Читаем без скачивания Халява для раззявы - Кондратий Жмуриков

Через два с половиной часа из общежития Института Культуры вышли Максим, Марина и молодая женщина, около тридцати лет. Марина проводила своих гостей и отправилась по делам.

– Ну, Фаина, – улыбаясь произнес Максим, – привыкай к своему новому имени и образу.

– Да, легко тебе говорить, – пожаловался Филимон, – Знаешь как ноги в этом дурацком капроне чешутся. А чесаться нельзя, сразу зацепки будут. Как я в этих вещах ходить буду, а тем более работать, не представляю.

– Ладно, успокойся, – перебил его Максим, – Главное настройся, что у тебя один-два дня. Не больше. Ты должен узнать там ли марка и все. Два дня, не больше. Вечером будешь выходить, на прогулку. На всякий случай дам тебе телефон одного моего приятеля. Звонить туда в крайнем случае. Понял?

– Понял, понял, – уныло ответил Филимон.

– Да не дрейф, все будет хорошо. А я тем временем попробуют наведаться по другому адресу. На всякий случай. Сейчас я позвоню этой Маргарите Львовне и скажу, что тебя пришлет фирма. А потом позвоню на фирму и от имени Козллодоевской откажусь от услуг «Домостроя». А то пришлют девицу, а там ты…

– Макс, – вдруг проговорил Филимон, – а если я ей не понравлюсь и она меня не возьмет на работу? Что тогда?

– Возьмет, возьмет. – успокоил его Максим. – Хоть на два дня, а возьмет. Сегодня у нас пятница, фирма на выходные не работает. Так что два дня твои. А потом пусть остается без горничной, если хочет. Мы с тобой будем уже далеко.

Макс достал карточку таксофона, отыскал ближайший автомат и набрал номер Козлодооевских. Ту-ту-ту-ту-ту-ту… К телефону долго никто не подходил, Максим хотел уже бросить трубку, но шестым чувством почувствовал, что сейчас ему ответят. Так и вышло.

– Да, слушаю, – раздался в трубке раздраженный визгливый голос.

– Квартира Козлодоевских? – имитируя женский голос, спросил Максим.

– Да, да.

– Могу я поговорить с Маргаритой Львовной?

– Да, вы уж с ней говорите.

– Добрый день, с вами говорят из фирмы «Домострой»…

– Ага, вот вы как раз мне и нужны. Я выгнала сегодня вашу девчонку. Эта дура ленивая неряха, слишком много ест и вертит хвостом перед моим мужем. Где вы ее откопали, эту мерзавку?… – не давая вставить слово тараторила Маргарита Львовна, – Теперь я как должна сама отвечать на ваши дурацкие телефонные звонки, идти в магазин за хлебом и выгуливать собаку…

– Маргарита Львовна, мы в курсе вашего конфликта с Катериной…

– Конфликта?! – снова перебила Козлодоевская Максима, – Больно много чести, чтоб у меня с этой вертихвосткой был конфликт. Я требую, чтобы ее уволили. Немедленно, иначе…

– Маргарита Львовна, голубушка, мы все сделаем, мы все исправим. Направляем к вам нашу лучшую девушку, Фаину Иванову. Надеемся, что она вам подойдет. Если нет, то в понедельник вы выберите подходящую кандидатуру.

И не давая Маргарите Львовне продолжить, Максим повесил трубку.

Следующий звонок был сделан на фирму «Домострой». Максим, визгливо-истеричным голосом, напоминающим голос Козлодоевской, не стесняясь в выражениях, отказался от услуг фирмы и дальнейшего сотрудничества, пригрозив всеми карами за нанесенный моральный ущерб.

– Ну все, почва подготовлена, действуй Фил! Желаю удачи!

Максим поймал такси, назвал адрес и скоро они уже поднимались в квартиру Козлодоевских.

– Ни пуха, ни пера – пожелал Максим. – Я тут постою, послушаю как все пойдет. А ты давай смелей. Считай, что марка уже у нас в руках.

Филимон на ватных ногах подошел к двери и дрожащим пальцем надавил на звонок. Сердце его бешено стучало, зубы отбивали барабанную дробь, а в желудке было ужасно неуютно борщику с таким аппетитом поглощенному недавно. Дверь долго не открывали и Филимон не веря своему счастью хотел удалиться. Но тут дверь распахнулась и на пороге величественным монументом возникла мадам Козлодоевская. Она была все в том же японском халате, только выражение лица сделалось еще злобнее.

– Ты из агентства? – бесцеремонна тыкая, спросила она. – У тебя еще какое-то дурацкое имя. Фигня, что ли…

– Фаина, – дрожащим голосом, от волнения похожим на женский, ответил Филимон.

Маргарита Львовна несколько минут пристально разглядывала Филимона, не впуская в квартиру. Потом сказала вслух, как бы продолжая внутренний диалог сама с собой:

– Так… Страшненькая, это хорошо. Это плюс. Ты из города?

