Читаем без скачивания Рельсы жизни моей. Книга 2. Курский край - Виталий Федоров

Глава 26. АРТИСТКА

Директор ГОКа Потапов надумал организовать на своём предприятии художественную самодеятельность. Для этого он пригласил из Украины худрука по фамилии Белка. В детском саду, где работала Рая, в канун нового 1973 года организовали праздник, на котором присутствовали лишь свои сотрудницы. Единственным приглашённым был Белка, да и тот лишь в качестве баяниста. После застолья женщины пели и плясали под аккомпанемент баяна, который в руках Белки, как казалось, играл сам. Как потом выяснилось, на подобных вечеринках Белка не просто хорошо проводил время, а и занимался поиском местных талантов, по крупицам собирая умеющих хорошо петь как соло, так и в ансамбле.

Ещё в первой книге я писал, что Рая обладала хорошим музыкальным слухом, приятным и сильным голосом. Это заметил худрук и взял мою благоверную «на карандаш». В тот же день он сказал, куда и когда ей приходить на репетицию.

Вернувшись с первой репетиции, жена рассказала, что руководитель организовал трио, в которое кроме неё вошла наша соседка по лестничной площадке Зина Яковецкая и ещё одна молодая женщина, которую мы раньше не знали. Рая несколько раз ходила на репетиции, а девятого мая в большом зале Дворца культуры состоялся концерт.

Зрительный зал был почти полон. Я с нетерпением ждал, когда на сцене появится моя супруга со своими партнёршами. Наконец, объявили их номер. Они вышли, одетые в одинаковые длинные нарядные платья. Моё сердце учащённо забилось. Песня, которую объявил конферансье, называлась «Журавли»[25]. Проникновенные слова песни, красиво исполненные от всей души, не могли никого оставить равнодушным.

Мне кажется порою, что солдаты,

С кровавых не пришедшие полей,

Не в землю нашу полегли когда-то,

А превратились в белых журавлей.

Они до сей поры с времён тех дальних

Летят и подают нам голоса.

Не потому ль так часто и печально

Мы замолкаем, глядя в небеса?

Я сидел на своём месте в зале, а перед глазами у меня стоял мой отец и два его брата, не вернувшиеся с фронта. Вспоминал я и о Раином отце, которого видел лишь на фотографиях, и о многих других, знакомых и незнакомых мне солдатах Великой Отечественной войны. В горле у меня стоял комок, а души погибших солдат в моём воображении превращались в белых журавлей, которые, уносясь куда-то далеко, курлыкали, будто разговаривая со мной. Эта песня настолько запала мне в душу, что и в будущем, когда весной или осенью я видел стаи летящих журавлей, вспоминал эти слова, и моё сердце снова наполнялось щемящей грустью.

Рядом со мной в зале сидел Белка и директор Потапов, которому худрук показывал свою работу. Когда закончило петь трио (они исполнили ещё одну песенку, на этот раз шуточную), Потапов сказал:

– Хорошо пели девчонки.

Зал аплодировал. Белка скромничал, вроде бы искал какие-то недостатки, но было видно, что изнутри его распирала гордость.

Среди танцевальных пар мне запомнилась чета Баранниковых. А после концерта все артисты пошли на вечеринку, чтобы одновременно отметить День Победы и удачный артистический дебют. В кирпичном помещении недалеко от Главпочтамта, в одной половине которого располагалась библиотека, а в другой проводились репетиции самодеятельных артистов, сейчас были расставлены и накрыты столы. Выступавшие на концерте пришли в своих сценических нарядах, что выглядело весьма необычно и интересно. Я оказался в этом обществе на правах мужа артистки. Активисты произвели небольшой сбор средств, но в основном, по-моему, вечеринку оплатил профсоюз.

После застолья было спето много песен, народ танцевал, шутил и смеялся. На сцене многие были зажаты, так как не имели опыта выступления перед аудиторией, а теперь почувствовали облегчение и «отрывались по полной». В общем, праздник удался.

Домой мы пошли втроём: я, Рая и соседка Зина. Женщины по-прежнему были одеты в свои концертные платья, и когда уже в подъезде нас встретил сосед Володя Кудрявцев, он восхищённо вымолвил:

– Ух, какие у меня шикарные соседки!

А меня, похоже, на их фоне даже не заметил. Но мне трудно его за это винить.

В 1973 году песенное трио продолжало старательно репетировать и успешно выступать на сцене. Они ездили даже в Курск на областной смотр художественной самодеятельности.

А в октябре у моей любимой спутницы жизни и мамочки наших сыновей был день рождения, почти круглая дата. Ей исполнялось тридцать три. На праздник Рая пригласила своих коллег. В качестве музыканта – незаменимый худрук Белка. Из детского сада пришло больше десятка женщин, а мужчин был большой недобор. Чтобы хотя бы немного изменить пропорцию, я пригласил соседа Василия, с которым вместе отдыхал в санатории имени Черняховского. Василий был высок ростом, худощав, с длинной шеей. Неудивительно, что за глаза Рая его прозвала Вася-Гусь.

