Читаем без скачивания Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Савченя Ольга "Мечтательная Ксенольетта"

Горы нависали над нами и, казалось, что до них рукой подать, но прибыли мы к ним только к закату. Ущелье встретило нас ощеренными скалами, выпирающими из земли будто острые каменные клыки. Не смея заходить в огромное ущелье, мы остановились перед ним. Холодную ночь провели на холме. Я, прислушиваясь к малейшим звукам и выглядывая в ночной синеве любое движение, отдежурила положенные часы, а затем забралась под горячий бок Кейела и заснула в его крепких объятиях.

Проснулись еще со звездами на светлеющем небе, скудно позавтракали и отправились в путь. Нарастающая жара быстро, фактически незаметно вытеснила холод. Серую косынку, которую фангра подарила мне, я все же повязала на голову. Солнце нагревало темные куртки, но никто из нас не спешил раздеваться. Несмотря на ранний зной, безветренное утро радовало – каждый шаг поднимал легкую пыль, а значит, с ветром приходилось бы глотать песок или прятать от него глаза. Кое‑где встречались торчащие из высохшей земли кости животных – белые, давно обглоданные другими животными и очищенные ветром. Слуха коснулось странное хрипение и стрекот. Я остановилась, вскинула голову. В безоблачном небе парил стервятник, и я, узнав пернатого, поморщилась. Но звуки издавал не падальщик – слишком высоко парит.

Кейел остановился рядом со мной и, глянув вверх, произнес:

– Священная птица – посланники Солнца.

Я нахмурилась, хмыкнула и уточнила:

– Как Кеша у алхимиков?

Он, поправляя сумку на плече, покачал головой.

– Эту никто не посмеет посадить в клетку. Ее бояться обидеть.

– Даже васоверги? – изогнула бровь, разглядывая парящую птицу, а затем скалы.

Только сейчас заметила, что грифов тут много. Они, растопырив крылья, словно черные и темно‑серые плащи, сидели под лучами солнца и иногда издавали жуткие звуки.

Кейел, приобняв меня за плечи, повел дальше и ответил:

– Васоверги будут в числе первых, кто жестоко отомстит за эту птицу.

– А у нас не любят грифов … – «Гриф» прозвучал непривычно для слуха, и я не сразу поняла, что слова нет в общем языке Фадрагоса, поэтому решила исправиться: – Стервятников…  В общем…

– Птица Солнца или посланник, – улыбнулся Кейел.

– Как ни назови, но этих птиц не любят. Они жрут падаль, и это… противно.

Он с насмешкой покачал головой и мягко произнес:

– Чтобы Солнце вдруг не потеряло чью‑то душу, а душа не забылась существованием на поверхности Фадрагоса, плоть умершего необходимо уничтожить. У каждой расы свое поверье. Например, эльфы хотят, чтобы душа немного привыкла к земле и растениям, поэтому закапывают тело. В земле плоть растворяется бесследно, остаются только кости. Они всегда остаются. К тому же есть вероятность, что древо Жизни учтет слабую привязанность души к стихиям, и тогда эльф снова родится эльфом. Виксарты верят, что только пламя полезно для души. Оно очищает оставшуюся скверну, наделяет душу силой огня, и душа оставляет эту силу Древу Жизни. А как быть с теми, кто умер вдали от тех, кто мог бы помочь с отделением души от плоти?

– И птица Солнца помогает им, – поняла я веру фадрагосцев. – А на севере? Эти птицы любят тепло.

– Северные земли прокляты, но… – Он склонился ко мне и заговорил тише: – Мне кажется, там милосердие проявляют волки. Только не вздумай повторять мое предположение. Знай, что любые холодные и дождливые земли находятся в немилости Солнца, но у последних хотя бы есть защита и слепая любовь Шиллиар, – ответил Кейел и вздохнул тяжело. – Аня, тебе нужно все это выучить.

Я поджала губы и едва удержалась, чтобы не отвернуться от Кейела, однако спросила:

– Ты и вправду веришь, что у меня есть будущее после всего, что случилось?

– Мы избавимся от ведьмы, а затем…

– Энраилл убьют меня, Кейел.

– Волтуар… – Он замолчал, словно подавился воздухом, и только поэтому я не сбросила тяжелую руку с плеча, как собиралась сделать. Хмурость и печаль в глазах старили Кейела, напоминали о том, что ему тоже нелегко. – Мы что‑нибудь придумаем.

