Читаем без скачивания Колокольный мертвец - Артем Патрикеев

– Сын мой. Я понимаю, как тяжело тебе сейчас. Каждая тварь божья имеет право на жизнь, но не все могут оправдать своё право. – Отец Клемент говорил чётко и внушительно, одновременно успокаивая и пробуждая лучшие чувства.

Мужики стояли, понурив головы, принимая правду его слов.

– Надеюсь, вы убедились, что мальчик не виноват? – спросил отец Клемент, внутренне готовый к очередному нападению.

Но все согласились. Каждый из пришедших мужиков подошел к отцу Клементу, получил благословение и вышел из дома.

Первыми, конечно, были Невзор и Щука. Приняв благословение, они бросили подозрительный взгляд исподлобья на Тимофея и стремительно вышли.

Остальные мужики подходили сначала к священнику, а затем к Тимофею, хлопали его по плечу, некоторые просили прощения за недоверие, но таких было немного.

Вскоре дом опустел, и Тимофей смог расслабиться. Священник проводил последнего из посетителей и вернулся.

– Отвар, наверное, остыл. – Он хотел взять кружку у Тимофея, но тот не дал, быстро вылив остатки в рот.

– Ничего, я вполне могу выпить и холодный, – ответил Тимофей после того, как чуть не подавился большим количеством жидкости.

– Ну что ж… – Отец Клемент сел напротив. Повисла тишина. – Ты не представляешь, как тяжело бороться с суевериями людей. Снова вспоминают оборотней, колдунов. Того и гляди, ведьмы с волхвами объявятся. – Священник поставил локти на стол и положил голову на тыльные стороны кистей. – Есть только один Бог. Только Он определяет, что, кому и для чего делать. Неисповедимы пути его.

Тимофей слушал, не перебивая. Ему повезло: он встречался с существами, давно ставшими героями сказок и легенд, но как объяснить это отцу Клементу, Тимофей не знал. Поэтому предпочёл оставить всё как есть.

В конце концов он распрощался с отцом Клементом, получил благословение, пообещал зайти через день-другой для проверки раны и отравился домой, весело посматривая на Горыню, радостно скакавшим рядом с Тимофеевыми ногами.

13

Первым делом Тимофей завёл Горыню в хлев, бросив «привет!» хлевному, и побежал в дом сообщить матери о своём возвращении. Стремительно ворвавшись в дом, Тимофей от неожиданности застыл на месте.

Отца не должно было быть дома, а он… Он сидел за столом и смотрел на Тимофея. Мальчик сразу смешался.

– Тимофей! – воскликнула мама и подбежала к сыну.

Обняла его, поцеловала, потрепала по голове. Она уже даже и не знала, как приласкать сына. Тимофей очень радовался, но очень боялся проявить свои чувства при отце. Кто же знает, как он может отреагировать?

Отец поднялся из-за стола. Тимофей инстинктивно прижал к себе больную руку и напрягся.

– Ну, здравствуй. – Отец улыбнулся и подошёл. – Избавился от хвори?

Язык Тимофея никак не хотел шевелиться, поэтому он просто показал перевязанную руку.

– Вижу, вижу. Не слепой. – Отец явно немного обиделся, не получив словесного ответа.

Он неожиданно быстро подошел и поднял руку. Тимофей с трудом заставил себя не зажмуриться. Но рука отца лишь легла ему на голову и слегка растрепала волосы. Такое поведение было сродни удару грома.

– Не боись. Я, конечно, считал тебя трусом и доходягой. Но в свете некоторых событий я пересмотрел свою точку зрения… Но только немного. – Отец ощерился улыбкой.

Они сели за стол, и мать достала из печи горшок с горячей похлебкой. Тимофей сообщил, что у священника выпил целую кружку отвара, но это не значило, что он отказывался от еды. Когда последний раз он ел? И припомнить-то было трудно, тем более что, валяясь без сознания, поесть не было никакой возможности.

Ели практически молча. Отец несколько раз похвалил похлёбку, а Тимофей его поддержал. Задумавшись, Тимофей потянулся за хлебом забинтованной рукой. Она отозвалась легким уколом и ноющей болью. Тимофей от неожиданности уронил ложку в похлебку и схватился за больную руку.

– Тяжело болезным быть? – без улыбки, с долей участия спросил отец.

Лицо матери перекосило от боли, которую она испытывала вместе со своим сыном.

– Терпи, Тимофеюшка, терпи. Поболит, поболит и пройдёт, – она говорила с ним, как с маленьким неразумным ребенком.

– А, ерунда, – попробовал отмахнуться Тимофей. – Просто всё как-то неожиданно получилось. – Он рассмеялся и потянулся за хлебом здоровой рукой.

