Читаем без скачивания Винтовка Фергюсона - Луис Ламур

Незнакомец выглядел не старше тридцати пяти — ненамного старше меня, красив, благодушен, очевидно, получил хорошее образование. Держится с шиком и не показывает беспокойства, находясь среди людей, с которыми недавно обменивался выстрелами.

— В таком случае никаких трудностей, разумеется, не возникает, — бодро заявил он, протягивая ладони к огню. — Лусинда, собери, пожалуйста, что хочешь взять с собой, и можем ехать. До нашего лагеря недалеко. У меня много людей, гораздо надежней охрана, чем эта горстка, если позволите.

В первый раз за все время я взял слово:

— Боюсь, это не столь просто, как вам кажется. Мисс Фолви находится здесь, потому что такова ее воля. Мы считаем, что вполне способны проводить ее, куда она направляется.

Он посмотрел на меня. Тень от скалы наполовину скрывала мое лицо, и ему приходилось напрягать зрение. Однако мое заявление ни чуточки его не взволновало.

— Просто, что дальше некуда. Молодой леди в летах мисс Фолви лучше быть со своими родственниками. Против вас, джентльмены, я ничего не имею, но, конечно, собственная плоть и кровь…

— Я с вами незнакома, — спокойно произнесла Лусинда. — Отец говорил при мне о своем сводном брате, из которого вырос законченный мерзавец.

Толли хихикнул. Черты Рейфена Фолви напряглись. Но в следующую секунду он улыбался.

— Он шутил, естественно. Мы с братом часто так развлекались. Меня он называл паршивой овцой семьи, себя — блудным сыном, намеренным вернуться, — все смехом. Давай, Лусинда, пошли. Хватит разговоров.

Она помешкала, начала:

— Я…

Хорхе Улибарри прервал ее. Неожиданно выступив на свет, он ткнул пальцем в направлении пришельца:

— Он убил вашего отца! Застрелил мистера Конвея!

Лицо Рейфена Фолви застыло гневом.

— Ты, вот как? В следующий раз живым не уйдешь.

В его руке оказался пистолет.

— Лусинда, пойдешь со мной, быстро! Первый, кто дернется, отправится на тот свет. — Извлек второй пистолет. — Следующая очередь, Лусинда, твоя.

Ни у кого из нас не было оружия, ни в руках, ни под руками. Мой «фергюсон» ждал под краем одеяла, но ведь надо сначала вытащить его, развернуть дулом в противоположную сторону, потом только стрелять. Будет поздно.

Из спрятанного шалашика прямо за спиной Фолви раздался голос Айзека Хита:

— В тридцати ярдах, полковник Фолви, из винтовки я не промахнусь. Пуля вырвет крестец и раздерет вам живот. Не думаю, чтобы вам этого хотелось.

Азартным игроком наш гость не был, я сразу это заметил. Он не имел против убить кого-нибудь, в сущности, жаждал убить, но сам умирать не рвался и остаться брошенным на смерть — тоже. С ружьем, нацеленным в спину, поделать он не мог ничего и понимал это. Я поднялся на ноги и небрежно потянулся за одним из своих пистолетов.

— Осмелюсь предложить вам, сэр, уехать из этого лагеря. И так ехать и ехать. Когда я опять начну стрелять, позабочусь разглядеть цель получше.

— Значит, это вы были там, в лесу? Вы лучший охотник, чем кажетесь с виду. — С непонятным блеском в глазах он пристально уставился на меня. — А? Вы очень похожи на Ронана Чантри. Собственно, — он прищурился мне в лицо, — вы и есть Ронан Чантри.

— Вы в лучшей позиции, нежели я, сэр.

— У вас состоялся поединок с моим приятелем. Я должен был участвовать в качестве его секунданта, но меня задержали, и я не успел.

— Так он был ваш друг? Повнимательней надо бы выбирать друзей.

Он благожелательно мне улыбнулся.

— Его единственным недостатком я полагаю неумение стрелять. На его месте я бы попал.

Эта наглость меня разозлила.

— У вас имелась возможность попробовать силы сегодня, и вы управились ничуть не лучше.

Если я когда видел смерть во взоре человека, так это теперь.

— В следующий раз исправлюсь. Я вас убью, друг хороший, и с большим наслаждением.

Перестав обращать на меня внимание, он резко повернулся к Лусинде.

— Вам выгоднее пойти со мной. Я хотя бы оставлю вам чего-нибудь на платья. Это больше того, что вы получите от этого сброда.

— Они порядочные люди, сэр. Можете вы сказать так о себе?

— Мне это все равно, — пожал плечами Фолви. — Через денек-другой я заберу и тебя, и все твое приданое. А когда я с тобой разберусь, то, что останется, могут использовать индейцы. — Круто развернувшись, он метнул взгляд в каждого по очереди. — Что до вас, всех выживших привяжут к муравейникам, можете быть спокойны.

Он вспрыгнул на лошадь, сунув для этого один из пистолетов за пояс, и, не оборачиваясь, поехал вниз по тропе.

Долгие минуты никто не говорил и не двигался. Нарушил молчание Соломон Толли:

— Лучше не ставить этого человека слишком низко. Он, конечно, дрянь, но смелый до чертиков. Нужны крепкие нервы, явиться сюда и так разговаривать.

Я взглянул на Лусинду.

— Он брат вашего отца?

— Да, но на ножах с ним с самого детства. Я вспомнила кое-какие разговоры, но я мало бывала с отцом и знаю об этом человеке не слишком много.

Дождь кончился, и вдруг мы почувствовали, что место нам опротивело. Обменявшись несколькими словами, чтобы убедиться во всеобщем согласии, мы оседлали лошадей и двинулись по тропе дальше. Устроили стоянку в изолированной рощице, чуть ли не на рассвете, три часа проспали и снова отправились в путь.

Мы упомянули Огайо с умыслом, в надежде, что наши преследователи повернут в ложном направлении, но не в очень большой надежде. Нашей целью оставались деревни манданов, дорога туда была дальней и тяжелой. Сперва еще надо найти клад — если он есть в природе, — а Рейфен Фолви именно этого момента и поджидает.

Несомненно, нечто ему известно, но не все. Чтобы разыскать сокровища, он нуждается в нас, а у нас нет выбора. Придется найти спрятанное, а после уносить ноги, как сумеем.

Меня снедало беспокойство, как, по всей вероятности, и всех нас. Супостат у нас объявился хоть куда. Недооценишь — жди беды.

Соломон Толли и я рели поход.

— Неплохо нам разузнать о нем побольше. Сколько у него народу, как вооружены, насчет коней опять же.

— Толково рассуждаешь. Вот только времени нема. На мой взгляд, надо двигаться не останавливаясь, а хапнем золото — удираем что есть духу.

Наш недавний собеседник показал не один ум, но и коварство: бдительный, хитрый, брызжущий ненавистью. Следует пребывать настороже каждую секунду.

Толли и я продолжали обсуждение, непрерывно держа глаза открытыми, уши на макушке. Скорее всего мы прилично опередили противника, но положиться на подобное соображение — значит напрашиваться на проблемы.

Дважды мы меняли направление. Не раз спускались в воду ручьев и поворачивали назад, выбираясь там, где каменистая поверхность почти не сохраняла следов, затем погружались в непролазные дебри. Переносили свалившиеся деревья, чтобы легли поперек тропы, выбирали дороги, по каким нормально никто бы не поехал, и всё время сознавали: вполне вероятно, дурачим мы лишь самих себя.