Вольный сам перестал обнимать. Убирая руку, лишь сжал на мгновение плечо, а затем погладил спину. Глядя себе под ноги, ускорил шаг, будто убегал не столько от разговора, сколько от меня. Или от вины?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Опять поругались?

Я растерялась. И пары секунд не пробыла в одиночестве, как меня обступила любопытная троица.

– Нет.

Роми посмотрел на меня с подозрением.

– Отстань, рогатый, – пробормотала, – не поругались мы.

Ив подхватила меня под руку.

– Кейел разрешил рассказать о балкоре мудрецам, но мы подумали, что с ними можно поторговаться.

– Хитрая эльфийка, – отозвалась Елрех из‑за плеча Роми. Она вышла чуть вперед и высоко подняла голову, – не присваивай заслуги. Это я придумала.

Я заинтересовалась:

– Что придумала?

– Слышите? – Ив резко остановилась. Уши ее несколько раз дернулись и застыли. Губы беззвучно произнесли: – Рокот.

– Кейел! – позвала я.

Вольный обернулся, заметил, что мы окружили взволнованную Ив и быстро направился к нам. Остановился напротив эльфийки; его голос прозвучал требовательно:

– Что ты слышишь?

Ив подняла синие глаза на него. Помолчала немного. Вдохнула глубоко, облизала губы и выдохнула:

– Скалы падают, сталкиваются и шипят. Беспрерывно шипят.

– Как далеко?

Она покачала головой.

– Скоро вы сами его услышите.

– Его? – Я шагнула к ней. – Монстра?

Ив повернула ко мне голову, но испуганным взглядом крепко приклеилась к нашему пути. Она сглотнула и кивнула.

Мы шли молча. Я прислушивалась, но никак не могла расслышать никакого грохота. Только падение камней от неосторожных движений птиц и хлопанье крыльев. Однажды под ногами промчалась обнаглевшая ящерка. В другое время позади играючи грызлись Тодж и Феррари. Напряжение росло лишь от вида ребят: Роми и Елрех мрачнели. Наконец, спустя, может быть, час‑полтора, я услышала первый далекий грохот. И вправду возникло ощущение, будто гремели скалы или разнесся раскатистый гром, но как‑то… утробно. Неприятный холодок пронесся вдоль позвоночника, пошевелил волоски на затылке.

Кейел снова поравнялся со мной, а в какой‑то момент, когда грохот стал различимей, взял меня за руку.

– Он будто дышит так, – заметила Елрех, следуя за нами.

Только страху нагнала…

Я все еще не теряла надежды, что это не монстр. Вспоминала Землю, где периодический грохот можно было услышать в цехах. Пусть и не такой странный, но громкий и с равными интервалами. Конечно, в Фадрагосе заводов еще не строили, но мельницы в прошлом регионе я видела. Лопасти ловили ветер и, прокручиваясь, шумели отрывисто. Может быть…

Грохот раздался снова, ближе, и вместе с ним что‑то дрогнуло в груди, оборвало мысль. Удалось расслышать все то, о чем говорила Ив: размеренное шипение перешло в скрежетание, и будто сами горы резко выдохнули, позволили чему‑то столкнуться, взорваться… Эхо разносило отголоски взрыва, затихало, и снова оставалось только громкое шипение.

Каких же размеров должно быть нечто, чтобы издавать такой звук? Или мы просто слишком близко подошли к источнику?

Ребята упоминали еще одну деталь, которая перечеркивала все мои радужные предположения – отсюда никто не возвращался.

Я попробовала успокоить и себя, и остальных:

– Похоже водопад шумит.

Кейел сжал мою руку крепче и покачал головой.

– Никогда не позволяй себе расслабиться в таких местах.

С каждым нашим шагом рокот набирал силу, и вскоре мы замедлились. Услышать врага при нападении при всем желании не получилось бы. Мы озирались, вглядываясь в тени валунов, пещер, нередких расселин. Не забывали и про скалы, вдруг опустевшие от птиц. Тодж и Феррари тоже вели себя непривычно. Радужный ящер первое время ластился к Кейелу и порывался развернуть его обратно. Прикусывал куртку в районе плеча и тащил назад, пока Вольный не пригрозил ему. Феррари жалась к горячей земле и едва ли не ползала у нас под ногами. Звери боялись этого места.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})