Читаем без скачивания Ремесло - Леонид Бершидский

Если нечто чреватое иском говорит ваш источник в прямой цитате, убедитесь, что у вас есть диктофонная запись: отвечать по иску будет он, а ваше издание как максимум заставят дать опровержение.

Вот, пожалуй, и все правила. Большинство «судебных» угроз — это всего лишь попытки запугать репортеров и редакторов. Реально подают иски, наверное, в одной тысячной тех случаев, когда о них заходит разговор. Пару раз мне доводилось проигрывать такие дела — например, в особенно идиотском случае, когда я вернулся в редакцию «Ведомостей» из командировки перед самым дедлайном и встретил корреспондента отдела телекоммуникаций, которому его источник сообщил об увольнении всей топ-менеджерской команды «Ростелекома». «Этот источник тебя когда-нибудь подводил?» — спросил я репортера. «Нет,» — ответил он, и я поставил в номер небольшой текст.

Не надо было мне пить в самолете. Теперь я никогда так не делаю. Верить источникам, даже самым надежным, не получив хотя бы одного подтверждения, а лучше двух, — не менее вредно.

Проигрыши случаются и в ситуациях, когда против лома нет приема. Например, Юрий Лужков, когда был мэром Москвы, выигрывал абсолютно все суды против журналистов. И его жена Елена Батурина тоже выигрывала. Стоило тогдашнему президенту Дмитрию Медведеву уволить Лужкова — выигрыши прекратились. В таких ситуациях остается только с буддийским спокойствием писать, проигрывать и платить, тем более что чиновники редко претендуют на серьезные денежные компенсации за моральный ущерб: деньги они добывают иначе. Смеяться последним всегда будет журналист: его гораздо труднее лишить ремесла, чем чиновника — должности.

Бывают случаи, когда иск грозит разорить СМИ. Так было в 2004 году, когда основатель «Альфа-банка» Михаил Фридман крепко обиделся на газету «Коммерсант», напечатавшую текст о набеге вкладчиков на отделения «Альфы». Текст был самосбывающимся пророчеством: из-за него надежность банка и вправду стала вызывать сомнения у некоторых клиентов. Доказать это «Альфе» оказалось нетрудно, и Московский арбитражный суд назначил ей компенсацию — 320 млн руб. Эта сумма «съела» всю прибыль издательского дома «Коммерсант» за 2004 год. В знак протеста главред Андрей Васильев выпустил «пустой» номер газеты — все страницы его были девственно белыми. Теперь это библиографическая редкость; уж и не помню, кому я отдал мой экземпляр. Впрочем, следующая судебная инстанция снизила сумму компенсации в 10 раз, и «Альфе» пришлось вернуть «Коммерсанту» деньги. А Васильев с Фридманом помирились.

Угрожают вам судом или нет, всегда имеет смысл разобраться, не допустили ли вы фактической ошибки. И если все-таки допустили — добровольно дать поправку в специально отведенном для этого месте. Меня учили, что поправка должна:

— ни в коем случае не повторять ошибку: в ней надо писать только то, что следовало сказать на самом деле;

— содержать извинения только перед читателями: ведь издание говорит со своих страниц только с ними, а не с источниками.

С поправками случались комичные ситуации. На блестящего репортера Мишу Козырева однажды нашло затмение, и он в тексте назвал ветерана российской энергетики Нестора Серебрянникова — Лазарем Серебряниковым. Увидев это на следующий день, Миша чуть ли не в слезах сел сочинять поправку. Но чертов Лазарь так, видимо, его потряс, что в ее тексте исправлена была только фамилия — Миша вставил недостающую «н». На следующее утро он — и Нестор Иванович — прочли в газете: «…было неправильно указано имя советника генерального директора ООО „Мосэнерго“ Лазаря Серебрянникова». Из суеверия следующую поправку я давать отказался. Обычно, впрочем, дело шло глаже. Поначалу некоторые коллеги не понимали, зачем мы публично, без принуждения, норовим себя высечь. Но репутация газеты формировалась и так.

В SmartMoney мы пошли дальше — объявили конкурс по поиску фактических ошибок. Каждую неделю мы платили 300 евро тому, кто находил больше всех ошибок в вышедшем номере. Нам присылали целые «простыни» придирок, и каждую мы внимательно проверяли. Да, в каждом номере находилось несколько реальных ляпов. Несколько раз подряд конкурс выиграл человек по имени Сырлыбай Айбусинов — уроженец казахского Аральска, работавший IT-директором на небольшой фабрике. Мы предложили ему оклад за проверку каждого нашего номера до печати. Сырлыбай оказался так эффективен, что и по сей день занимается фактчекингом для украинского Forbes.

