Читаем без скачивания ДИАГНОЗ и другие новеллы - ЮСТЕЙН ГОРДЕР

— Когда мы болтаем друг с другом — как теперь, — это писатель разговаривает сам с собой. А когда мы видим друг друга — как в этот миг, — это писатель смотрит на нас своим внутренним взором. Он остаётся где-то на расстоянии и прядёт нить своих мыслей. Именно из этих мыслей, дорогие коллега, и соткана наша действительность.

Тут тесный кружок персонажей романа начинает шевелиться. Но ещё ни один из них не осмеливается взять слово.

— Вам понятно, о чём я говорю? Вам ясно, сколь глубоко наше убожество? Даже то, что я ныне разоблачил нашего писателя — а мы тем самым получили своего рода представление о нём, — это тоже лишь нечто, внушаемое им, потому как мы лишены сознания. Мы сами — сознание. Независимо от того, что мы говорим и делаем, это всё — его слова и его дела! Мы — фантазия. Мы ведь даже не знаем, что мы — выдумка!

Он наговорил ещё много чего. Свыше часа стоял он у костра, излагая другим героям романа свои дерзкие размышления.

Вопреки крайне рискованному содержанию речей, его слова были приняты всерьёз. Частично это объясняется тем, что он и раньше пользовался известным уважением (он был главным героем романа), а частично — той трепетной серьёзностью, которую он вкладывал в свои утверждения.

Когда он наконец закончил, всё общество словно застыло в тяжёлом молчании, прежде чем мало-помалу вновь пригубить бокалы. А потом слово стали брать один за другим. Вскоре разразилась бурная дискуссия. Она шла со страницы 159-й романа Его персонажи быстро разделились на две партии: на тех, кто верил в писателя, и тех, кто в него не верил.

До самого светлого утра они, сидя у костра, дискутировали вплоть до страницы 247-й романа — и целых восемь месяцев жизни писателя. Желание вникнуть в детали этой дискуссии завело бы нас слишком далеко. Ведь мы лишь хотели вкратце рассказать о том, что происходило в некоем мире.

ПЕРСОНАЖИ РОМАНА были совершенно обычными людьми, которые жили в совершенно обычном городе. Но они в то же время являлись — героями романа.

Маленький городок стоял недалеко от берега, где они праздновали день летнего солнцестояния. Здесь находился небольшой винный погребок, где они часто встречались по вечерам и пили вино. В течение всей осени они то и дело спорили, существует ли этот писатель. Почти каждый раз, собираясь в винном погребке, они только об этом и рассуждали.

Но их дискуссии обычно заходили в тупик. Те, кто не верил в писателя, презирали тех, кто верил в него. Одни утверждали, что лишь мир, в котором они жили, реален и что сам писатель — продукт фантазии. Персонажи, которые верили в него, со своей стороны повторяли, что продукт фантазии — как раз тот мир, в котором жили они, а что мир писателя и являлся как раз реальным. Не верящие же подчёркивали: писатель был чем-то, что верующие просто внушили себе, меж тем как сами верующие продолжали утверждать, будто писатель внушил себе: они существуют. Трудно представить себе, что можно разойтись во мнениях больше, чем герои романа. Но ни одна из сторон не могла доказать, что другая ошибалась. Только те, кто читал роман, могут быть уверены в правоте тех или иных. Правда заключалась в том, что они лопались от гордости и восторга именно поэтому. Но им тоже следовало бы поразмыслить кое о чём, прежде чем они надумают снова закрыть книгу.

ТАК ПРОШЛА зима. После того как персонажи романа в течение года обсуждали, существует ли писатель, те из них, кто в это верил, единодушно решили пригласить его на следующий праздник летнего солнцестояния.

Однажды в начале июня взошли они на высокую площадку за городом и, подняв головы в небо, воскликнули:

— Дорогой писатель, ты, что есть сама Действительность, из глубины своей души мы призываем тебя: предстань пред нами на нашем нынешнем празднике! Вступи в нашу историю вместе со своими творениями и будь с нами в эту единственную ночь. Ты видишь нас, и ты слышишь нас. Мы ждём знака от тебя.

В ответ на эту причуду не верящие в существование писателя разразились презрительным хохотом.

— Вы удваиваете действительность, — сказали они.

Но мольбы их не были услышаны никем другим, кроме них самих.

— Зачем нам удваивать действительность, если она и так двойственная, — возражали верящие. — Это вы упрощаете её.

