Читаем без скачивания На линии огня - Дональд Гамильтон

Я облегченно вздохнул. Они были пришпилены к дороге посреди поля. Деваться им было некуда. Я открыл ружье, зарядил магазин. Затем продел руку в ружейный ремень и туго его закрепил. Большинство людей не знают, что ружейный ремень в такой же мере используется для придания устойчивости оружию, как и для его носки.

В это время кто-то там открыл огонь из более тяжелого оружия. Но сто ярдов – это предел для попадания из самого большого пистолета, даже если он в руках крупного мастера. А тут было около двухсот. Одна пуля ударила в десяти ярдах справа от меня, остальные попросту не долетели. Я повернул оптический прицел туда, откуда велся огонь, и поймал в окуляр Брукса: он скорчился за капотом машины, тщательно целясь из револьвера, который держал обеими руками. Установив прицел на фут ниже, я положил палец на спусковой крючок – Брукс оказался на волосок от смерти. У меня возникло отвратительное чувство, что я, подобно Богу, держу в своих руках человеческую жизнь. Я никогда не любил Брукса.

И тут увидел, как он снова выстрелил, услышал свист пули над головой. На этот раз Брукс взял выше футов на десять. Мне даже стало его немного жаль. С таким же успехом он мог бы кидаться в меня камнями, в то время как я хоть сейчас мог уложить его наповал. Тяжело вздохнув, я снял палец с крючка и встал во весь рост. Брукс выстрелил еще раз. Не знаю, куда ушла эта пуля. Откинув назад голову, я громко, так чтобы он услышал, расхохотался.

Брукс встал, отложил свою пушку. Спустя мгновение он выступил из-за машины. Девушка была с ним. Они направились ко мне напрямик через поле, шествуя бок о бок. Брукс знал условия игры: надо лично вручить мне девушку и дать понять, что все без обмана – никакой шестерка не прячется за их спинами, чтобы всадить в меня пулю под ее прикрытием.

Они остановились прямо передо мной. Малышка была бледна, на щеке у нее алел кровоподтек, а вся одежда вываляна в грязи. Очки она где-то потеряла. Казалось, ей на роду написано попадать в передряги и выглядеть в итоге как огородное пугало. Брукс был в бешенстве.

– Твоя взяла на этот раз, – процедил он. – Да вот только ни к чему хорошему это не приведет. Настанет день, когда мы встретимся, а у тебя с собой не окажется такого славного ружьеца.

– Расслабься, Брукси. Я просто не дал тебе сделать большую ошибку.

– Ошибочку допустил ты. Мы еще вернемся.

– Нет, – категорически заявил я, вытягивая левую руку. Девушка взглянула на Брукса и осторожно двинулась ко мне. Я обнял ее этой рукой за голые плечи и привлек к себе, развернув лицом к Бруксу. Под мышкой правой я по-прежнему держал на изготовку «спрингфилд».

– Возвращайся к боссу, Брукс, – посоветовал я. – Скажи ему, что он сделал ошибку. Это девушка моя. Мы собираемся пожениться сегодня вечером.

Брукс в упор уставился на меня. С каким превеликим удовольствием он бы меня убил! Может, и мне следовало убить его. Но Карл весьма болезненно отнесся бы к этому, а я не хотел его огорчать.

– Поздравляю, – буркнул Брукс, повернулся на каблуках и зашагал прочь.

Глава 19

Город назывался Вилфорд. Ювелирный магазин, дыра дырой, оказался зажатым между скобяной лавкой и кинотеатром, который теперь был не у дел и использовался для своего рода собраний. Что ж, с расцветом телевидения такова участь многих киношек. Барбара ждала в машине, пока я делал покупки.

– Вот, – объявил я, вернувшись, – давай надень, – и бросил маленький сверток ей на колени. Потом завел машину, сдал задом и медленно поехал по улице.

Барбара открыла коробочку и взглянула на ее содержимое. Чуть погодя стащила с руки белую перчатку, сняла кольцо, которое уже было на пальце, и положила его в сумочку.

– А теперь надень это, малышка, – произнес я. – До обручения осталось около трех минут. Это место где-то здесь, ниже... – И, помолчав, добавил: – Конечно, можно было бы сэкономить, используя твое старое кольцо, но я подумал, что ты пожелаешь сохранить его на память. Ну вот, приехали.

Это оказалось белое дощатое здание за белым же дощатым забором. Рядом с воротами красовалась вывеска с тщательно выведенными буквами. Я посмотрел на Барбару. Она была близка к тому, чтобы разразиться слезами. Наверное, вспомнила былые времена. Конечно же в ретроспективе прошлое замужество выглядело прекрасно и романтично. Но в моем нынешнем положении я ничего не мог сделать для нее в таком же плане. Остановившись под тюльпановым деревом, возвышающимся над улицей, я выбрался наружу и обошел вокруг машины, чтобы открыть ей дверцу. Затем мы немного постояли, приходя в себя. На мне была вполне респектабельная одежда. На ней – тот же самый белый в синюю полоску летний костюм, в котором я впервые ее увидел, небольшая, из того же материала, шляпка. Одеяние выглядело свежевыстиранным, тщательно отутюженным. Бело-синие туфельки начищены, на губах – помада.

