Читаем без скачивания Блокада-1 Охота на монстра - Кирилл Бенедиктов

На следующий день Жером отнес это объявление в редакцию газеты «Франс Суар» и заплатил в кассу шестнадцать франков. На протяжении следующих двух дней он почти не покидал своей комнаты, лежал на кровати и перечитывал «Опасные связи» Лакло.

На третий день, выйдя за хлебом в булочную напротив, Жером купил вечернюю газету. На последней странице, в разделе объявлений, он прочел следующее:

«Молодая женщина с прекрасными манерами, приехавшая с острова Маврикий, ищет работу гувернантки в семье со старинными аристократическими традициями. Писать на адрес Жюльетт Сорель, до востребования».

С помощью романа «Красное и черное» (издательство Лафон, 1927 г.) это невинное объявление читалось следующим образом: «Центр – Мушкетеру. Отъезд из Парижа не разрешаю. Удвойте бдительность и ждите дальнейших распоряжений».

Глава седьмая

Взгляд Орла

Ставка Адольфа Гитлера Wehrwolf под Винницей.

Июнь 1942 года

Фюрер протянул орла Раттенхуберу.

– Возьмите, мой добрый Иоганн.

Полковник шагнул к столу, и в этот момент Эльза Герман произнесла напряженным голосом:

– Мой фюрер, это слишком опасно. Вы не должны…

– Я лучше вас знаю, милая Эльза, что и кому я должен. Иоганн, возьмите.

Орел упал в ладонь Раттенхубера.

– Что это за вещица? – спросил полковник. Он предпочел не реагировать на странную фразу «ледяной красавицы», ограничившись тем, что сделал пометку в своем воображаемом блокноте. Орел был тяжелым – металл, показавшийся Раттенхуберу в первый момент серебром, походил, скорее, на платину, но блестел гораздо ярче.

– Это не вещица, – недовольно поморщился Гитлер. – Это ключ к человеческим душам.

Начальник охраны удивленно поднял брови, ожидая объяснений.

– С помощью этого орла можно заставить человека сделать все, что вам в голову придет. Любого человека, понимаете, Иоганн?

Раттенхубер увидел, как блеснули в полумраке глаза Марии фон Белов.

– Нет, мой фюрер, не понимаю.

– Крепко сожмите орла в руке, – приказал Гитлер. – Теперь сосредоточьтесь и отдайте какое-нибудь распоряжение.

– Кому, мой фюрер?

– Например, мне!

– Я не имею права отдавать вам распоряжения, мой фюрер.

– Полковник совершенно прав, – заметила Мария фон Белов. – Пусть отдаст распоряжение кому-нибудь из нас, например, фройляйн Юнге.

– Тогда опыту не будет хватать чистоты, – возразил Гитлер. – Фройляйн Юнге слишком молода и неопытна, она и без орла может выполнить приказ полковника. А вы можете ему подыграть. Я хочу, чтобы Иоганн убедился в том, что игра ведется по-честному.

Он нетерпеливо похлопал ладонью по столешнице.

– Ну же, Иоганн, не будьте таким тугодумом! Я позволяю вам нарушить субординацию и отдать мне любое распоряжение – вы же и без того любите тиранить меня своими мелочными придирками!

Происходящее не слишком нравилось Раттенхуберу, но ему хотелось понять, что кроется за странным поведением секретарш фюрера. Он сжал орла в ладони и посмотрел прямо в глаза Гитлеру.

Глаза Гитлера были разного цвета.

За восемь лет, проведенных рядом с фюрером, Раттенхубер не раз замечал, что его глаза удивительным образом меняют цвет. Обычно они были ярко-голубыми, как воды весеннего озера. Но порой – особенно поздно вечером или ночью – один глаз становился изумрудно-зеленым. Сейчас он отливал темно-малахитовым.

– Мой фюрер, – сказал полковник и вдруг закашлялся, – мой фюрер, я бы хотел… чтобы вы не отменяли впредь моих распоряжений, касающихся организации вашей безопасности. Вы приказали майору Шмитту снять посты охраны вокруг вашей резиденции. Это безответственно, мой фюрер, и не должно больше повториться.

Краем глаза полковник заметил, как расслабились внимательно следившие за ним секретарши-валькирии. Неужели они ожидали, что я прикажу фюреру совершить что-нибудь плохое? Какими же ограниченными курицами нужно быть, чтобы предполагать подобное…

– Вы правы, полковник, – медленно проговорил Гитлер. – Я действительно пренебрегаю вопросами безопасности. Можете не сомневаться – я не стану больше подводить вас.

Раттенхубер опешил. Он не привык к тому, что фюрер соглашался с его замечаниями, и заподозрил подвох. Но сейчас Гитлер говорил вроде бы искренне.

«В любом случае, это очень скоро можно будет проверить», – подумал Иоганн. Мелкие стычки между ним и фюрером возникали постоянно, причем очень часто полковнику приходилось расплачиваться за чужие ошибки. «Ваше чрезмерное усердие только играет на руку террористам! – кричал Гитлер. – Как только объявляется, что я должен прибыть в какой-нибудь городок, туда тут же приходит одетый в парадный мундир шуцман, и с важным видом начинает «очищать улицы»! А что в результате? Собирается столько народу, что я лишь с огромным трудом могу проехать через толпу на машине, боясь, что кто-нибудь попадет под колеса! А кроме того, из-за этих толп я постоянно опаздываю на митинги, и в народе идут разговоры, что фюрер тоже несобран и расхлябан»!

Раттенхубер пытался объяснить шефу, что его команда не имеет отношения к действиям местной полиции, и что глупые шуцманы таким образом пытаются поднять свой престиж в глазах обывателей, но Гитлер не желал слушать. Больше всего фюрера раздражало то, что неусыпный контроль службы Раттенхубера не давал ему возможности вести частную жизнь. «Навестить даму в Мюнхене или вообще где-нибудь с частным визитом совершенно невозможно! – кипятился он. – Уже за час у двери дома торчит дюжина ваших полицейских, а затем постепенно собирается толпа! И все это из-за вашего рвения, Иоганн!»

– Я очень рад, мой фюрер, – сказал он, недоверчиво глядя на Гитлера. Тот откинулся в кресле, прикрыв свои разноцветные глаза, и массировал пальцами витки. – Но что с вами? Вы плохо себя чувствуете?

– Голова немного кружится, – слабым голосом отозвался фюрер. – Это побочный эффект, о котором я уже успел забыть…

– Полковник, немедленно отдайте орла фюреру!

Раттенхубер медленно перевел взгляд на Марию фон Белов. Рука адъютанта Гитлера лежала на расстегнутой кобуре.

– Мария, – спокойно произнес Иоганн, – вы не имеете права командовать мной. Я начальник охраны фюрера, и подчиняюсь только ему.

Позже, восстанавливая в памяти делали этой странной ночи, Раттенхубер пришел к выводу, что произнес эти слова автоматически, желая поставить зарвавшуюся женщину на место. Он допускал, что Марию может возмутить его спокойный тон, и был готов продолжать спор. Но чего он совершенно не ожидал, так это того, что гордая Мария фон Белов покорно склонит голову и признает свою неправоту.

– Да, полковник, – пробормотала валькирия, – вы подчиняетесь только фюреру… Простите мою несдержанность, прошу вас.