По мере того как время близилось ко дню летнего солнцестояния, те, кто не верил, всё равно участвовали в подготовках к празднику — и к тому, что писатель явится к ним с визитом. Ожидание откровения, вероятно, независимо ни от чего, будет способствовать тому, чтобы придать остроту празднику.

РОВНО ЧЕРЕЗ ГОД после того, как один из персонажей романа оповестил, что чувствует себя его героем, все они вновь собрались вокруг костра в означенный день. Об этом шла речь со страницы 376-й романа. А произошло на двадцать шестом году жизни писателя.

Всё было устроено, как год назад: креветки, крабы, омары, белое вино, большой костёр. Герои романа сидят в ожидании автора. Несмотря на то что больше половины собрания не верит ни в какого писателя, с самого начала праздника — настроение приподнятое. Герои романа сидят и смотрят в огонь, они серьёзны, словно перед началом спиритического сеанса.

Однако часы идут. На странице 393-й солнце садится, а ничего, что бросилось бы в глаза, не происходит. И напряжение немного спадает. Кое-кто принимается за еду, некоторые выпивают глоток белого вина, а иные герои шепчутся о чём-то с сидящими рядом.

— Вот видите, — говорили те, кто не верил в писателя, — он не приходит. А причина совсем проста: его не существует. И сколько бы тот, кто не существует, ни напрягался и каким бы мудрым и добрым вышеупомянутый ни был, явиться на праздник он так или иначе не может.

Так смеялись они и забавлялись за счёт верящих. И даже если верящие были в это время уже слегла разочарованы, у них на эти слова был один ответ:

— Писатель, должно быть, существует. Не существует нас.

ЧАСЫ ШЛИ. Вскоре вечер стал походить на совершенно обычный праздник летнего солнцестояния, причём не без помощи тех, кто не верил в существование писателя. Персонажи романа кричали и пили. Некоторые бродили, пошатываясь, вокруг. Стемнело, и костёр больше не горел уже так весело, как прежде.

Внезапно случается так, что один из них замечает некую фигуру у края воды. Это — незнакомец, молодой человек, который шагает вдоль берега.

Он останавливается вдалеке от костра и испуганно смотрит на них. Он не осмеливается сразу подняться к ним наверх, на береговой откос, он долго стоит, разглядывая их издалека и разрывая меж тем ногами песок.

Через некоторое время один из верящих встаёт и говорит:

— А ты не поднимешься наверх — погреться?

Он нерешительно и торжественно уступает.

Медленно входит он в общество героев романа. Там он останавливается перед костром, оборачивается и смотрит на каждого из них.

Это довольно невзрачная фигура с бледным и встревоженным лицом. Он выглядит довольно неприятно при свете угасающего костра.

Он не произнёс ещё ни одного слова. Но вот один из персонажей разражается мучительно прямым вопросом:

— Ты и есть писатель?

Ясно, что человек этот чувствует себя не в своей тарелке. А вдобавок он видит ещё направленные на него жалящие взгляды героев романа.

Полминуты проходит, пока он отвечает:

— Я — тень писателя.

Он говорит это приглушённо, но чётко. А потом добавляет:

— Вы хотите видеть меня. Смотрите — вот я стою среди вас. То, что вы видите, — мой портрет. Но вы сами — портреты… Воистину странно лицезреть вас в такой близи!

ВОТ ТАК СОЗДАТЕЛЬ явился пред своими творениями. Те, кто не верил в него, само собой разумеется, отказывались признать, что тот, кто предстал перед ними, — молодой человек, писатель — приглашён верящими. Кроме того — а это бросалось в глаза, — он держался словно истинный творец.

— Как узнать, что это ты — писатель? — спросил один из них.

— А ты вообще ничего не можешь знать. У тебя нет никакого ясного представления о чём-либо. Ты сам — предмет познания. И там, где я сижу за своим письменным столом, там, где я опираюсь на спинку стула и внимательно подбираю слова, там я едва удерживаюсь от смеха и лишь улыбаюсь тому, что заставил тебя сомневаться: существует ли писатель.

Любопытный персонаж романа тут же отскочил на пару шагов — назад.

— Но ведь я это и говорил, — подал реплику тот, кто в прошлом году удивил всё общество своими пророческими речами. — Это нас не существует!

И он с явной гордостью посмотрел на мастера. Но тот отверг его намёк:

— Разумеется, вы существуете! Через несколько месяцев книга о вас будет находиться в сотнях экземпляров там, в Реальности. В автобусах, трамваях и поездах будут сидеть люди, читая о вас. Вы и в самом деле думаете, что понапрасну тратите время на нечто, чего нет на свете?