Читаем без скачивания Ускользающий город. Инициализация - Евгений Булавин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Помоги! Азария! — выкрикнул Алан, подавляемый градом ударов.
— Ты… ты отвернулся от меня. Своим предательством… — проговорил Азария.
— Это ты отвернулся от меня! Ублюдок! Повернись!
— Да, ублюдок! — вскричал Стомефи. — Повернись! Или только мне всю грязную работу?!
Азария поспешил прочь, к машине. Не дойдя, он остановился от звука целых трёх контрольных выстрелов.
— Заблудшая душа, — выговорил человек в белом.
Человек в чёрном поравнялся с ним, протирая пистолет.
— Ты слышал его последние слова?
— И слышать не хочу.
— Он спросил, позолоченный ли у меня пистолет. Кто пустил этот слух?! У меня что, настолько всё плохо со вкусом?
— Но что-то в твоём пистолете определённо позолочено.
— Узор на рукоятке! Всего лишь узор на рукоятке! Но это не значит, что пистолет позолочен целиком!
— Не значит…
Стомефи водрузил оружие в кобуру и оглядел человека в белом с ног до головы.
— Ну что, на следующей неделе ещё партеечку? Хотя, смысл. Цель утеряна, а на отдельных дегенератов уже давно неинтересно…
— Либо игра перешла на новый уровень, — выдавил, отворачиваясь, Азария.
— Похоже. А на данный момент я признаю пат. — Стомефи обнажил руки, как следует почесал их и снова надел перчатки. — Подбросить?
Азария передёрнул плечами.
Чёрный камень, чёрные сердца. Проблеск
Тьма и тени опутывали дорогу из Заброшенной церкви в Чернокаменск. Человек в белом упорно месил обочину просёлочной дороги. Несколько километров назад он потерял шапку, которая зацепилась за нависающий над дорогой сук и укатилась, подхваченная ветром, в беспроглядное чрево леса.
Бывает, что идти дальше не хватает сил, а плюхаться в жидкую грязь не хочется. Тогда только и остаётся, что замереть, сдавливая в груди вой беспомощности, и ждать — непонятно чего. В этот миг над Заброшенной церковью и пролетел самолёт, следующий по рейсу Чернокаменск-Саратов. Рейс этот не запомнится ничем, кроме бюрократической ошибки, из-за которой на борту стального гиганта обнаружат незарегистрированного пассажира, который, впрочем, исправно заплатил за билет и имел при себе все необходимые документы.
Но это уже совсем другая история, которая, как ни хотелось бы Азарии, ничего с нашей общего не имеет.
4. Фанерон
Ведь в конце концов все мы ищем лишь себя
Фанерон. Мистерия
Леди полной грудью вдыхает прохладу, что врывается в покои с призраками полупрозрачных тюлей. Локоны русыми волнами стелятся по парчовой подушке. Глаза под закрытыми веками устремлены в потолок. Из-под кружевного одеяла выглядывает ладонь бледнее лунной дорожки, мерцающей здесь же, на зеркальном полу. Губы шевелятся, тщась высказать нечто иррациональное. В лунных отблесках сереет мебель с тяжёлой печатью барокко. Стоял июль 1839-го.
Недобрая тень омрачает мрамор балкона и, скользнув меж развевающихся призраков, подбирается к Леди. Руки, очернённые перчатками, натягивают шёлковую удавку. С грацией ночного хищника Убийца проплывает к изголовью. Когда Леди поймёт, что воздуха не хватает, будет слишком поздно. Последний вздох он заберёт тем, что стороны может показаться поцелуем. О, нет! Ублюдок вдохнул остатки её жизни — как иные грязными пальцами крошат лепестки сушёной розы.
Леди не движется. Трухлявый кокон, лишённый содержимого. Убийца сворачивает удавку в карман и точно дурной сон покидает спальню.
Чёрные вихри рождаются в воздухе, щепка за щепкой сметая комнату в зыбкую пустоту. Из вихря же возникший Убийца помогает даме встать — за миг до того, как её ложе растворится в ветрах энтропии. Рука об руку они подходят к краю подмостков и кланяются двум созерцателям во мраке.
…Аплодировал только Искатель. Стены, чей вкрадчивый шёпот веками назад потерял всякую осмысленность, гулко резонировали от его рукоплесканий.
— Тебе-то что не так? — спросил он у помрачневшего Зрителя.
— Последнее время я тяготею, ну знаешь, к реалистичности. А эти манерны как…
— Ну же, — подбодрил улыбкой Искатель. — Не сдерживайся.
— Театральность. Надуманный внутренний конфликт. Странная романтичность, которая так нравится тринадцатилетним девочкам вне зависимости от биологического возраста. Это абсурд! Хуже него только тот ассасин-собачник. Предпочитаю мистерии профессионалов.
— Да кому интересны сценки про долгое, нудное планирование? Где ничего не происходит, только человек в трусах чистит стволы и собирает информацию в интернете? А самое смешное, когда не в интернете, то просто уходит со сцены, и надо часами ждать, пока он вернётся. Потому что — профессиональная тайна. А то, как они делают главное… Выстрел — и всё. Ни драмы, ни переживаний. Куда это годится?
— В том и суть! — воскликнул Зритель, но огонь его потух, не успев разгореться. — Ладно. Его право быть таким, каков он есть. Литературный убийца… На то нам и Мистерии. Кажется, я один переболел этой театральщиной.
— И почему ты до сих пор не спелся с Критиканом?
— Я бы не против. Но последнюю пару лет вижу только вас троих. Остальные давным-давно на Земле. Странно, что ты до сих пор нет — с твоим-то Аспектом. У тебя, кажется, гость.
— Знаю.
— Почему заставляешь ждать?
Искатель, пожав плечами, встал. Путь его ломаной кривой устремился к искрящему выходу, подвешенному в воздухе двумя пудовыми цепями. Зритель, добровольный узник Мистериона, начал смотреть сольную мистерию Леди на сцене.
Гостевая встретила Искателя обшарпанным линолеумом и свистом «Wind of changes» из магнитофона «три в одном». Сервант, под завязку набитый пылью да хрусталём, был, разумеется, на месте.
— Азилев, — прошептал Аспект.
Альбинос тонул в пухлом диване, с брезгливым неудовольствием переключая каналы на 150-дюймовой «плазме». Белые ноги шаркали по его ворсейшеству ковру.
— Ну, здравствуй, — присел Искатель рядом. — Смотрю, твои вкусы не изменились. Разве что любовь к экранам возросла.
Азилев перевёл на него мягкий, как стекловата, взгляд.
— Уж лучше прокуренного джаз-помойника, в который Гостевая превращается для тебя. Что так долго?
— Плохой тон уходить посреди мистерии.
Один-из-Шести выключил телевизор и сцепил бледные ладони на животе.
— Я по делу.
— Дела настолько дрянь?
Альбинос поморщил нижнюю губу:
— Настолько. Я как муха увяз в двух расследованиях, а Канцелярия набрасывает на лопату третье.
— Исполнители? — уточнил Искатель.
— Нет, Канцелярия.
Аспект хмыкнул и воззрился на золотистые узоры на обоях. Должно было произойти нечто из ряда вон, чтобы высшие эшелоны проявили интерес к измерению Чернокаменска. Азилев гаденько улыбнулся, прочитав тревогу на его лице.
— Не переживай. Если только
