Читаем без скачивания Укради меня (СИ) - Анель Ромазова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдох. вдох. захлебнувшись. Сжимаю твердый инструмент, обтянутый шелком. Гладкий, отзывчивый. Подрагивает под моими пальцами. Не могу обхватить его полностью. Не могу, глаз отвести, как моя рука двигается на его члене.
— Крепче. резче, — напутствует короткими инструкциями.
Делаю я это сама. Меня никто не принуждает и не заставляет. Конечно же, испытываю шок, помешанный с удовольствием.
Саша, на секунду прервавшись, снова ласкает меня самым интимным образом. Его глаза, так же, упираются между моих ног, поглощенные процессом.
Немного проникает внутрь. В естество. Надавливает. Большой палец растирает волшебную кнопочку, от которой растекаются искрящие пузырьки. Они лопаются и рождаются новые. Их все больше и больше. Их миллиарды. Они заполняют кровь. Они заменяют мысли.
Наша согласованность перебивается паузами глухих стонов. Все чувства взрываются, извергаясь атомным скоплением. Бьют и разрывают мою оболочку. Тонкий надсадный крик льется по горлу.
— Ахх!! — выплескивается облегчением или маленькой смертью.
Мне прекрасно в небытие. Сашино удовольствие без промедления заливает мою кисть и внутреннюю поверхность бедра.
Я лечу на лопатки, на губах загорается то ли поцелуй, то ли укус. И снова стремительное падение. Мы скользим, делаем сальто. Я шлепаюсь сверху на Сашку. И почему-то, в итоге, мы лежим на полу.
— Как еще потолок не рухнул, — раздается хриплым смехом Саша.
— Потолок? Рухнуть? — говорю, с видом пациента награжденного ретроградной амнезией.
— В прошлый раз лампочка. Теперь ножка у дивана отвалилась. Опасная ты девушка, Лика Скворцова.
Сашка в распахнутой рубашке растрепан. Весь такой, образец нахальства и сексуальности. Доволен, сытый.
— Иии?
— Что иии? — глазею на него в непонятках.
— Жду дифирамбов в свою честь. Ибо нехер плести, что у тебя чего там было много, — дразнит меня и расплывается в хитрой улыбочке.
— Ой, какие мы нежные и обидчивые.
— Ваще нет. Скорее сказочный долбоеб, — обескуражено приподнимаюсь и жду, что он продолжит, — Ты меня совратила. А я не хотел.
— Ты…ты — силюсь, не разреветься от обиды. Такой уязвимый момент. Я, как любая девочка, хочу говорить о прекрасном. А тут нелепые обвинения. Саша перекатывается, накрывая собой.
— Смешная такая, маленькая зануда. Я шучу. Хотел. Знаешь, как хотел. У меня чуть член не разнесло от твоих потомушек.
— Да, Саша…ну ты. дурацкие шутки, — упрекаю его в нетактичности многозначительным выражением. Выкарабкиваюсь и привожу одежду в прядок..
Поправив штаны, он закладывает руки за голову и как-то сурьезненько на меня поглядывает. Я смущенна пристальным осмотром. Да и откат нарисовался неожиданно.
Что я наделала. Попробуй он зайти дальше, отказа бы не последовало. И это как-то неправильно. Ведь мы даже не в отношениях. А я сильно заморачиваюсь, на соблюдении церемоний. Первый раз хочу в особой, исключительной атмосфере. Вздыхаю, убеждаясь, что кандидатура Саши одобрена всеми моими чувствами. Рядом с ним, в моей жизни появляются белые полосы.
— Так и понял что это неизбежно, — качает загадочно головой, откашливается, — Ты в меня влюбилась? Да?
Что — что он только что сказал?
У меня язык присыхает к нёбу. Речевой аппарат выходит из строя. Чтобы не выглядеть полной дурой, хватая открытым ртом воздух, сбегаю в ванну. Возмутиться и начать отрицать, наверно, слишком уж по — детски. Представляю, как буду при этом дрожать. Если вдуматься. Влюбленность — единственное, в чем мне не стыдно сознаваться. Ни себе, ни ему.
Как там. Махнуть рукой и была, не была.
Моюсь и терзаю себя противоречиями. Бунт, в моем случае, ни к чему не приведет. Точнее, приведет к очередному позорному конфликту. Корчить из себя амазонку и роковуху — совсем не по мне. С Сашей и вовсе — это противоестественно.
Вышагиваю через порог с левой ноги наудачу. По тонкому шлейфу табачного дыма движусь на балкон.
— Предположим, чисто теоретически, что я влюбилась. Что тогда? — робко интересуюсь.
Саша, убрав локти с перил, жестом и кивком приглашает, нырнуть в его объятия. После душа на улице кажется зябко, я не отказываюсь. Чего уж. Стесненье пропало. Градус повышен. Мыслю текстом короля попсы. Сашка затягивается сигаретой над моей головой, о чем-то задумывается.
— Чисто теоретически, перестань мне врать, — неторопливо успокаивает своим ответом. Горло першит от волнения, и слова я еле выдавливаю.
— Чисто теоретически, могу попробовать, — заглянуть бы ему в лицо и уловить, насколько он серьезен. Не коронный ли трюк из области поматросил и бросил, — А тебе, не мешало бы, вести себя …ну помягче.
— Меня упрекнуть не в чем. Я не косячил, — выдвигает емко и категорично.
— В общем — то да. Спать? — осмеливаюсь положить ладони поверх его на перила. С высоты наблюдаем, как в темноте блещут фонари. По трассе несутся редкие машины. Уже не важно, что было до этого. Безмятежность просачивается глотками свежего воздуха.
— Угу. Я с краю и учти буду приставать, — утапливает лицо мне в затылок.
— Приставай, я крепко сплю.
Глава 20
Просыпаюсь и не могу пошевелиться. Это что-то новенькое. Скручена в позе эмбриона. Зажата со всех сторон. В спинку дивана я упираюсь лбом А вот моя спина колышется волнами, от вздымающейся мужской груди.
Повозившись немного, разминаю затекшие мышцы, но зажим расслабляться и не думает. Сашины руки крепко — накрепко обосновались в районе солнечного сплетения. Толкаю его попой и попадаю в пах.
— Еще раз так сделаешь, — с полушутливой строгостью прорезает по слуху.
— Как? — дерзость я себе все же позволяю. Чуть качнувшись, почти бесстыже трусь об него, — Так? — подыгрываю и повторяю, уже медленней двигаясь по твердой и горячей скале позади себя.
Его рука сползает мне на бедро и притягивает. Я чувствую, что он проснулся весь — весь. Ягодицы жжет от прикосновения, мгновенно каменеющего члена. Это со всеми так, или же моя исключительная способность вызывать в нем дух похоти.
Хочется развернуться и посмотреть ему в глаза, но из глубины вползает смущение и утренняя уязвимость. Обычное женское. Как я выгляжу с намагниченными от подушки волосами. Нет ли заломов — заспунов на лице. Для меня откровенность совсем не привычна. Да и раскованность тоже, в процессе выращивания.
— У меня зверски стоит всю ночь, — уже совсем грозно рычит Сашка и ведет по ребрам выше. А я страсть, как боюсь щекотки. Со смехом и писком ползу вниз. У нас разные весовые категории и пропорции. Он достает и там, продолжая экзекуцию. Одеяло сбивается комом от нашей возни.
Его руки везде. Я и ахнуть не успеваю, как он наваливается сверху. Заворачивает мое бедро себе на талию,
