Читаем без скачивания Тяжесть измены (СИ) - Айверс Наташа

— А что бабка? Она её растила. И, судя по всему, растила строго. Но никакого детдома, никаких издевательств. Просто требовательная, строгая училка, которая старалась воспитывать и за маму и за папу.

— Неужели Маша так ненавидела своих родителей, что всем рассказывала об их смерти?

— Ну, тут всё просто.

Сергей усмехнулся, качнул головой.

— В восемнадцать лет деньги от родителей начали иссякать. А у Маши и Коли запросы были… приличные.

— Коля — это тот самый бывший?

— Он самый.

Сергей сделал ещё глоток чая.

— Маша злилась. Орала, бесилась, говорила, что отец предатель, что бросил её ради новой семьи. А потом… как-то внезапно успокоилась.

— Почему?

— Потому что у неё снова появились деньги.

Ирина покачала головой.

— И бабка не знала, откуда?

— Нет. Говорит, что видела, как внучка стала чаще пропадать по клубам, но в университет ходила исправно, зачёты и экзамены сдавала без проблем, так что Елизавета Петровна вопросов не задавала. Списала на молодость.

— А Коля?

— С ним всё сложнее. Бабка сказала, что он сделал внучке предложение, а она… рассмеялась ему в лицо.

— Она отказала?

— Да. И не просто отказала. Она его унизила. Он пришёл к бабке в слезах и соплях, рыдал, жаловался, что любит её, а она… Она не воспринимает его всерьёз. Он недостаточно богат, у него нет ни связей, ни власти, ни стержня. Он — мямля.

— Но он не ушёл?

— Нет. Вроде бы как пытался, какое-то время ходил подавленный, но потом успокоился. А куда он уйдёт? Квартира-то его. Вот они и продолжили жить вместе. Бабка говорит Николай был шалопаем в школе, но Мария взяла над ним шефство, он исправился, перестал гулять. Даже начал работать. Ну а после того как Мария ему отказала, бабке его жалко стало. Они с Марией как разругаются, он к Елизавете Петровне идёт. Сидит за компом в бывшей Машиной комнате, которую оборудовал под кабинет. Часами, иногда днями. Говорит ей, что работа у него такая.

— Работал кем?

— Вот этого она не знает. Но после разговора с Артёмом, тот вызвал Андрея и попросил разрешения посмотреть комнату Коли. Бабка разрешила, но попросила ничего не трогать.

— И что он сделал?

Сергей ухмыльнулся.

— Андрей сразу понял, что Коля — не просто айтишник, а серьёзный технарь. Мощный системник, кучи проводов, внешние накопители, роутеры, какие-то сетевые приборы. Всё выглядело слишком профессионально.

— Но если он хакер, разве он бы не стёр все следы? — нахмурилась Ирина.

— В том-то и дело, что он и не думал, что кто-то полезет в «его» комнату. Бабка говорила, что он вообще никого туда не пускал. Даже она один раз зашла, просто пыль протереть, так он потом ей такой скандал закатил, что мол она ему «все провода перепутала», что она больше туда и не совалась.

— И что Андрей смог сделать?

— Пока немного. Коля, конечно, не дурак. Жёсткие диски отключены, система запаролена, на мониторах просто чёрный экран. Но комп был подключён к сети и не был обесточен полностью. А значит в нём остались остаточные данные. Журналы сети, временные файлы, кэш. И если знать, куда смотреть, можно вытащить что-то полезное.

— Как?

— Андрей зашёл через свою систему — загрузил с флешки Live OS, не трогая основную систему. Это дало ему доступ к сетевым журналам и логам подключений.

— Откуда ты всё это знаешь?

Сергей наклонился ближе.

— Ну так я после этого целую неделю лекции выслушивал.

Он хмыкнул, кивнув в сторону Андрея. Ирина нахмурилась.

— И что нам дадут эти данные?

— Громов подал запрос на официальную экспертизу, — сказал Сергей. — Если следствие не затянет с ответом, мы сможем сверить данные с тем, что уже нашёл Андрей.

— Что именно?

— Историю входов в твои аккаунты, список устройств, геолокацию в момент отправки писем. Если удастся доказать, что ты физически не могла их отправлять, это сломает всю их версию.

— А если не удастся?

