Читаем без скачивания Второй верхний предел - Татьяна Гуркало

Взвесил? Выбрал? Вот и отлично.

Дальше просто. Выпустить неоформленную в заклинание силу. Чистая стихия, не нуждающаяся ни в каком руководстве к действию. Ведь чем больше ставишь условий, тем она слабее, Тошиминэ кажется так говорил. Осознать и принять то, что после этого ты умрешь и тебе будет больно. Ты же не хочешь кричать от боли? Нет? Так что лучше приготовься заранее.

Направить все свои мысли на врага, точнее не врага, на тварь, которую необходимо уничтожить. Изобразить хамскую улыбку в стиле «Командир Айя не в духе». И спустить силу с поводка, попросту уничтожив поводок как таковой.

Ничего сложного, правда?

Связующие, оказывается, рвутся очень просто. Для этого достаточно захотеть, чтобы их не было. Никогда больше. И ни о чем не сожалеть.

И умирать вовсе не страшно. Только больно. Но ведь к боли ты готов. Сосредоточься на ней и заткни ей пасть. От тебя все равно больше ничего не зависит. Ты сделал все что мог.

Теперь ты действительно можешь собой гордиться. Теперь тебе будет, чем оправдать свою смерть.

— Что он творит? — заинтересовался Нирен, на всякий случай отступив на шаг.

— Обращается к стихии, — помертвевшим голосом сказала Санья. Не использованная сила вплеталась в огонь, бесследно в нем растворялась. Она была крошечной капелькой в бездне этого огня. — Он видит свою стихию.

— И что? — любопытство в чистом виде. Ничего подобного Нирену видеть не доводилось. На его счастье.

— Если он зайдет слишком далеко, он умрет, — тоном опытного профессионала сказала Санья. Да, умрет. Перестанет существовать. Сам растворится в той бездне, которую сейчас так просто позвал в этот мир. Сам станет крошечной каплей. Это страшно, наблюдать, как стихия пожирает носителя. Еще страшнее видеть, как умирает человек, которого призванная бездна не сочла достойным своего внимания и отказалась от всяческих связей с ним. — Выжить могут единицы. Чтобы выжить, нужно быть готовым принять свою стихию полностью такой, какая она есть. На это мало кто способен. Все пытаются ее переделать. Улучшить. Изменить.

— Как можно обращаться к стихии? — спросила Ламия, неотрывно глядя на круглый камень.

— Я не знаю. Я ведь этого не умею. Нужно просто достигнуть определенного уровня. Тогда начинаешь видеть свою силу в первозданном виде. Можешь говорить с ней, позвать ее. Я не понимаю как. Я, наверное, до этого еще не доросла. Возможно, никогда не дорасту. Это уровень командира, не ниже. Первая ступень высокой волны. Попытки подняться на вторую ступень обычно заканчиваются смертью. Там нужно иметь особый психологический склад. Человеку сложно принять то, что сила, которая мгновение назад была всего лишь частью его, теперь абсолютно свободное существо, способное наплевать на его желания. Это все равно, что на равных общаться с собственной рукой.

— Понятно, — сказал Тош, легко отмахнувшись от того, что было ему на данный момент недоступно. Когда придет время, он этот разговор обязательно вспомнит.

Круглый камень заскрипел и стал трескаться.

Огонь вокруг Хаски становился плотнее и колыхался в такт его дыханию. Желто-красные лепестки, танцующие в воздухе. Наверное, его стихия не только огонь. Сам по себе огонь не способен оторваться от земли.

Тош и Ламия смотрели на камень. Нирен зачаровано рассматривал огонь. Санья неожиданно для себя начала молиться всем богам скопом. Страх за себя ушел, а его место ловко занял страх за Хаски Дотжо. Если он зайдет слишком далеко…

Прошло много-много времени. Целая вечность.

Горы закутались в тишину и терпеливо ждали. Круглый камень время от времени потрескивал, но разваливаться на куски не спешил. Сидящая на нем тварь признаков жизни не подавала. Санья боялась пошевелиться, казалось, самое незаметное движение способно нарушить вселенское равновесие и тогда, наконец, наступит ожидаемый большинством религий пределов конец света. Становилось жутко.

А потом Хаски улыбнулся и равновесие рухнуло в тартарары. Такая себе нахальная улыбка человека, который сейчас сделает не самую приятную для кого-то вещь, человека, которому плевать на последствия, потому, что его оппоненту все равно будет в несколько раз хуже.

Осознать значение этой улыбки Санья не успела. Круглый камень взорвался, разлетаясь осколками. Тош и Ламия синхронно махнули руками, выпуская очередные Лезвия Грозы. Шихан обратил на них внимания не больше, чем на пролетающую мимо муху. Он их, похоже, вообще не заметил. В данный момент его интересовал только один человек. Человек, способный его убить. Нирен что-то закричал. То ли заклинание, то ли просто ругался. Хаски вытянул перед собой руку и, не переставая зло улыбаться, качнул ладонью. Огонь пронесся рядом с Тошем и шихан стал видим, точнее, стал видим его опаленный бок, пролетающий над первым помощником алых. Хаски вдохнул, подождал целое мгновение, пока обладатель обгоревшего бока не оказался совсем рядом с ним и опять качнул ладонью. Шихан, похоже, повторил его движение, потому, что разлетелись они в разные стороны, шихан в виде компактной кучи пепла, Хаски похожий на тряпичную куклу.

— Дуууурак! — взвыла Санья, бросаясь то ли к трупу, то ли к пациенту.

Все-таки к пациенту. Трупы не имеют дурной привычки материться и истерично хихикать. Пока Санья добежала, пациент успел обматерить и шихана, и горы, и собственного командира. Чтобы заставить его заткнуться пришлось потратить кучу драгоценного времени. Чтобы осмотреть пострадавшую физиономию хватило нескольких секунд. Готовые явить себя миру синяки, ссадины, следы от камешков, об которые этой физиономией тормозили и четыре тонких и глубоких царапины, след от когтей шихана.

— Не шевелись, — велела Санья и приступила к лечению. Довольно симпатичная ведь физиономия, что бы он себе там не воображал. Жалко будет, если ее изуродует какая-то мертвая тварь.

Тош и Ламия подошли ближе, но в процесс лечения вмешиваться не стали. Нирен где-то подобрал корявую палку и потеряно ковырял ею в пепле, оставшемся от шихана. Желание высказаться у него пропало надолго. Санья бы вообще на его месте сквозь землю захотела провалиться. Хотя, кто знает, чего в данный момент хочется Нирену? Наверное, сам Нирен этого не знает.

Нирен из тех людей, которых ничему не учат совершенные ошибки. Он раз за разом их повторяет, словно надеется, что каждая следующая попытка будет лучше предыдущей. Главнейшие из его врагов, желание высказаться по любому поводу и во что бы то ни стало убедиться в собственной правоте. Жизнь же постоянно пытается дать ему понять, что он не всегда бывает прав, что на ситуацию нужно смотреть с разных сторон и учитывать то, что он может не знать всего. На Нирена это почему-то не действует. Он видит только перед собой, а заглядывать за стены желания не выявляет. Наверное, поэтому ему приходится так часто извиняться.