Читаем без скачивания Проклятая амфора - Мария Владимировна Цура
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На рассвете следующего дня я получил от него записку с просьбой явиться как можно скорее. Надо было оседлать коня, но несчастный случай совершенно отвратил меня от верховой езды. Я вновь пошел пешком и сразу поспешил в кабинет Ипполита. Он сидел, точнее, полулежал за столом, весь в крови. На полу валялся запачканный папирус. Там был текст, но я разобрал лишь несколько фраз на чистых участках: «Так продолжаться не может… виноват… по крайней мере, доброе имя». Ипполит объяснял, почему совершил самоубийство: он был уверен, что семья погибла из-за него.
На глазах Идоменея выступили слезы, он торопливо смахнул их рукой и завершил свой рассказ:
– До сих пор не могу простить себя за то, что не переборол страх и не поехал верхом. Я глухой старик, но жив и даже, в некотором роде, счастлив. А мой друг мертв, хотя в таких людях, как он, мир нуждается гораздо больше. Где же справедливость?
«Я добьюсь справедливости», – написала Ксантия.
Глава 29. Зловещий дом
Мелия ненавидела этот дом. С того самого дня, как муж привез ее сюда. Прекрасное здание, полностью каменное, в два этажа. Главный зал поддерживают высокие и гладкие зеленые колонны, изображающие стебли лотоса, отштукатуренный пол украшен полноцветной мозаикой в египетском стиле, широкие окна устроены так, чтоб было светло и уютно, но в то же время не жарко. Наверху два совершенно очаровательных балкончика с видом на сад так и манят посидеть вечерком за чаем и полюбоваться закатом. Примыкающий гимнасий58 похож на произведение искусства: живая изгородь укрывает от любопытных глаз большой бассейн для плавания, всюду расставлены статуи героев и богов, вылепленные знаменитыми скульпторами. Двор и сад испещряют дорожки, петляющие между клумбами роз, мальв, лилий и гибискусов. Чудесная усадьба, достойная самого царя. И несчастливая.
Чувствуя, как по спине пробегает холодок, Мелия непроизвольно дернула шеей, и гранатовая инталия59 с профилем мужа упала ей в раскрытую ладонь. Застежка сломалась.
– Пошевеливайтесь! – истерически взвизгнула женщина. – Я хочу поскорее уехать отсюда!
Рабы, таскавшие в повозки сундуки, узлы и корзины, засуетились, но это не ускорило погрузку вещей. Наоборот, пара неосторожных столкновений – и воцарился хаос. На ступени крыльца посыпалась посуда, зазвенели медные чаши, разбились глиняные миски и горшки. По подъездной дорожке покатились флаконы с духами, баночки с кремами и притираниями, рабыня, охнув, кинулась поднимать их, об нее споткнулась другая и уронила узел с тканями…
На глазах Мелии выступили слезы отчаяния. Она закусила губу почти до крови, чтобы не разреветься перед слугами. Порядок навела незнакомка, появившаяся во дворе. Она излучала спокойствие и уверенность: помогла встать упавшим, живо собрала метлой битые черепки и ловко забросила в повозку три объемных узла.
– Спасибо, – выдохнула Мелия.
– Меня зовут Ксантия, – представилась девушка.
– Ну конечно! – хлопнула в ладоши хозяйка. – Я должна была догадаться – в Аполлонополе не так много женщин, носящих при себе меч. Дианта сказала, что вы с подругой заменили заболевшего лекаря и были в доме торговца лесом, когда тот умер.
– Верно. И раз уж мы влезли в эту историю, то хотелось бы в ней разобраться – потому я здесь.
– Ты такая храбрая! – восхитилась Мелия. – Я бы предпочла убраться отсюда подальше. Ненавижу эту виллу! И вообще весь город! Представь, мне ведь никто не удосужился рассказать, как умерли Ипполит и его семья! Два года назад мы жили в Коптосе со свекром. Он человек властный, приходилось соблюдать его правила, так что я дождаться не могла, когда же муж получит должность. И что? Сбылась-таки мечта на мою голову.
– Что же случилось?
– В Аполлонополе мы сняли несколько комнат в общем доме – то, что римляне называют «ценакул60» – около судебной площади. Довольно просторное жилище, кстати. Но свекор вдруг сделал нам подарок – купил эту усадьбу. «Чего ради ютиться на шумной улице среди бродяг и нечистот?» – так он выразился.
– Щедрое подношение, – заметила Ксантия.
– Ну да, если бы к нему не прилагалось проклятие, – Мелия снова нервно дернулась. – Мне сразу тут не понравилось, хотя я еще не знала о судьбе Ипполита. Подозреваю, муж каким-то образом уговорил местных держать рот на замке. И только позавчера Дианта рассказала мне всю историю. Что пользы от сплетников, если они готовы делиться лишь глупыми новостями, а важное держат при себе? Я спала в комнате, где удавились женщина и ребенок! Только вообрази! Естественно, я сразу приказала уложить вещи и собираюсь переехать в город. Павсаний пытался меня разубедить, но я и слушать не пожелала. Видишь ли, я беременна, и малышом рисковать не стану – он долгожданный.
– Поздравляю, – Ксантия улыбнулась.
Хозяйка улыбнулась в ответ, и сразу показалась намного моложе сорока лет.
– Ты, наверное, хочешь здесь осмотреться? – предположила она. – Прошу, не стесняйся. Я даже провожу тебя.
Мелия подхватила гостью под локоть, что выглядело весьма комично, учитывая разницу в росте, и провела по своим владениям.
– Вот кабинет, муж им почти не пользовался, зато Ипполит, как говорят, частенько принимал здесь посетителей. Сюда можно попасть прямо из сада.
Ксантия приоткрыла вторую дверь и оценила расстояние от нее до главных ворот.
– Если бы некто предпочел именно такой путь, чтобы попасть в дом, его бы наверняка заметили: дорожка не усажена деревьями, даже нет кустов, за которыми можно укрыться.
– О, ты ошибаешься, – рассмеялась жена судьи. – Покойный стратег был человеком добрым, общительным и гостеприимным. При нем тут царил хаос, как на рынке: в гимнасии толпились начинающие скульпторы и лепили копии известных статуй, в библиотеке заседали переписчики книг, по саду бродили какие-то подозрительные философы с учениками, а у вон тех балконов толкались страждущие со своими вопросами и жалобами.
– Вот как, – нахмурилась Ксантия. – Тогда все понятно.
– И это я еще не упомянула чиновников, таскавшихся туда-сюда из канцелярий с разными поручениями. Когда мы переехали, все они понадеялись, что мы не изменим старых порядков. Но я пресекла поток посетителей – ненавижу шум и посторонних.
Они поднялись наверх. Светлый коридор был таким просторным, что в нем оставалось место для сундуков и светильников на широких подставках, а стены пестрели росписями, изображавшими охоту на диких уток. Вполне уютно, но женщина вздрогнула, и по ее коже побежали мурашки. Она указала дрожащей рукой на вторую спальню слева.
