доступ к материалам по делу Терещенко ограничен. Даже тебе выписывали отдельный допуск.
В руках у Никифорова еще одна папка, на обложке выцветшими чернилами надпись: Терещенко Михаил Иванович, общие материалы, 1912 год.
– Что стоит посмотреть здесь? – спрашивает Никифоров, взвешивая на ладони пухлую стопку бумаги.
– Участие Терещенко в открытии больницы на Подоле. Присутствовали – он и чета Ханенко. Значимое событие, широко освещалось прессой. Часть благотворительных программ Фонда Терещенко. Все лето он занимался семейным делом – инспектировал соляные копи в Бахмуте, занимался реконструкцией сахарного завода под Винницей, был правой рукой своего дяди – Богдана Ханенко. Видишь это фото? Заседание Правления Товарищества. Михаил сидит справа от дяди.
– Это Киев?
– Нет, Петербург. А вот это фото – Киев. Фото из архива «Киевских Ведомостей». Дарение картины Художественному музею. Ханенко пригласили Михаила Ивановича на церемонию. Это его тетка – Варвара, она дарит полотно музею. А это – директор музея. Вообще, Художественный музей в Киеве – это дело рук их семьи.
– К своей француженке он так и не поехал?
– Ну почему? – спрашивает капитан, заглядывая в свои записи. – Поехал. В конце августа 1912 года.
Конец лета 1912 года. Париж
Терещенко едет по Елисейским Полям в открытом автомобиле.
Машина останавливается возле знакомого дома – тут находится квартира Маргарит.
Он взбегает по лестнице – в руках Михаила огромный букет роз.
Маргарит открывает дверь на стук и замирает от неожиданности – Терещенко почти не видно за букетом, настолько он большой.
Они целуются. Букет падает на пол.
– Почему ты не предупредил? – спрашивает она.
– Хотел сделать тебе сюрприз!
– Где ты был столько времени?
Он отстраняется, продолжая держать ее в объятиях.
– Работал, любимая…
Маргарит прижимается к его плечу, на глазах у нее слезы.
– Глупости какие… – говорит он. – Ну зачем слезы? Ты же знала, что я тебя не забыл. Я посылал тебе цветы каждую неделю, писал, звонил…
– Тебя очень долго не было. Прости. Это от радости.
– Я тоже очень скучал по тебе.
Михаил смотрит на нее, но Маргарит прячет лицо.
– Перестань, – улыбается Терещенко. – Слезы тебе к лицу. Ты и с ними красавица! Я приехал, чтобы пригласить тебя на ужин. Одевайся! Только не у меня на глазах, а то не будет ни ужина, ни сюрприза!
Теперь уже улыбается Маргарит.
– Подожди…
– У тебя пять минут! – командует Мишель.
– Десять! – возражает она.
– Хорошо – десять! – соглашается Терещенко. – Но не более!
Маргарит выходит из гостиной.
Они спускаются по лестнице.
Красивая пара – он в смокинге, она в элегантном вечернем платье – достаточно строгом, но далеко не целомудренном.
Машина едет по парижским улочкам, выскакивает на Бульвары.
Маргарит придерживает шляпку руками. Терещенко смеется.
Вечереет. Загораются мягким светом газовые фонари.
Пара выходит из авто возле ресторана «Максим». Метрдотель встречает их у входа.
Зал пуст и украшен цветами. Играет струнный оркестр. Официанты и повара стоят в ряд, встречая гостей.
– Ты никогда не была у меня на родине, и я решил привезти ее тебе, – объясняет Терещенко. – И украинские повара, и официанты, и метрдотель, и музыканты, и икра, и рыба, и дичь – привезены из моей страны. Даже шампанское из царских погребов в Абрау-Дюрсо… Так что сегодня в «Максиме» русский вечер.
Мишель и Маргарит садятся за столик.
– Мне нравится, – говорит она, оглядываясь. – Цветы, музыка, мы вдвоем… У тебя на родине так извиняются перед обиженными девушками?
– Я могу даже стать на колени!
– Тогда тебе стоит сделать русские вечера традицией. Я никогда не видела тебя на коленях!
Терещенко без стеснения опускается на колени.
– Теперь видишь? – спрашивает он. – Ты – единственная, перед кем я готов это сделать. Я прошу прощения за то, что так долго не приезжал к тебе, и готов искупить свою вину. Приглашаю тебя в Канн, Марг. Хочу познакомить тебя с «Иоландой»…
Улыбка слетает с лица Маргарит.
– Кто такая Иоланда?
– Да перестань ты, глупенькая… Что за ревности? «Иоланда» – это моя яхта!
Терещенко берет в руки ладонь Маргарит и нежно целует пальцы.
– Поедем сегодня ночью, дорогая. Я обещаю – это будет восхитительная неделя. Самая лучшая неделя в нашей жизни!
Средиземное море. Яхта Михаила Терещенко «Иоланда». Вечер
Яхта идет мимо мыса Антиб. Терещенко и Маргарит сидят на палубе, любуясь начинающимся закатом. Кричат чайки. Едва слышно дышит могучая паровая машина «Иоланды». Лица у Маргарит и Мишеля умиротворенные.
– Маргарит, – говорит Терещенко. – Как бы ты отнеслась к тому, чтобы уехать из Франции?
– Зачем? – с удивлением спрашивает она. – И куда?
– В Петербург. Со мной.
– С тобой? Ты зовешь меня замуж, Мишель?
Он качает головой.
– Я зову тебя с собой, Марг… Я не могу на тебе жениться.
Она смотрит на Мишеля без всякого дружелюбия. Чувствуется, что разговор ей неприятен.
– Тогда не стоит об этом говорить. Мы провели прекрасную неделю. Ты не солгал – это были самые лучшие дни в нашей совместной жизни. Постарайся не испортить впечатление.
– Марг, я бы женился на тебе сегодня же, я хочу этого всем сердцем! Но я не могу переступить через…
Он запнулся.
– Я знаю, – говорит Маргарит, – что твоя мать меня ненавидит!
– Она не ненавидит… Понимаешь, у нее свой взгляд на брак.
– Надеюсь, тебе не надо напоминать, что это твой брак, а не ее? Я не собираюсь выходить замуж за твою мать.
– Маргарит, не злись… Я уверен, что рано или поздно мама изменит свое мнение. Она просто не знает тебя! Поверь, вообще-то у нее золотое сердце. Ты убедишься в этом, когда вы познакомитесь поближе.
– В мои планы, – отрезает Марг, – не входит знакомиться с ней поближе. И давай закончим этот бессмысленный разговор. Мы вместе почти пять лет, и все это время ты рассказываешь мне, что твоя маман обязательно изменится. А что ты расскажешь мне, когда она изменится в худшую сторону?