— Тогда у нас остаётся Андрей, — спокойно ответил Сергей. — Он уже проверяет журналы активности и историю входов на аккаунтах Алексея, потом займётся твоими. Может найти что-то, о чём следствие даже не подумает.

— Думаешь, этого хватит?

— Пока не знаю. Но мы начнём с этого.

Прежде чем Сергей успел продолжить, в тишине квартиры раздались два коротких звонка в дверь.

Ирина вздрогнула, её пальцы непроизвольно сжались на чашке. Она посмотрела на Сергея, но тот уже поднялся, бросив короткое:

— Это свои.

Дверь открылась, и на пороге появился молодой мужчина, лет тридцати.

Высокий, подтянутый, мускулистый. Коротко подстриженные тёмные волосы, резкие черты лица, голубые глаза — жёсткие, холодные, внимательные. В его взгляде не было агрессии, но и тепла тоже не было.

Он был бы красив, подумала Ирина, если бы хоть раз улыбнулся.

Но он не улыбался.

От него исходило странное ощущение скрытой опасности. Как будто перед ней стоял человек, который не просто умеет причинять вред — а умеет делать это хладнокровно, методично и без лишних эмоций.

Ирина вдруг подумала, что не хотела бы оказаться на его пути, если однажды он решит, что она ему мешает.

— Проходи, Артём, — спокойно сказал Сергей, отходя в сторону.

Мужчина шагнул внутрь, скользнул по Ирине взглядом, задержался на секунду и кивнул.

Не спросил, кто она.

Просто зафиксировал её присутствие.

А потом повернулся к Сергею и спокойно, без малейшей эмоции произнёс:

— Нашёл Николая.

— Где?

— В СИЗО.

Глава 19

Артём, бросив эту ошеломляющую новость, как ни в чём не бывало, развернулся и направился в гостиную, где за компьютером сидел Андрей. Они, понизив голоса, начали что-то обсуждать.

Ирина растерянно посмотрела на Сергея, вскинув бровь, словно спрашивая: «И всё? Продолжения не будет?»

Тот хмыкнул, качнул головой и пожал плечами.

— Судя по всему, новости он приберёг до прихода Алексея. Думаю, расскажет позднее. А сейчас, — он взглянул на часы, — пора обедать. Алексей наверняка вернётся голодным.

— Что собираешься готовить? Я могу помочь.

— Разогреть борщ, нарезать укроп и поджарить сухарики.

Она кивнула и последовала за ним на кухню.

По кухне быстро разлился аромат домашней еды. В холодильнике стоял приготовленный заранее торт «Птичье молоко», накрытый плёнкой. На плите грелась кастрюля с борщом, а Сергей молча достал противень, чтобы отправить в духовку подсушенные кусочки хлеба с чесноком.

— Не знала, что ты умеешь готовить, — с лёгким удивлением заметила Ирина, глядя, как он ловко нарезает хлеб ровными кубиками.

Сергей усмехнулся, но в его глазах мелькнула тень.

— Не то чтобы умею… Просто есть пара блюд, которые у меня получаются. Остальное — это горелая картошка, присохшая к сковороде яичница и пельмени, слипшиеся в один большой комок.

Она хмыкнула, бросая в миску рубленую зелень.

— Но борщ и торт явно не из этой категории.

Сергей ненадолго замер, сжимая нож в руке.

— Да, — глухо ответил он. — Эти блюда любила моя жена.

Она медленно подняла на него взгляд.

Он стоял, всё так же держа нож, но теперь будто смотрел куда-то сквозь неё.

— Я… готовил их для неё на каждый день рождения, на праздники. Это были мои… так сказать, фирменные блюда.

На кухне повисла тишина, нарушаемая только мерным тиканьем часов на стене.

— Это было единственное, чем я мог её порадовать, когда не мог помочь иначе. А теперь… теперь это просто привычка. Или, может, ритуал. — Он усмехнулся, но улыбка вышла кривой. — Хотя, если честно… всё бы отдал, чтобы ещё хоть раз их… — он резко кашлянул и отвернулся.

Ирина почувствовала, как в груди болезненно сжалось.

— Прости, я не хотела…

— Всё в порядке, — сказал он спустя пару минут, выравнивая дыхание. Когда он снова взглянул на неё, в его глазах читалась усталость, но улыбка была мягкой. — Просто… когда теряешь близких, которых любил, остаётся пустота. Её ничем не заполнить.