Читаем без скачивания Никто не выживет в одиночку - Маргарет Мадзантини

Карлотта была дизайнером ювелирных украшений, и Гаэ совершенно не понимал, что общего может быть у дизайнера ювелирных украшений и биолога?

Карлотта подарила ей эти ужасные сережки с черепами.

Она уходила с Карлоттой в готских серьгах. Куда они ходили?

В кинотеатр авангардного кино. На шведские или китайские фильмы. Потом заходили выпить что-нибудь в джаз-клубе. Возвращалась поздно, скидывала каблуки, как только переступала порог квартиры. Он сидел дома с детьми этими вечерами. Он начал работать в дурацком сменном графике. Ветер свободы.

«Ты встретила кого-то?»

На самом деле он хотел спросить, понравился ли ей кто-то.

Возможно, в конце концов они только этого и ждали, что кто-то другой поможет им послать все к чертовой бабушке.

Делия смотрела на проходящих мимо молодых музыкантов и посетителей клуба как на разноцветные пятна далекого карнавала.

Карлотта представляла ей некоторых.

«Вдруг ты сможешь выйти из ситуации, переспав с другим».

Они приехали на выходные в Лондон.

Пошли в галерею современного искусства «Тэйт Бритн». Делия остановилась в зале перед видеоперформансом голой Аны Мендьеты, которая обмазывает себя кровью, а потом катается по полу в перьях. Гаэ ответил на звонок мобильного телефона.

Это из-за хренова мобильного они развелись?

Сегодня вечером телефон выключен, но время от времени он трогает карман. Для него это один из самых смелых поступков, которые он когда-либо совершал. Мобильный, выключенный на целых три часа, даже без простой мелодии приходящих эсэмэсок. Ничего, тотальная темень. Как в путешествии на Плутон.

Вот что тоже доводит его до бешенства, так это почему Плутон убрали из Солнечной системы? Планета-гном, самая его любимая, самая дальняя и одинокая, со своим розовым снегом.

Единственной демонстрацией, на которую он вышел бы заявить о своем протесте, стала бы демонстрация против вышвыривания Плутона, за возврат ледяной планеты обратно.

Делия сказала ему: «Ты был бы среди тех, кто сжег Галилея и Коперника». Она часто высказывала ему, какой он дерьмовый реакционер, прибитый к столбу своих недостатков, как подсознательно и все мужчины.

Будем надеяться, что сегодня вечером она оценит, какого титанического труда стоило ему выключить сотовый, какой жестокой пыткой стало оторваться от эсэмэсок и безлимитного Интернета.

В галерее «Тэйт» они поссорились именно из-за этого. Девушка в костюме с пластиковым беджиком, на котором было написано «Жасмин», сделала ему замечание: «Please, itʼs not allowed», запретив пользоваться мобильным телефоном. Классический случай равнодушной арабки. Он улыбнулся ей и тут же набрал следующий номер, пока Жасмин вразвалочку переходила в другой зал.

Делия присутствовала при этом, сидела на кубе в фантасмагорическом наваждении, которое это некрофильное видео должно было вызвать у нее.

Он держался в стороне, продолжая дальше обсуждать рабочие моменты по айфону.

Вдруг она на него накинулась:

«С кем это тебе так надо говорить?.. С кем? Почему ты не соблюдаешь правила, нарушаешь тишину…»

Он выключил мобильный, тяжело задышал, приготовился к бегству. Он привык к театру абсурда. Он сыт по горло тем, что его не уважают.

Делия завелась:

«Она использует свое тело для искусства… высказывается против насилия…»

Там висела ужасная фотография, где Ана стоит голая, нагнувшись, положив тело на стол… Под фотографией висела табличка: «Без названия (Сцена насилия)». Гаэтано стоило большого труда выдержать это.

Делия швырнула его айфон на пол. Телефон развалился на части — он их собрал. Попытался вставить на место аккумулятор.

На тот момент у него уже была любовная интрижка, и он думал, что она что-то подозревает.

Делия орала в тишине галереи. Это служило недвусмысленным знаком, говорило о том, что ее злость не может уже удержаться, наматывая клубок в пределах четырех стен их квартиры, и ищет выхода на более широкие площадки. На место криков души и окровавленных тел.

Гаэ смотрел на Мендьету по дрожащей записи и отметил, что та была похожа на Делию: те же волосы, те же пухлые грустные губы, даже соски те же. «Почему бы ей тоже не выброситься из окна небоскреба?» Ему же самому хотелось звонить, общаться, проводить жизнь в блогах, и чтобы его никто не трогал.

— Ты презираешь меня, да?

У него пот на лбу выступил, как у ребенка, который бегал. Делия мотает головой, вздыхает.

— Я бы хотел, чтобы мои дети меня ценили.

— Они будут, уверена.

— Я никогда не уважал своего отца.

— Попытайся не оглядываться назад.

Гаэтано смотрит на нее, и Делия чувствует его состояние, которое медленно сгущается; он становится напряженным и одиноким.

— Ты думаешь, что если бы я не пережил то…

Сегодня вечером она совершенно не намерена проникаться к нему доверием. Подтягивает к себе руки.

— Мы все так или иначе пережили это…

— Меня изнасиловали.

Опять одно и то же, уже и тему подкинул. Слушания сексуальных преступлений начинаются.

— Тебя никто не насиловал.

— Меня ставили посередине, вытаскивали член…

— Они были такими же детьми, как и ты… Вы были еще детьми.

— Нет, они уже были развитыми парнями.

— Ничего они тебе не сделали, Гаэ.

— Тогда почему я не могу забыть…

— Думай лучше о детях.

— Они ссали на меня, сукины дети.

Делия кивает. Она знает. И больше ничего не хочет о нем знать. Об этом безвольном лице, которое сейчас каким-то образом вернулось просить у нее помощи.

— Да что ты об этом знаешь? Тебя никогда не унижали…

— Я по собственной воле унизила себя. О чем мы говорим, Гаэтано? О чем мы сейчас говорим?

Но он уже протянул руку к ней, ищет ее руки.

— Ты все еще злишься…

— Нет, мне все равно.

Делия берет пачку со стола, закуривает.

— Все обернулось не так, как ты думала… Ты ошиблась, нафантазировала себе всякого…

Гаэ едва заметно улыбнулся, наклоняя голову в знак раскаяния.

Делия затягивается.

— Иди ты в задницу…

День рождения Космо. Дом полон детей; мамаши и няни стоят и курят на лестничной площадке — дверь открыта. Гора пальто на кровати, на полу свинарник: раздавленные чипсы, пролитая фанта. Гаэ радуется, ему нравится такая атмосфера. Они никогда еще не проводили настоящего праздника — те слишком дорого обходятся, да и Делия против завала подарками. Но Космо вырос, пошел в школу, одноклассники приглашали его на свои дни рождения. Он составил себе четкое представление о том, каким должен быть настоящий день рождения: праздник с шариками, музыкой, анимацией. Но ничего не просил. У этого ребенка нет больших запросов. Предпочитает отказаться прежде, чем получит отказ. И Гаэ это доставляет чертовскую боль.