Филимон мотнул головой, сглотнув слюну.

– Это хорошо. А то эти деревенские кобылы так и норовят забеременеть от городских. Семья есть?

– Нет… Но у меня жених есть… – поспешно ответил Филимон, боясь, что отсутствие семьи сделает его персону нежелательной в этом доме.

– Дети…?.

Филимон отрицательно покачал головой.

– Так, это хорошо. А то знаю, я этих мамаш-одиночек. Детей нарожают, потом ищут им отцов.

– Куришь, пьешь?

– Что вы, что вы – замахал руками Филимон Аркадьевич.

Маргарита Львовна в последний раз окинула взглядом свою будущую горничную, так сказать контрольный выстрел, и впустила в квартиру.

Только тогда, Максим, сидевший в засаде, облегченно вздохнул и закурил. Ну что ж, лед тронулся…

– Ну что, спать будешь комнате за кухней. У нас там диванчик стоит, тумбочка. Выходной один, на наше усмотрение, мужиков в дом не водить, с гостями шашней не заводить. Да, кто на тебя польститься? Это я так, по привычке, – инструктировала хозяйка Филимона. – Больничных не оплачиваем, тут тебе не профсоюз. Питание трехразовое, вычитаем из жалования, ешь ты или не ешь, без разницы. Рабочий день не нормированный. Там на тумбочке список лежит всех твоих обязанностей. Понятно?

Филимон кивнул головой, хотя он сильно сомневался, что к этим самым обязанностям успеет приступить. Так как каждую секунду ждал разоблачения.

Комната оказалась маленькой, скорее похожей на кладовку, чем на жилое помещение по размерам. Спартанская обстановка делала жилье похожим на монашескую келью по духу. Ни телевизора, не радиоприемника, по штату горничной, видимо было не положено. Филимон взглянул ради любопытства на этот самый список и понял почему. В обязанности горничной не входило разве только мытье автомобиля и массаж. Тут был и выгул собаки (вот этот факт с одной стороны облегчал задачу Филимона, было чем оправдать отлучки из дома, для встреч с Марксом. С другой стороны, если есть собака, значит свободно разгуливать по квартире в отсутствие хозяев будет сложнее), и полив цветов, и сухо-влажно-генеральная уборка ежедневно, (если учесть количество комнат – девять, плюс ванная и санузел выходило прилично) и закупка продуктов, и готовка завтраков, сервировка к чаепитию, разогревание ужина, мытье посуды, и полировка мебели, и выбивание ковров, и прислуживание за столом при гостях, и уход за коллекцией хозяина… Естественно, что при таком количестве дел несчастной горничной было не до развлечений. Хорошо хоть белье сдавали в прачечную, но нести его туда – обязанность горничной. Последний пункт – уход за коллекцией, заинтересовал Филимона особенно. Что входило в понятие уход он пока не знал.

– Да, забыла предупредить, у меня все горничные ходят в униформе. – без стука заглянув в комнату объявила Маргарита Львовна. – Сейчас я тебе ее принесу.

«Только это мне не хватало,» – пронеслось в голове у Филимона Аркадьевича, – «Надеюсь „мадам“ не будет наблюдать за моими переодеваниями».

Через пару минут Маргарита Львовна внесла в комнату ворох одежды, оставленной предыдущими работницами. Судя по количеству одежды у Козлодоевских работал целый батальон девушек.

– Так, одевайся и приступай к своим обязанностям. Я тебе покажу что у нас где, только быстро. Некогда, мне в парикмахерскую еще успеть нужно.

С этими словами мадам Козлодоевская закрыла дверь и удалилась из комнаты. Филимон лихорадочно стал извлекать из всей одежды что-нибудь подходящее по размерам. Слава Богу! Маргарита Львовна обслуживающий персонал не баловала. Платья, дабы скрыть возможные прелести девушек, были длинными, просторными и мешковатыми. Темно-синего цвета, с маленькими воротничками, белыми фартучками они смахивали на приютские наряды середины XIX века.

Филимон быстренько подобрал подходящее, пришлось немного закатать рукава, да и воротник был немного великоват. Но в общем, нормально. Филимон взглянул в маленькое зеркальце висящее на стене. На глаза навернулись слезы, ужасно захотелось пожалеть самого себя и даже дать копеечку. Так сиротски он выглядел в своей униформе. Маргарита Львовна пыталась обезопасить себя, вернее своего супруга от соблазна, и можно казать, что она этом почти преуспела. Но кто-то из великих был прав, говоря, что красоту ни чем не скроешь. Вероятна предыдущая горничная, даже в этой униформе оставалась лакомым кусочка. Филимон пригладил волосы, подтянул резинки на хвостиках и улыбнулся своему отражению. Ну что ж, по крайней мере, можно не опасаться приставаний хозяина.