Читаем без скачивания Последний Контракт. Том 4 - Илья Романов

— И не нужно, — вновь вздохнул я и сделал глоток чая. Тёплый, приятный на вкус и отдающий лёгкой терпкостью. Именно его мне не хватало. — Могу я попросить вас об одолжении, хоть это и неприлично?

— О каком одолжении идёт речь? — написала она и мне даже почему-то показалось, будто в этих словах я услышал голос Валиры.

— Я хочу попросить вас простить меня, — опустились мои глаза на настил палатки, а руки сжали кружку. — Вы не поймете, за что именно, но это и не требуется. Я просто прошу вас, чтобы вы меня простили... Это важно, поверьте.

После моих слов девушка странным взглядом смотрела на меня не меньше десяти секунд, пока вновь не взялась за карандаш:

— Я могу лишь написать... А не ответить голосом, как вы, наверное, хотите...

— Мне хватит и этого, — криво улыбнулся я, видя листок перед собой, который она сразу же убрала.

— Я прощу вас, если вы скажете, кто она и кем являлась для вас, — вновь написала она и сунула его мне.

Стоило прочитать написанное, как в горле будто бы образовался не проглатываемый ком. Разум в одно мгновение опустел, а мысли ушли в воспоминания о моём самом тяжком задании и единственном предательстве.

— Её звали Валира, — сорвались хриплые слова с губ. — И она была моим другом. Настоящим.

Я видел, как после сказанного, пальцы девушки с силой сжали листок, а ногти продавили его.

— Она похожа на меня, да?

— Можно сказать и так, — горько ухмыльнулся я, ощущая, как сердце стучит всё медленнее.

Запах... Она даже пахла, как Валира. Смесь сирени, винограда и лаванды. Резкий и в то же время приятный запах, какой никогда не забудешь, учуяв его впервые.

— Какой бы поступок вы не совершили, — гласили слова на листке и я заметил, что они искажены, будто их писали дрожавшей рукой. — Я прощаю вас, Виктор.

Сердце совершило гулкий удар, грудь словно сдавили тиски, а кровь в висках запульсировала столь отчётливо, будто бой барабанов.

Как долго я ждал подобных слов и желал их? Сколько жизней сожалел о содеянном, зная, что мне никогда не обрести прощения? Десятки? Сотни? Каждый раз, убивая и проливая кровь невинных... Я вспоминал о Валире и о том, что совершил. И теперь, я получил то, что так ждал. Но почему тогда вместо облегчения, они терзают мою разорванную душу на части? Потому что эти слова произнесла не Валира, а лишь её копия в этом мире? Или я настолько привык к чувству скорби, что теперь не могу с ним расстаться?

Смерть, убийство, кровь, война, погибель, опустошение, вновь смерть и вновь кровь с убийствами. Круговорот смысла моего существования. Сама моя суть, которая обнажила зубы против местных аборигенов и просто стёрла их с лица этого мира.

Разве достоин такой, как я — прощения? После всего, что мне пришлось сделать... После всей той крови, множества боли и смертей?

«Вить, а Вить, вставай давай!» — вспомнил я слова Валиры, будившей меня по утрам. — «И не надо так кукситься! Всю жизнь проспишь и всё пропустишь!»...«А давай на охоту сходим?!»...«Слушай, Вить, а у тебя девушка есть? А если найду?»...«Да ладно, как это нет?!»

Целый поток образов и воспоминаний всплывал в голове, как быстро идущее кино. Каждый момент, что я прожил в её мире и всё, что успел запомнить. Каждый кусочек, который бережно хранил, проходя через очередную войну, утопая по колени в трупах и крови.

Я не заметил, как из глаз предательски пошли слёзы, из рук выпала кружка, развив чай, а кулаки сжались до белых костяшек. Ногти нещадно пробили плоть ладоней, от чего на настил упали густые капли крови, смешиваясь с чаем и слезами.

«З-за что?...» — вновь вспомнил я вопрос и боль в глазах Валиры. Вспомнил, как на лежала на окровавленной полу замка, прижимая руку к пробитому животу.

— Потому что такова моя цель... — хриплые слова сорвались с губ, которые я более не произносил с того самого момента.

Они эхом отдались в голове, будто приговор. Теперь я понимал... Я сам не хотел быть прощённым за то, что сделал. Так проще. Так лучше. И с чего в моём воспалённом разуме вообще появились мысли о том, что мне как-то удалось сохранить свою человечность? Я её утратил уже очень давно и более не могу зваться челов...

Не закончив мысль, продолжая пачкать пол кровью и слезами, я вдруг ощутил, как меня обняли тёплые и нежные руки. В этих объятиях чувствовалась неуверенность и скованность вкупе со нотками страха, но и покой с... желанием подарить добро.

— Я-я... — вдруг раздался слабый и хриплый голос рядом с ухом, на который я поднял голову и увидел зелёные добрые глаза. — П-прощаю... Т-тебя...

Она не обязана была произносить эти слова. Я ей никто и звать меня никак. Она же, не Валира, а дочь германского клана, которую я видел впервые. Так почему же мне стало так спокойно? Почему впервые за долгие жизни, моя душа не страдала от ярости, гнева и боли... А обрела умиротворение. Даже Жнец, который весь мой путь являл собой саму суть уничтожения, затих и будто бы обрёл то, что ранее было недоступно ему.

— Спасибо... — поднялись мои дрожавшие ладони и накрыли руки девушки. — Спасибо тебе, Верена...

Если бы только в тот момент, я знал, чего будут стоить произнесённые ею слова и какую цену ей придётся за них заплатить...

* * *

Спустя несколько дней...

Сидя в своей освещаемой ультрафиолетом палатке и смотря на карты, Леонид подпёр одной рукой голову, а другой держал кружку свежезаваренного кофе.

Его заместители и командиры отделений гвардии во всю обсуждали план по добыче полезных ископаемых и других ценностей Теневого Континента, распределяя своих людей и готовясь идти отдавать приказы.

Атсуши спокойно сидел в углу и начищал катану, попутно слушая разговоры и пребывая в своих мыслях.

Ну а новый член их застолья командиров, имя которому Ганс Шульц, ждал, пока ему отдадут приказ. Остатки людей клана Бергер вызвались помочь экспедиции Островского за шанс выбраться из этого гиблого