Читаем без скачивания Халява для раззявы - Кондратий Жмуриков

Филимон отправился на поиски хозяйки, попутно пытаясь бегло ознакомиться с расположением квартиры. Отсутствие Маргариты Львовны необходимо было использовать как можно плодотворнее. Раньше найдешь, раньше выйдешь.

Козлодоевская болтала с кем-то по телефону, появление горничной она не заметила.

– Да, милочка, я с тобой совершенно согласна. Эти твари затем и идут в горничные, чтобы мужика побогаче себе найти. Только я-то не дура… Да, да, Я с тобой совершенно согласна. Нет. Нам честным женщинам, надо бороться за свой очаг. Да… Что ты говоришь? Нет, эта? Страшна, как смертный грех. Думаю, что Козлодоевский не обратит на нее никакого внимания. Нет, ты бы видела ее. По сравнению с ней, я… Софи Лорен…

«Ну зараза, – возмутился про себя Филимон. Ему стало обидно. – Это я-то страшна как смертный грех.?… Каракатица усатая… Тьфу, чего это я? Неужели так в роль вошел?»

– Кхе, кхе – решил он прервать излияния хозяйки деликатным покашливанием. – Маргарита Львовна, я уже, переоделась.

Козлодоевская едва заметно кинула, давая понять, что сейчас закончит разговор. Это сейчас длилось еще минут десять. Все это время Лоховский переминался с ноги на ногу, вздыхал и мысленно чертыхался, поминая недобрым соловом Макса, который втянул его в эту авантюру. Наконец, когда его терпение иссякло, мадам закончила свою пустопорожнюю беседу.

Она провела Филимона по квартире, открывая двери и давая краткие пояснения касающиеся ухода за каждой комнатой.

– Вот это кабинет Антона Генриховича, здесь храниться антиквариат и его коллекция. Заходить сюда и убираться можно только в его отсутствие, понятно? Вон метелочка. Аккуратно, с каждой вещички стираешь пыль, с места предметы не сдвигать. Ясно?

Кабинет был здоровенной просторной комнатой, с огромным столом под старину, двумя креслами в стиле рококо, кожаной кушеткой. Все остальное пространство занимали массивные дубовые полки заставленные вещицами относящимися к антиквариату. Внимание Филимона было обращено на огромный книжный шкаф. Здесь, по-видимому, хранились книги и журналы.

– Пойдем дальше. – приказала хозяйка и путешествие продолжилось.

Квартирка Козлодоевских представляла собой смешение всех стилей и направлений, роскошно, но увы! Безвкусно. Дорогие ковры, старинная мебель и картины модернистов, кружевные салфеточки и плюшевые скатерти с такими же портьерами. Здоровенные аквариумы (их чистка, а так же кормление рыб, тоже входило в обязанности горничной), декоративные фонтанчики, телевизоры, модные световые штучки. Короче – музей всех времен и народов, который должен был, по-мнению хозяев, отражать их богатство и значимость.

– Ну а теперь, последнее. Познакомься с Теодорой, – сказала хозяйка открывая дверь в очередную комнату.

– Г-гвав, г-гав. – рявкнула Теодора и бросилась на Филимона. Теодора оказалась здоровущей псиной. Что это за порода он не знал, но то что стоила очень дорого, понимал. Собака схватила зубами край передника горничной. Хорошо, хоть за ногу не цапнула.

– Фу. Тодди. Теодора, прекрати, – нежно проговорила хозяйка, обращаясь к собаке и поглаживая ее по лоснящейся спине. – Собаченька моя, девочка моя. Это твоя новая горничная. Познакомься. Мамочка сейчас уйдет ненадолго, а ты останешься с ней. Будь умницей, девочка моя. Станет скучно она с тобой поиграет, золотко мое. А мама придет и тебе что-нибудь вкусненькое принесет.

Пока Маргарита Львовна сюсюкалась с псиной Лоховский оглядел собачью конуру. Правда назвать это, конурой, язык не поворачивался. Апартаменты Теодоры были раза в три больше, чем комната горничной. Спала собака на небольшой удобной кушетке с гнутыми ножками, высокими спинками на шелковых подушках. На полу комнаты был расстелен пушистый толстый ковер, ворсу было погуще, чем шерсти на спине самой Теодоры. Обои в комнате отражали собачью принадлежность хозяйки, по стенам резвились герои мультфильма «Сто один долматинец». В комнате зачем-то стоял телевизор и музыкальный центр.

Филимон Аркадьевич живо представил себе, как Теодора, развалившись на кушетке, щелкает кнопками пульта, в поисках интересного кино. Например, «Лесси» или «Пограничный пес, Алый», или «Полицейская собака К-9». Хотя нет, Теодора, как женщина, предпочитает мелодрамы. Значит ей больше должен нравиться «Белый Бим Черное Ухо».