Вечер прошёл довольно интересно, много пели, плясали, танцевали – всё это под аккомпанемент баяна Белки, который однозначно был душой компании. Василий тоже не оставался в стороне, при его-то росте умудрялся залихватски плясать вприсядку.

Глава 27. ДОРОГИ, КОТОРЫЕ НАС ВЫБИРАЮТ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

В 1973 году железная дорога на Орёл была проложена до строящейся станции Кромы, что вблизи одноимённого города. Недалеко оттуда по путепроводу рельсы пересекли автомагистраль Москва – Симферополь. Пути до Кром пока были уложены наспех, безо всякого соблюдения тепловых зазоров на стыках. В будущем, конечно, все недочёты исправят, но пока приходилось иметь это в виду. В жару рельс немного удлиняется, и ему становится тесно, если с обеих сторон нет должного зазора. Тогда рельс выгибается, таща за собой шпалы, к которым закреплён, вместе с параллельным рельсом. Прямая дорога превращается в своеобразную змейку. Однажды и нам на перегоне Гостомля – Кромы довелось попасть на подобный аварийный участок.

Я ещё издалека увидел эту змейку. Вначале списал на колебания воздуха от жары, что-то вроде миража, но на всякий случай притормозил. Были мы без вагонов. Подъехали, остановились, вышли из кабины, осмотрелись. Рельсы немного изогнуты, шпалы сдвинуты вместе с ними, но их крепление к рельсам не нарушено. Путейцы сейчас находились на станции Кромы, но до неё нам ещё предстояло добраться. А связи никакой не было. Решение должен был принимать я.

– Слушайте сюда, – обратился я к помощнику и составителю. – Поступим вот как. Я поведу тепловоз на минимальной скорости, буду ещё притормаживать. А вы идите с разных сторон параллельно локомотиву, смотрите, как себя ведут рельсы. Если что – кричите и сигнальте мне.

Мужчины согласно покивали и заняли свои места. Я включил первую позицию и положил руку на рычаг тормоза. Тепловоз двинулся.

Всё прошло благополучно, мы миновали опасный участок. На обратном пути я заранее притормозил перед этим местом, хотя сейчас пути выглядели вполне нормально. Видимо, мы немного их выровняли своим стодвадцатитонным тепловозом. К тому же под вечер стало прохладнее. Но всё-таки этот участок мы проехали с величайшей осторожностью, памятуя ещё и о том, что сейчас у нас в пассажирском вагоне люди.

В этом году на берегу Чёрного моря ГОК открыл свой пионерский лагерь. Располагался он в посёлке Приморский, недалеко от города Феодосия. В первый же заезд мы отправили к морю Николку, которому скоро должно было исполниться десять. Как-никак, он никогда ещё моря не видел.

Море детям очень понравилось, но вот только им очень долго не разрешали купаться. Говорили, мол, вода холодная. Возможно, администрация лагеря просто перестраховывалась. Только перед окончанием заезда ребятишкам позволили несколько раз окунуться в морскую воду.

Пока Коля был в лагере, нас пригласили на день рождения к Маше Шитаковой. За столом в завязавшейся беседе я похвалился, каких крупных рыб мы ловили с Николкой на Песчаном.

– А не возьмёшь в следующий раз с собой на рыбалку нашего Сашу? – спросили Шитаковы.

– Почему нет? Конечно, возьму. Позвоню, как соберусь, – пообещал я.

Тем временем пир продолжался. Начало темнеть. Шитаковы жили недалеко от пруда, и мы надумали сходить искупаться. На пляж не пошли, а где подошли к берегу, там и решили поплавать. Со стороны города берег в нашем водоёме лесист, некоторые деревья находятся прямо над водой. Когда все залезли в прохладную воду, Маша вдруг вскрикнула. Оказалось, она получила небольшую травму, напоровшись на сук, упавший с дерева. На этом купание и день рождения были скоропостижно окончены.

А с Сашей Шитаковым я всё-таки потом съездил на рыбалку. По маршруту, проложенному ещё вместе с Николкой, мы прибыли к водоёму на рассвете. Наше любимое место было занято – четверо мужчин были здесь с ночёвкой. Мы не стали к ним подходить, а устроились на выходе из леса, где берег был высок и крут. Я набросал обычную прикормку – пареную пшеницу, закинул две свои удочки, Саша забросил свою. На соседей мы внимания не обращали, следили лишь за поплавками. И правильно делали, поскольку уже очень скоро на одну из удочек я поймал подлещика граммов на семьсот. Вскоре ещё одна поклёвка – и ещё одна рыбина. Потом ещё и ещё. Я подсекал, а Саша подхватывал сачком. Лещи клевали почему-то только на мои удочки, хотя на крючке у Саши была такая же наживка. Мы поймали уже пяток рыб, когда до меня ветерок донёс раздавшиеся в наш адрес завистливые, приправленные матерком слова наших соседей, у которых, похоже, вообще не клевало.