Читаем без скачивания Hydrargyrum - Коваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поздним вечером небольшая лондонская площадь казалась безлюдной и тихой. Потому, когда человек, отдалённо напоминающий объявленного год назад в розыск преступника, прошел через неё и вдруг просто исчез у одного из домов, вряд ли кто-то мог бы это заметить. Тем более едва ли кто-то из обычных и даже не совсем обычных людей мог бы разглядеть, что на самом деле любителей гулять по ночам было двое.
— Почему, если это не фамильный секрет? — поинтересовался Кайнетт, сбрасывая ткань с наложенным дезиллюминационным заклинанием. Примитивный эрзац принятой у волшебников мантии-невидимки, но для того, чтобы пройти полсотни футов через площадь от места аппарации, хватит и этого. Хотя и считалось, что наблюдение за площадью уже было снято, подставляться и рисковать зря он не собирался.
— Люди смертны, — философски ответил Блэк, направляясь к старому выцветшему и истертому крыльцу. На вид весь этот дом не знал капитального ремонта последние лет пятьдесят. — Хуже того — они внезапно смертны. А ставить безопасность убежища в зависимость от жизни одного человека, который в какой-то день может просто не вернуться в этот дом, было слишком рискованно.
— Убежища? — уточнил маг.
— По большей части, — отозвался Сириус, открывая дверь, даже незапертую на замок. — Наше основное поместье находится вдали от городов. А здесь внутри только столовая, гостиная, несколько спален, но нет ни библиотеки, ни обширных подземелий, ни мастерских или ещё множества иных необходимых помещений и комнат. Зато самый мощный набор защитных чар, какой я только видел вне стен Хогвартса — в теории пересидеть тут можно хоть несколько лет, если в большом мире вдруг резко станет неуютно. В сорок первом были серьёзные опасения, что Восточный фронт рухнет к зиме и боши начнут вторжение на остров, а за ними пришли бы и СС, и Аненербе. Наша семья не поддержала тогда Гриндевальда, гордость не позволила подчиниться какому-то выскочке, и этого бы не простили. А после войны Блэки здесь лишь иногда проводили время, когда кому-то требовалось задержаться в Лондоне. После… когда не стало брата, а я оказался в тюрьме, мать переселилась сюда, здесь и умерла. И сейчас этот дом — вновь убежище для Блэков и для тех, кого мы приведём с собой. Здесь может спрятаться Белла, если вдруг сбежит из Азкабана, сюда можем войти и мы с Андромедой, хоть официально числимся изгнанниками. Думаю, даже Нимфадоре дверь откроется. Но это мы скоро узнаем.
— Люпин тоже сейчас здесь? — спросил Арчибальд, следуя за ним по пыльным тёмным коридорам и лестницам.
— Заперт наверху. Спит, скорее всего, а ночью опять будет буйствовать. Я с ним посижу, успокою немного, но всё равно хорошо, что завтра луна уже пойдет на убыль.
— И о чём ты хотел поговорить со мной? — спросил Арчибальд, проходя вслед за волшебником в не слишком большую гостиную.
— Да так, обо всём сразу, — ответил тот, без слов зажигая мистическим знаком несколько свечей и подвешивая к потолку неяркий шар света. — О долге. О целях. О будущем, если угодно…
— Пока не вижу причин отказываться, — дипломатично ответил Кайнетт, занимая предложенное место. Блэк уселся напротив в такое же старое потемневшее кресло века так девятнадцатого. Маг успел оглядеться по сторонам, пока не начался разговор. Самой примечательной деталью изрядно запущенной комнаты оказался древний выцветший гобелен на стене со множеством имён, дат и портретов. Кроме того, имелось на нём и несколько крупных чёрных пятен, словно от попадания горящих углей. Заметив, с каким интересом Мерфи изучает изображение, Сириус пояснил:
— Семейное древо Блэков. Зачарованный гобелен, если ты таких не видел у себя — сам вписывает родившихся детей, сам ставит даты смерти, сам добавляет супругов после свадьбы и меняет фамилии. Мать перенесла его сюда из поместья после смерти Рега… моего брата. Меня и Андромеды тут уже нет. Вон, осталось два выжженных пятна в последнем колене.
— Понятно, — ответил Арчибальд, изучая надпись «Регулус Блэк» и портрет худощавого темноволосого юноши. Вообще мистерия выглядела занятной. Не слишком полезной практически, но занятной. Особенно в плане механизма её действия. — А любопытства ради, бастарды здесь изображаются?
— Дети вне брака? Только если признать их и добавить на гобелен «вручную», — волшебник указал на несколько имён. — Сами по себе — нет. А что?
— Да так, был недавно один интересный разговор. Но речь сейчас не о том, — отворачиваясь от стены и глядя на собеседника, маг спросил: — Итак, что же ты хотел обсудить, Блэк?
— Скорее узнать, — поправил его Сириус. — Чего ты хочешь?
— Чего хочу я? — переспросил Кайнетт.
— Именно так. Ты — чистокровный, во всяком случае, по взгляду на жизнь.
— А ты — нет? — Арчибальд не понял, к чему ведёт собеседник.
— Сомневаюсь, честно говоря, здесь я всегда был не на своём месте. Ты — другое дело. Это чувствуется, в поведении, в том, как ты держишься. С самого детства с такими общался, успел насмотреться. Ты такой же, как мои родители, как Регулус, как Белла, как многие другие. С одной стороны, это и неплохо. С другой — остаётся вопрос, что же ты дальше будешь делать? — спросил Блэк, внимательно и изучающе глядя на него. Затем махнул рукой в сторону гобелена и добавил: — Для чистокровного всегда на первом месте род, но у тебя своего уже нет. Кстати, почему? Пускай глава семьи погиб, но неужели у вас никого не осталось, к кому бы ты мог вернуться даже в таком виде?
— Никого, — соврал Арчибальд. Затем добавил полуправду — он не сомневался, что в том мире всё так и произошло: — А к тому времени, когда я смог хотя бы что-то узнать о состоянии дел, всё, что нам принадлежало, уже растащили другие семьи. И не имея силы, права на свою собственность уже не заявить, даже если бы я вдруг вернулся несколько месяцев спустя в своём настоящем облике. Потому очевидно, что я собираюсь сделать дальше — основать собственный род заново. И добиться для него