На столике в углу расположился здоровенный аквариум. Вероятно, что бы Теодора в часы досуга успокаивала свою нервную систему. Ну и конечно же игрушки. Тут их было не меньше, чем в филиале «Детского мира». Да к тому же, Теодора являлась обладательницей нескольких тренажеров: небольшого бревнышка, имитации шведской стенки и бегущей дорожки. Конечно, сейчас нужно быть в подходящей физической форме.

На низеньком столике стояли несколько мисок с различными собачьими лакомствами, сухими кормами и свежими овощами.

На секунду Филимону Аркадьевичу страшно захотелось стать собакой. Такая собачья жизнь пришлась бы ему по душе. Голос хозяйки вернул Филимона на землю:

– Я ухожу. Вымой посуду, протри полы, рассортируй белье для прачечной и отвечай на телефонные звонки. В шесть придет кухарка, впустишь ее. Время от времени заглядывай к Теодоре, вдруг ей что-нибудь понадобиться.

С этими словами мадам Козлодоевская удалилась в свою комнату, через двадцать минут Филимон остался в квартире один. Что делать? Убраться и только потом приступить к поискам. Или начать сейчас, пока никого нет. Интересно когда придет господин Козлодоевский и как он отреагирует на появление новой горничной? Пока Филимон не встретится с хозяином, быть уверенным в том, что внедрение прошло успешно, нельзя. Остается ждать.

Филимон прошел на кухню. Хорошо, хоть готовить не придется. С этим у Лоховского было не очень. Маша… «Эх, Маша, как она там?» – подумалось Филимону. Он печально вздохнул и приступил к мытью посуды.

Посуды у Маргариты Львовны в отсутствии горничной накопилось достаточно. Интересно, она хоть что-нибудь своими руками делает? Вряд ли. Наверное, только усы выщипывает собственноручно. На кухне у Козлодоевских стояла посудомоечная машина, как и полагается у современных хозяек, но Маргарита Львовна предпочитала ручное, естественное мытье. О чем она заранее предупредила Филимона. Пришлось закатать рукава и приступить к мытью посуды. Через пять минут ему стало жарко, через десять минут пальцы набухли и размокли, через пятнадцать заныла спина. А грязной посуды не уменьшалось. Вероятно, Маргарита Львовна делал все возможное, чтобы у обслуги было как можно больше работы. Больше работы – меньше времени на шашни с хозяином.

Закончив с мытьем посуды, Филимон быстренько полил цветы и протер полы. Все это заняло почти три часа. До прихода кухарки еще оставалось время и Филимон решил «убраться» в кабинете. Он взял щеточку для пыли, швабру с ведром и направился в заветную комнату. Сердце бешено колотилось, мерещились какие-то подозрительные шорохи. Филимон открыл дверь в кабинет и включил свет. Его интересовал в первую очередь книжный шкаф. К несчастью, дверцы были заперты. Лоховский огляделся в поисках ключа.

– И кто-это у нас тут такой миленький? – раздался неожиданно за спиной Филимона Аркадьевича мужской голос. Он вздрогнул и выронил из рук щеточку для пыли.

Филимон обернулся и увидел мужчину лет пятидесяти пяти. Этакий толстощекий, румяный пузан с мысленно-похотливыми глазками и плешивой головой. На его толстеньком курносом носике с трудом удерживались очки в тонкой металлической оправе. Метал был желтого цвета, вероятно, золото.

«Надо полагать, Антон Генрихович, собственной персоной» – подумал Филимон Аркадьевич. – «Из породы тех, кому все равно какая женщина, лишь бы моложе его жены».

– З-здравствуйте, – слегка заикаясь, сказал Филимон, – Я ваша новая горничная, Фаина Иванова.

– Пр-релестно, пр-релестно! А я – ваш новый, так сказать, хозяин. Антон Генрихович Козлодоевский, прошу любить и жаловать. Любить даже предпочтительнее, – противно захихикав, добавил Козлодоевский.

«Только не любить, – пронеслось в голове Филимона, – мне этого не хватало».

Козлодоевский потирая ручки приблизился к Филимону:

– Откуда ты прелестное дитя?

– Из фирмы «Домострой» – растерявшись, брякнул Филя.

– Нет, я имел в виду ты городская? Жить у нас будешь или дома?

– Я… это, городской, ой! Городская. Но жить буду у вас, пока, временно. Так Маргарита Львовна сказал.

При упоминании о жене мысленное выражение на лице Козлодоевского сменилось брезгливым:

– А где Маргарит Львович, Лев Маргаритыч, кстати? – поинтересовался он у Филимона.

– А я никого постороннего тут не видела. Никаких мужчин.

Козлодоевский улыбнулся и похлопал Филимона по щеке:

– Я имею в виду супружницу свою, глупышка. Куда мадам гренадерша отправилась?