Барбара шмыгнула носом, спрятала платочек в сумочку и посмотрела на меня:

– Давай с этим кончать.

– Пора, – отозвался, я.

Процедура не заняла много времени. Вскоре с нами распрощались, проводив нас до двери. Мы отъехали в молчании. Она глянула на новенькое кольцо на пальце и натянула перчатку.

На первом же перекрестке я свернул направо. Барбара быстро повернулась ко мне.

– В чем дело? – спросил я.

– Я подумала...

– Что?

– Мы же ехали сюда другим путем.

– Так и есть, – буркнул я, будучи уже сытым по горло всем этим спектаклем. В конце концов, она не единственная в мире с чувствами и воспоминаниями. Я не желал прийти к ней на помощь.

Барбара смешалась и наконец спросила:

– Так куда же мы едем?

– Чуть-чуть на запад. Дадим Бруксу время отчитаться, а Карлу – перекипеть. А завтра можно будет без опаски отправиться домой.

– Домой?

– Вестерн-бульвар, 1434, – объявил я. – Апартаменты прямо над мастерской. Местечко само по себе неплохое, даже несмотря на то, что все соседи большие снобы. – Она упорно хранила молчание. Я съехал с дороги и остановился. – А теперь в чем дело? – поинтересовался я, обернувшись к ней. – Ты что же, думала, как только священник совершит над тобою обряд, ты как ни в чем не бывало тут же вернешься к сестре? И чего этим добьешься? Думаешь, Карл Гандермэн дурак? Или хочешь, чтобы твою сестру с детишками опять третировали вооруженные громилы? Если Карл подумает, что мы что-то от него скрываем... По-моему, мы в любом случае должны желать отвести подальше от фермы сестры себя и все твои беды. Чтобы кто-то из ее детей не схлопотал пулю, предназначенную тебе.

Барбара промолчала. Я вновь тронул машину. Грозовые тучи, которые громоздились на западе, теперь заволокли солнце. Вскоре это привело к тому, что упали первые капли дождя, а потом налетели шквальные порывы ветра и разразился свирепый ливень. Я съехал с дороги. Несколько минут мы сидели, пережидая. Ветер был таким сильным, что машина подрагивала на рессорах. Сквозь щели в окнах и дверцах начала просачиваться вода. Немного погодя шторм поутих, ливень превратился в моросящий дождь. Мы поехали дальше. Но через полчаса буря вновь обрушилась на нас с прежней силой. Нам опять пришлось пережидать. И скажу вам, это большая удача, когда в бурю есть с кем перекинуться словом. Обычно гроза не доставляет мне удовольствия. Барбара сидела, подобрав ноги и натянув на них юбку.

– Ну чем не медовый месяц? – пошутил я.

Она взглянула на меня, но ничего не ответила. Худшая часть непогоды прошла, и я опять включил двигатель. До восьми часов вечера мы ехали под непрекращающимся дождем, шины шуршали, «дворники» на лобовом стекле пощелкивали. На шоссе 401 федерального значения выбрались севернее Лаксбурга. Я дважды ездил этим путем за горными куропатками и знал мотель, где можно остановиться, но там горела вывеска «Мест нет». Отправившись дальше, мы нашли другой мотель, где были свободные комнаты, бар и ресторан. Я юркнул в контору и снял два номера с одинаковыми двуспальными кроватями, за что, естественно, пришлось заплатить вдвойне. Потом вернулся к машине. Женщина, которая там всем заправляла, повела нас к нашему домику, прячась под большим зонтом. Я затащил вещи вовнутрь, на регистрационной карточке твердой рукой записал нас как мистера и миссис Найквист, дал хозяйке мотеля одиннадцать баксов и закрыл за нею дверь.

– Не хочешь ли ты привести себя в порядок? – поинтересовался я у Барбары, все еще стоящей возле двери. Меня раздражали мысли девушки, которые я легко читал в ее глазах.

Барбара кивнула и прошла в ванную комнату. Поджидая, я коротал время за выпивкой. Бутылку она заметила в ту же секунду, как только вышла из ванной. Конечно, еще один штрих не в мою пользу.

– Нальешь себе сама, – сказал я и в свою очередь отправился в ванную.

Когда я вышел, Барбара сидела на краешке большой кровати. Я прочистил горло, готовясь произнести небольшую речь, но передумал. Есть вещи, которые не следует делать на пустой желудок.