Читаем без скачивания Любви навстречу - Мари Клармон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не стой столбом. Дай мне пройти.
Гривз мгновенно отскочил от двери и пробормотал:
– Ваша светлость, чем я могу помочь?
– Проводи доктора в красную гостиную сразу, как только он появится.
Мэри наблюдала за хозяином и слугой с нескрываемым интересом. Должно быть, пожилому дворецкому еще не приходилось видеть в доме женщин в подобном состоянии.
– Конечно, ваша светлость, – ответил Гривз, в ужасе глядя на изувеченное лицо Ивонн. – Она поправится?
Мэри тронула дворецкого за плечо.
– Конечно, поправится.
Старик тут же закивал и пробормотал:
– Вот и хорошо, вот и хорошо…
Мэри повернулась к Эдварду, но тот уже шагал к широкой лестнице. Она посмотрела на него с нежностью. Герцог Эдвард Барронс – воистину благородный мужчина, небезразличный к судьбе женщин, зависевших от него.
Мэри стояла посреди кабинета и смотрела на огонь в камине. Сейчас ее место было рядом с Ивонн, но слишком многое предстояло обдумать…
Итак, вместо того чтобы сидеть у постели своей благодетельницы и держать ее за руку, она ждала Эдварда в его кабинете. И в голове ее мысли проносились одна за другой. Нужно было решить, куда и как ей бежать, где спрятаться, пока ее отец не разрушил и жизнь Ивонн. И еще…
И еще ее терзала жажда опиума. В последние дни Мэри удавалось обуздывать свою привычку; приходилось безропотно терпеть тупую боль во всем теле. Теперь же боль стала необычайно резкой, и Мэри ужасно хотелось найти утешение…
Мэри в отчаянии зажмурилась. О, как же она ненавидела своего отца! Впрочем, слово «ненависть» уже не могло выразить ее чувства, оно было слишком слабым для того, что обозначить ее отношение к этому ужасному человеку.
– Он скоро объявится, – сказал герцог, входя в кабинет.
Мэри невольно сжала кулаки. Она тотчас поняла: Эдвард имел в виду не доктора – тот уже давно прибыл, начал лечение, а потом дал Ивонн настойку опия, чтобы она могла забыть кошмар минувших часов и спокойно заснуть.
Эдвард говорил о ее отце. Скоро он приедет, заявит свои права на дочь и вновь отправит ее в приют для душевнобольных.
Мэри молчала. К чему было озвучивать то, в чем оба они отдавали себе полный отчет? Герцог Даннкли отправил ей свое кровавое послание, использовав близкую подругу ее матери в качестве посыльного.
И было ясно: этот злодей не остановится ни перед чем. И, конечно же, он рано или поздно ее найдет, и тогда… Ох, об этом Мэри даже думать не хотелось. Ей оставалось лишь молиться, чтобы смерть была быстрой.
Но как же так? Неужели ей не спастись? Наверное, должен быть какой-то способ остановить отца. Нельзя жить в вечном страхе смерти или в ожидании нового заключения в аду сумасшедшего дома.
Что ж, возможно… Возможно, удастся убить его! В конце концов, на руках Мэри уже была кровь. Ей смутно вспоминалась стычка с надзирателем, и она помнила тот острый железный штырь, который ей удалось в него вонзить. Наверное, даже следовало как-нибудь избавиться и от герцога Даннкли, разве не так?
– Мэри…
Она по-прежнему молчала, глядя в камин ничего не видящими широко распахнутыми глазами. Языки пламени жадно лизали черный уголь.
– Мэри, тебе нельзя здесь оставаться.
Она провела рукой по мрамору каминной полки, украшенной резными птицами и растениями. Пальцы приятно скользили по гладкому теплому камню.
– Значит, снова бежать? – пробормотала Мэри, обращаясь скорее к самой себе. Но куда? Ведь ей некуда больше идти…
Эдвард тяжело вздохнул.
– Да, снова. Я не вижу иного выхода. Он знает, где ты. Видишь, в каком состоянии Ивонн? Но это ничто по сравнению с тем, что он сделает с тобой.
Мэри хотелось кричать от отчаяния. Но что толку кричать? Ей следовало взять себя в руки и не впадать в истерику – только так можно было выжить. Все это время она стремилась стать сильнее, и вот теперь, в решающий момент… Увы, душевные силы покинули ее, а инстинкт подсказывал: надо забиться в угол и ждать.
С минуту помолчав, она спросила:
– Но куда мне бежать?
– Куда нам бежать – ты ведь это хотела сказать, не так ли?
Мэри в растерянности заморгала:
– Не понимаю…
Эдвард прошелся по комнате; ее элегантное убранство удивительно подходило его благородному и мужественному облику. Он уже избавился от сюртука и галстука, а в расстегнутом вороте белой рубашки виднелся треугольник бронзовой кожи. Закатанные же до локтя рукава открывали взору сильные мускулистые руки, покрытые темными волосами.
Остановившись посреди кабинета, герцог проговорил:
– Мэри, ты прекрасно знаешь, что я не отпущу тебя одну.
Ей очень хотелось верить ему. При мысли о том, что она действительно нужна этому великолепному мужчине, сердце Мэри учащенно забилось. А от пристального взгляда его темных глаз в ее груди начал разгораться огонь. Но с какой же легкостью ему далось это признание… Она не знала, что и думать. Можно ли доверить ему свое сердце? Или риск обжечься слишком велик? Может, Эдвард действительно хотел узнать ее настоящую? Или его пьянило ощущение власти над жизнью других людей, а спасение несчастных для него такой же наркотик, как для нее – опиум?
Шагнув к Мэри, он вдруг сказал:
– Но бегство – лишь временное решение. Потом ты встретишься лицом к лицу со своим отцом, и мы его уничтожим. Однако сначала… Я отправил записку Пауэрзу. Мы найдем для тебя безопасное место. – Эдвард сделал паузу и с яростью добавил: – Твоему отцу не выйти сухим из воды!
– Нет, я не позволю ему издеваться над близкими мне людьми, пока я трусливо прячусь, – решительно возразила Мэри.
– Тогда нам нужен план. Затаимся на какое-то время и все продумаем.
До нее не сразу дошел смысл его слов. Выходит, Эдвард не только не бросит ее перед лицом опасности, но и поможет отомстить? С трудом оторвав от него взгляд, Мэри вновь повернулась к каминной доске с выточенными на мраморе птицами. Немного помолчав, она пробормотала:
– Я никогда не смогу тебя отблагодарить, Эдвард.
– Ты прекрасно знаешь, что мне не нужна твоя благодарность.
Она хмуро смотрела на огонь. Тепло камина, наконец, проникло сквозь плотную ткань ее платья и теперь приятно согревало.
– Я до сих пор не знаю, что именно тебе нужно.
– Я уже говорил, – ответил герцог. – Я желаю твоего благополучия. И хочу, чтобы ты освободилась от отца.
Мэри прикусила губу. Слова его были предельно просты, но их истинный смысл… Он ускользал от нее. Эдвард явно что-то скрывал. Но как добиться от него правды?
– Ты правда меня не бросишь?
– Никогда. Не веришь?
Мэри пожала плечами. Любые слова не значили ровным счетом ничего. Только поступки имели значение. Ее горький опыт подсказывал: всегда и во всем следовало искать подвох. Почему Эдвард так настойчиво предлагает свою помощь? Уж точно не из-за любви. Ни один человек в здравом уме не мог бы полюбить такую, как она. Эдвард никогда не удостоит ее своей любви. К тому же, он неохотно признавал свои слабости.