Читаем без скачивания Милые пустяки - Шарлотта Хайнс

— Да, это миссис Лангдон.

— Доктор дома? Это — телефонная секретарская служба.

— Минуту. — Лиз посмотрела на Джона, он лежал на животе, засунув голову под подушку.

— Джон, телефон. — Она растолкала его. Ей было так жаль его, когда он едва открыл глаза и никак не мог сосредоточить взгляд, чтобы взять ручку и блокнот с ночного столика.

— Да? — Простонал он, протягивая наконец руку к трубке. — Пожалуйста, повторите еще раз… Благодарю вас. — Он начал записывать номер телефона. — Который час, Лиз?

— Уже почти час ночи.

Ей хотелось спать, но она смотрела, как волновались мышцы на его голой груди. — Что случилось?

— Звонила миссис Кернеби. Ей нужно поговорить со мной. Она заявила, что это не терпит отлагательства.

Он нахмурился.

— Интересно, что случилось? У нее один ребенок, ему полгода, и сегодня я как раз смотрел его, у него все в порядке со здоровьем.

— Вчера, — Лиз перевернулась.

— Что?

— Ты смотрел его вчера. Сейчас уже завтра. Позвони ей и узнай, в чем дело, — посоветовала она. Она могла бы и не говорить этого, потому что Джон уже набирал ее номер.

Лиз прислушалась к разговору. Удивительно, как четко он разговаривает с этой женщиной, будто все время бодрствовал. Однако, зная прекрасно все оттенки его голоса, Лиз уже через минуту заметила, как в нем начали проскальзывать нотки раздражения. Она с любопытством взглянула на него и была поражена злым выражением лица.

— Миссис Кернеби, вы не должны ожидать немедленного успеха. Если он не станет, есть ее в течение двух недель, позвоните мне на работу, и тогда мы поговорим об этом с вами. Спокойной ночи!

Он перегнулся через Лиз и повесил трубку.

Она сонно улыбнулась, когда его хорошо развитая грудная клетка нависла над ней на несколько секунд.

— Ну, в чем там дело? — спросила она Джона, продолжающего чертыхаться.

— Ее сын не ест кашу.

— Что? — Лиз заморгала ресницами.

— Я предложил ей сегодня прикармливать малыша кашей, вот она и позвонила мне ночью, чтобы доложить, что вся каша выплюнута.

— В час ночи?

— Видимо, она работает во вторую смену и только что вернулась домой.

— Почему ты не объяснил ей, что ты думаешь о людях, которые звонят по ночам по разным идиотским причинам?

— Потому что она очень нервная. Скажи я ей это сейчас, в критической ситуации, она тоже станет ждать начала рабочего дня, чтобы сообщить мне о случившемся.

Джон вздохнул, потушил свет и прижал к себе Лиз.

— Иногда я жалею, что не стал врачом-дерматологом.

«Я тоже, — подумала Лиз, — жалею об этом все время».

7

— У тебя все в порядке? — Джон отпустил ее потную руку, как только самолет перестал набирать высоту. Он мельком посмотрел на свой потрепанный дипломат, и Лиз сразу поняла, чем заняты его мысли.

— Все хорошо. — Она с трудом выдавила из себя улыбку. — Я боюсь, только когда мы поднимаемся и когда садимся. Теперь у меня не будет никаких проблем до самого Вашингтона. Думаю, мне лучше посидеть пока с закрытыми глазами.

Она заметила облегчение, промелькнувшее в глазах Джона, и поняла, что он хочет поработать.

— Посмотрю записи для моей завтрашней речи, — сказал Джон, открывая дипломат.

Уверив себя не обращать на это внимание, Лиз откинула голову на подголовник из бежевого бархата. Если бы ей пришлось произносить речь перед собравшимися детскими врачами, ей бы тоже захотелось заранее просмотреть свои записи. Кроме того, ей и самой полезно проанализировать свои усилия. С тех пор, как она увидела Брэнди в офисе Джона, некогда было, как следует сосредоточиться. Казалось, она бежит по кругу, и этот бег никогда не кончится. Лиз повертелась в кресле, стараясь устроиться поудобнее.

Что же ей удалось достичь? Для начала нужно хорошенько припомнить все события последнего времени.

Пожалуй, ей удалось выделить четыре главных аспекта их брака, которые требовали к себе внимания: отсутствие настоящей эмоциональной связи с Джоном, преувеличенное внимание к близнецам, старомодный имидж и небольшой застой в их сексуальной жизни. Она определила проблемы, начала решать их, и это уже много, даже если не всегда достигались положительные результаты.

Ей вспомнились безуспешные попытки вести с Джоном серьезные разговоры. В чем же дело? Она строго следовала советам книги и изучила местную прессу, чтобы быть в состоянии обменяться с ним мнением по поводу их общих проблем. К сожалению, в книге не говорилось, как получить от него развернутые ответы.

В книге также ничего не говорилось о том, как исключить двух болтливых шестилеток из общего разговора. Естественно, ответ мог быть только один — почаще оставаться с ним наедине.

И она снова вернулась к тому, с чего начала. Он так редко бывал дома и еще реже оставался с ней наедине. Но, несмотря на отдельные неудачи, дело двинулось вперед. Он рассказал ей в нескольких случаях, произошедших с ним во время работы. Правда, это никак нельзя было назвать обменом идеями и мнениями, но это было начало. Это было уже что-то, а что-то лучше, чем ничего.

— Не хотите что-нибудь выпить?

Вопрос стюардессы прервал раздумья Лиз. Она открыла глаза и увидела великолепную рыжую красотку, которая радостно улыбалась Джону.

— Чашку черного кофе, пожалуйста, — рассеянно попросил он, не поднимая головы от своих записей.

— Мой муж очень занят, — заметила Лиз. Она готова была убить себя. Какого черта, в чем дело? Зачем она так откровенно демонстрирует свои права супруги Джона? Ей уже слишком много лет, чтобы вести себя подобным образом. Однако она уже не была уверена ни в чем, и ей не хотелось анализировать такую странную реакцию, ей хотелось, чтобы все четко понимали: Джон — ее личная собственность!!

— Ничего не нужно, благодарю вас, — сказала Лиз, когда стюардесса посмотрела на нее. — У меня есть все, что мне нужно.

«У меня было бы все, если бы вышло, по-моему», — подумала она при этом и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза, чтобы не видеть хорошенькую рыженькую стюардессу.

Итак, на чем ее прервали? А, нужно заняться второй проблемой.

Лиз подумала, что она всегда была «супермамочкой», но не хорошей и внимательной женой, хотя это, конечно, никогда не было ее сознательным решением. Как-то само собой случилось, что она стала проводить больше времени с ребятами, и меньше — с Джоном. Мальчики были под рукой, а Джона никогда не бывало дома. Потому-то она так много и занималась с ними, чтобы как-то компенсировать постоянное отсутствие отца. И еще потому, что чувствовала себя такой одинокой, призналась она себе.