Читаем без скачивания Посмертие - Абдулразак Гурна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последствия блокады ощутили не только деловые люди вроде Нассора Биашары. Многие товары стало сложно достать: рис, чай, кофе (при том что их выращивали здесь же), сахар, соленую рыбу, муку. Шуцтруппе старались сами добывать себе пропитание, а поскольку шла война, вся провизия была к их услугам. Рыбы по-прежнему было в изобилии, урожай кокосов, бананов, маниоки не зависел от действий британского флота или шуцтруппе. Какое-то время люди выменивали еду на вещи: за корзину манго отдавали рубашку, за барана — сверток миткаля. В кои-то веки никто не заботился о деньгах. А если не оставалось вещей, всегда были драгоценности. Они были почти у всех: их давали в приданое, оставляли в наследство. Перекупщики и купцы знали цену золоту и драгоценным камням и охотно их брали. Страх остаться без необходимого на время отступил.
О войне почти ничего не было слышно: все известия поступали только от германских властей. Похоже, случившееся в Танге отбило у британцев охоту высаживаться на побережье, наступило затишье (хотя блокаду так и не сняли), люди приспосабливались, как-то справлялись и даже в общем хаосе ухитрялись платить налоги германским властям. Предпринимательская деятельность и торговля понемногу восстанавливались, хотя дела Нассора Биашары по-прежнему были плохи.
— Ничего из вашей хитрости не вышло, кроме разорения, — сказал ему Халифа.
Купцу не нравился тон, каким порой говорил с ним Халифа — так, словно Нассор по-прежнему новичок в своем деле. И когда Халифа сказал это, Биашара явно попытался сдержать злость. Он впился взглядом в Халифу, поджал губы, отвернулся и медленно ответил:
— При чем тут хитрость? Я всего лишь хотел поправить дела. Откуда мне было знать, что будут война и блокада?
К ссоре с Халифой он был еще не готов.
— Нельзя же вкладывать все деньги в одно дело, — не унимался Халифа, — настоящие купцы так не поступают.
— По-вашему, мне надо было дожидаться разорения? И я не все деньги вложил в это дело. У нас остался склад древесины, — раздраженно ответил Нассор Биашара, глубоко вздохнул и продолжил уже спокойнее: — А если вы так хорошо разбираетесь в коммерции, где же вы были, пока отец мой копил долги? Чем поучать меня, лучше бы сказали об этом ему.
— Он не посвящал меня во все свои сделки, — возразил Халифа. — Я же вам говорил.
— Вы вели его дела, — не сдавался Нассор Биашара. — Надо было всё записывать.
— Вы вините меня за то, что ваш отец скрытничал? — Халифа презрительно улыбнулся.
Нассор Биашара опустил очки на нос со лба, где они находились в продолжение разговора, и вернулся к гроссбуху, в котором выискивал следы отцовских сделок — на случай, если чего-то не заметил в предыдущие проверки. Остаток дня он не разговаривал с Халифой и не встречался с ним глазами. В последующие дни Нассор Биашара отмалчивался: с Халифой обращался вежливо, но без нужды не заговаривал. Делать им было почти нечего. Нассор Биашара все больше времени проводил в своем кабинетике на складе пиломатериалов. Халифа болтал со всеми, кому случалось заглянуть в контору. С Нассором Биашарой он больше не спорил, но однажды тот объявил, что нашел арендатора, который хочет открыть в их конторе продовольственную лавку, дуку.
— Все документы я перенесу на склад, мебель продам. С этого дня вы будете работать на складе, здесь для вас дела нет, а со счетами я и сам справлюсь. И придется урезать вам жалованье. Пока ситуация не наладится, нам всем придется довольствоваться малым.
Нассор Биашара сообщил эту новость суровым тоном, предупреждая вопросы. А договорив, надел шапочку и ушел наверх.
— Он пытается избавиться от тебя, — сказала Аша. — Сволочь неблагодарная, жалкий мозгляк, вор и лицемер, и это после всего, что ты сделал для него и его отца.
Она долго не могла успокоиться, и Халифа с благодарностью слушал ее гневные речи. Он понимал, что у Нассора Биашары не было иного выхода, кроме как урезать ему жалованье, и все равно с удовольствием слушал, как жена чихвостит этого сопляка-таджири. Халифу удивило, что молодой человек, на его памяти всегда такой застенчивый и даже робкий, оказался способен на столь решительный поступок. При мысли об этом Халифа спрятал улыбку. Контору в аренду Нассор сдал, похоже, от неуверенности и тревоги, но ничего страшного, договор всегда можно расторгнуть. Но что Халифе делать на пустующем складе? Он боялся, что Би Аша, пожалуй, права, купец его выживает и скоро перестанет платить жалованье. А может, скоро и Биашара перестанет быть купцом. Кому в такие трудные времена нужен делопроизводитель?
Но купец не избавился от Халифы. Война превратилась в слухи об ожесточенных сражениях в глубине страны, Нассор Биашара вкладывал деньги в пиломатериалы: когда война завершится, всё обязательно будут восстанавливать, отстраивать заново. Ждать, скорее всего, осталось недолго. Купец принял решение, не сказав Халифе, не спросив у него совета, сам вел записи, не дожидаясь, пока это сделает некомпетентный клерк. Халифа тем временем наводил порядок на складе, освобождал место под купленные Биашарой пиломатериалы. И тоже вел записи — на случай, если его обвинят в некомпетентности или даже в чем похуже.
Один из старых деловых партнеров Амура Биашары, Рашид Маулиди, находха[51] торгового судна, простаивающего в порту, обратился к Нассору Биашаре с предложением: Маулиди подумывал возить рис и сахар из Пембы. Купец в общих чертах представлял, что Маулиди входит в подпольную сеть торговцев, которым покровительствовал его отец. Биашара отказался: слишком опасно. Если британцы поймают Маулиди, потопят судно, а капитана, скорее всего, надолго посадят в кутузку. А если германцы узнают, что он контрабандой возит сахар и рис, отберут у него товары, а его самого высекут кибоко. Тогда Рашид Маулиди отправился к Халифе — тот лучше разбирался в предприятиях наподобие того, что задумал капитан, — объяснил свой план, Халифа внимательно выслушал и спросил, согласится ли Маулиди поставить ему товары в кредит. Получится ли это? Маулиди ответил, что в кредит может