Неудобно есть одной рукой – то ложкой ворочай, то хлеб ко рту неси, а ничего, быстро приспособился Тимофей и съел свою порцию быстрее всех, за что с огромной благодарностью (в смысле благодарил он, а не его) получил добавки.

Когда тарелка отца опустела, он одним движением отодвинул от себя грязную посуду, сыто рыгнул, облокотился на стол и внимательно посмотрел на Тимофея.

– Не думал я, что ты не побоишься злобных псов. И как же тебя угораздило на них нарваться?

– Случайно. Я даже не думал про них, когда пошёл прогулять Гор… – сказал, и сразу осёкся. Он же ещё не показывал поросенка отцу.

– Что замолчал? Не гору же ты прогуливал. – Отец усмехнулся. – Да знаю я про порося твоего. Думаешь, если я на тебя мало внимания обращаю, так ничего и не вижу? За дурака меня держишь? – По тону отца трудно было догадаться, сердится он или подшучивает. – Хлев ты здорово починил, я бы так не сумел.

Несмотря ни на что, Тимофей всегда верил в честность отца. Был бы у отца другой характер, так, может, и не стал бы он Тимофея от себя отстранять, а скорее сгноил бы потихоньку. Отец же поступил честно, как считал Тимофей. Из дома не выгнал, кормил, поил, одевал. Просто не замечал.

Конечно, если разобраться, полное невнимание к ребенку намного хуже злого внимания, хотя здесь ещё было над чем подумать.

Тимофей не считал свою жизнь такой уж плохой. Конечно, хочется иногда с кем-нибудь поделиться мыслями и чувствами. Но раньше у него был Святослав и Василиса, а теперь Драгомир и Домослав, да ещё и Горыня. Всё это так, но это не значило, что отец для него не имел никакого значения. Тимофей очень любил и свою мать, и отца.

Даже невнимание отца не заставило Тимофея обидеться на весь мир – он так же, даже ещё больше, старался помогать по дому и набирать запасы.

– Если хочешь, можешь перебраться обратно в дом. Если же нет, можешь оставаться в хлеву. Я тебе его дарю. Так что теперь он целиком и полностью на твоем попечении. – Можно было подумать, что отец последние несколько лет о хлеве пёкся. – Произошедшее позволило мне посмотреть на тебя по-другому. Не знаю, каким это образом тебе удалось выжить. В то, что ты стал оборотнем, как кричали некоторые, я не верю, а всё остальное проверить невозможно. Самое смешное, что ты скорее сделал хорошее дело. Ведь эти псы всем мешали! Чужие силки опустошали, огрызались на всех, никому спуску не давали.

– Даже на тебя? – удивился Тимофей не представляя, что отец мог стерпеть подобное отношение к себе.

– Даже на меня. Теперь в деревне будет поспокойнее, если Невзор с Щукой совсем не распоясаются. Будем надеяться, что старейшины не позволят. А то враждовать с ними напрямую нельзя. Да и ни с кем нельзя, тем более что живём мы в одной деревне. Это что ж это получится, если все враждовать начнут?

Тимофей не знал, что ответить на такие рассуждения отца.

– Кошмар получится, да и только. Никакого житья не будет, – Крив понял, что его начало куда-то заносить и остановился. – Ладно, это уже другой разговор. Ты должен будешь пройти испытание и стать настоящим мужчиной.

Такая резкая смена темы вмиг сбила всю расслабленность, появившуюся после сытного обеда и разговоров.

– Крив! – воскликнула мать. – До испытания еще далеко.

– Всё всегда далеко, пока оно не наступает, – урезонил её Крив и обратился к Тимофею: – Я надеюсь… – Он помолчал, – Я очень НАДЕЮСЬ, что ты справишься, и мы с матерью больше не будем посмешищем всей деревни.

Тимофей никогда не замечал, чтобы над ними насмехались, но отцу, видимо, виднее.

Отец улыбнулся, сглаживая тяжелый момент. Затем встал, подошел к Тимофею, который тут же вскочил со стула, и крепко его обнял.

– Жена, тащи сюда остатки, поросёнок уже наверняка от голода весь извелся.

Малуша с готовностью вскочила и вынесла из-за печки большую крынку молока и кусок хлеба.

– Иди, корми свое чудо леса. Может, вырастишь, вместо собаки будет дом охранять, – рассмеялся отец.

Тимофей с благодарностью схватил еду и побежал в хлев. Ведь и правда, его там уже заждались, но и раньше уйти было нельзя. Только-только стали отношения налаживаться.

– А вот и я! – радостно воскликнул Тимофей, вбегая в хлев.

– Явился, наконец, – проворчал Драгомир, но его улыбающееся лицо выглядело довольным. Тут же от стены отделилась тень и превратилась в Домослава.

– Приветствую, с возвращеньицем, – Домослав довольно потирал мохнатые ладошки. – Вижу ты уже передвигаешься самостоятельно.