Я могу с чистой совестью сказать, что никогда не думал о том, дает ли в моем издании рекламу та или иная компания и в каких отношениях ее владелец находится с моим издателем. Я верю в «великую китайскую стену» между рекламной службой и редакцией. В былые времена в редакцию The New Yorker просто-таки не пускали людей из рекламного отдела. Наверное, это избыточно, но сам принцип — правильный. Редактору лучше даже не знать заранее, чья реклама где в его издании стоит. В «Ведомостях» так и было.

Из-за этого случались курьезы — например, однажды рекламный модуль компании British Airways оказался рядом с текстом о том, как пилотов этой компании уличили в употреблении алкоголя перед полетами. Бывали случаи, когда из-за какого-нибудь неприятного текста рекламодатель уходил из газеты, и на меня с укоризной смотрел издатель. Но ни разу не бывало, чтобы ушедший рекламодатель через какое-то не вернулся. Ведь рекламу в сильные издания дают не по дружбе, а чтобы добиться коммерческого эффекта.

Отбиваться от рекламодателей и прочих «друзей» редактору помогает хороший издатель. Помню, Дерк Сауэр, основатель «Ведомостей», флегматично объяснял тем, кто ему звонил, требуя о чем-то написать — или, наоборот, не писать: «Если сегодня я сделаю это для вас, завтра ко мне придет ваш конкурент — и почему бы мне не сделать это для него?» На разумных людей действовало. Неразумные гневались, но потом отходили.

Есть такая торговая марка — Mercury. Ее владельцы поставляют в Россию разнообразные «бентли», «шопары» и «патек филиппы». Одно время Mercury была крупнейшим рекламодателем Independent Media, компании, издающей «Ведомости». Глянцевые журналы IM много писали о всяческой роскоши, которую привозила Mercury, и о ее пышных светских мероприятиях. Но владельцам марки этого было мало: они хотели статей о своем бизнесе именно в «Ведомостях».

Как-то раз Сауэр вызвал меня и спросил: «Почему вы совсем не пишете про Mercury? Ребята купили в Москве целую улицу под свои магазины, хоть и маленькую. Это разве не интересно?» Я отвечал: «Мы бы и рады про них писать, но они никакой финансовой информации про себя не дают. Мы вообще не знаем, кто там владельцы и как их бизнес устроен».

Тут Дерк произнес памятную фразу, которую я поначалу принял за фигуру речи. «Так узнайте, — сказал он. — Вы же репортеры!»

Я спустился в редакцию и заказал нашему расследователю Булату Столярову текст про то, как устроен бизнес Mercury. Копал Булат долго, и, когда вышел его текст, редактором «Ведомостей» была уже Татьяна Лысова. Текстом заинтересовались сразу несколько малоприятных государственных структур. Mercury сняла всю рекламу из изданий Independent Media и прислала парламентеров разговаривать с Лысовой. «Вот вы, когда были студенткой, в трамвае без билета ездили?» — спросил Лысову один из них. «Нет, — отвечала она. — Терпеть не могу, когда меня ловят за руку».

Mercury сняла рекламу из всех изданий IM. Через некоторое время вернулась.

Не знаю уж, насколько вас это удивит, но репортеры иногда придумывают цитаты и даже цитируют несуществующих собеседников. У хорошего редактора на такие случаи чутье. Когда я консультировал киевский журнал «Фокус», его главред Тамара Бабакова поймала одного из журналистов на том, что он выдумал персонажа: почувствовала, что что-то не так, когда правила текст. Пока шло разбирательство, уволенный даже завел своему фантомному собеседнику электронную почту. Статья, естественно, не вышла, а сотрудника Бабакова уволила. Ее зам Игорь Тупикин, человек сострадательный, просил сперва этого не делать, а потом, задумавшись, произнес: «Ну да, а оставили бы — пришлось бы каждую фразу проверять».

Сам случай меня не удивил — я сталкивался с подобным и раньше. Поразило обсуждение истории в киевской журналистской среде.

Ярослава Артюшенко, редактор телепрограммы «Большая политика с Евгением Киселевым», написала в Фейсбуке (пунктуация сохранена):

«Чего только не бывает. Бывает — классного журналиста — возьмут да и запрессуют, и не за какую-нить ужасужас-джинсу, а всего за то, что выдумал героя для материала. А ему за это по шапке. Кем себя возомнил! Люди должны рождаться естественным путем! Фундаменталисты, чё. Им не понять, что это элементарно прикольно — создать персонажа. Мне — понять. Я, в одной газете, бывало… ну, не пачками, конечно, и не по крупному — но некие стилисты, психологи, экстрасенсы есть на моем счету. Ведь что характерно — выдуманный персонаж почему-то всегда говорит лучше и по существу, чем реальный; выдуманный — он всяко интересней, это я просто гарантирую, повидав невыдуманных пачками. И вообще. Одного крутого русского репортера как-то поймали на использовании актеров для фильма о наркоманах. Ответил он в таком духе: да, они подставные. Но жуть, о которой они говорят, самая настоящая!»