Читаем без скачивания Дальний поход - Василий Сахаров

И вот наступило утро, так и хочется сказать: «стрелецкой казни», хотя меня должны были убить только вечером, а ощущения весь день были такими, что казалось, это произойдёт всего через несколько минут. Дикари в стойбище готовились к празднику и погребению своих павших воинов. Селян забрали на работы, а меня вывели из подвала только после полудня. Вокруг моей шеи обвязали толстую, покрытую жиром верёвку, а затем подобно скотине меня привязали к деревянному столбу, вкопанному в землю и служившему опорой для чего-то, что напоминало коновязь. Колодка на шее держит мои плечи в одном положении, не разогнуться и толком не пошевелиться, мышцы затекли, я жду своей участи и морально настраиваюсь на скорый бой.

Ближе к вечеру прибыло войско Намбы. И радостные крики «зверьков», встречающих своих близких, разнеслись по всем окрестностям и не смолкали около получаса. А когда они наконец стихли, рядом со мной появилось ещё пятеро пленников с такими же дубовыми колодками, что и на мне.

Я всмотрелся в их избитые, покрытые смесью пота, грязи и крови лица. Оказалось, что это солдаты из разгромленного линейного батальона КМО, который прикрывал Каширу. А одного я даже узнал, майора Красина, того самого московского офицера, который контролировал переход моего отряда на территорию дикарей. Красин был сильно истомлён, на ногах стоять не мог и упал в пыль. Он лежал на земле и пустыми невидящими глазами смотрел в синее небо. Так, ни слова не говоря, пытаясь прийти в себя, он пролежал около получаса. Когда же майор оклемался и начал оглядываться, я окликнул его:

– Майор, вы слышите меня?

Красин привстал, сел, всмотрелся в меня, нахмурился и безразлично мотнул головой:

– А-а-а! И ты здесь, Мечников… Говорил я тебе, на другом участке надо было переход совершать. Не послушал, теперь на привязи сидишь…

– Да, – согласился я и спросил: – Как у вас и солдат состояние? Если представится возможность бежать, передвигаться сможете?

– Видать, ты не в себе, капитан. Какой побег? Вокруг нас «зверьков» – как блох на паршивой собаке, да и физически мы измученны. Так что сейчас меня любой местный ребёнок прибьёт, и я ему никакого сопротивления оказать не смогу.

– И всё же, если нам окажут помощь извне, бежать сможете?

– Попробуем. Нас били сильно, но не калечили, а кто совсем слабый был, тот по дороге помер. Остались только самые крепкие парни, так что попробуем ещё подёргаться. А что, твой отряд уцелел и ты надеешься на помощь?

– Есть такое дело, надеюсь.

– Ну и зря, – обречённо махнул расцарапанной рукой Красин. – Надежды нет.

– Майор, а как вас угораздило в плен попасть?

– Полковник, тварь! Бросил нас и без предупреждения к Каширской ГРЭС отступил, а мы в доте остались и до последнего патрона бились. Что дальше было, и так ясно: окружили нас, укрытие хворостом обложили и подожгли. В общем, выкурили как крыс, и теперь мы здесь.

О многом ещё хотелось расспросить майора, но за нами пришли. Дикари, совсем молоденькие парни, лет по четырнадцать, отвязали нас от столбов и поволокли на поле за стойбищем. И в этот момент я снова почувствовал присутствие Лихого. Разумный пёс был спокоен, это его состояние передалось мне, и, резко обернувшись, я увидел в зелени кустарника, плотной стеной обступавшего село, в котором сейчас находилась стоянка дикарей, всего на секунду промелькнувшие белое пятнышко.

Нас, то есть пленников, предназначенных для захоронения в могилы самых знатных местных воинов и героев, поставили чуть в стороне от скопившихся на поле дикарей, неподалёку от высокого холма, на котором расположился сам военный вождь Намба. Вождя особо было не разглядеть, хотя мы от него всего метрах в семидесяти. Видно, что это совершенно голый, намазанный синей краской мощный мужчина, лицо его скрыто за продолговатой расписной ритуальной маской. Он сидит на куче из трофеев, преимущественно это одежда, оружие и продовольственные пайки, а у его ног копошится около десятка обнажённых женщин самых разных возрастов. Покой вождя и всех людей племени охраняют более полусотни самых сильных воинов и множество собак, расположившихся цепями вокруг холма.

Я переключил внимание на поле и сразу же столкнулся с пронзительным и недобрым взглядом шамана Коси, который стоял возле большого железного котла и черпаком разливал из него непонятное кипящее варево в кружки и ёмкости, с которыми к нему подходили «зверьки» из стойбища и воины Намбы. Видимо, это пойло, только что сваренное им, было среди дикарей чрезвычайно популярно. К шаману выстроилась очередь не менее чем в сотню голов.

Раздача пойла продолжалась минут двадцать, мы застали окончание этого процесса. Когда все члены племени и воины получили свою пайку, началось основное действие. Ударили барабаны, и их звуки накрыли всё пространство вокруг нас. Подчиняясь барабанам и их рваному ритму, дикари стали притопывать ногами и дружно бить в ладоши. Как по команде на поле вышли мои бывшие сокамерники, пленные сельские жители, которые несли закутанные в шкуры диких зверей тела убитых в бою знатных воинов. Толпа расступилась, и позади неё мы увидели десять глубоких могил, если судить по свежей чёрной земле, вырытых совсем недавно.

Испуганные и психологически подавленные пленники поднесли трупы к ямам и на заранее приготовленных верёвках опустили их в ямы. После этого к могилам подошли женщины, которые начали бросать на тела покойных их имущество – какие-то горшки, одежду и домашнюю утварь. Их сменили воины, они стали кидать вниз оружие: луки, стрелы, ножи и даже пару огнестрельных стволов. Воины отошли, и теперь к каждому из пленных селян, всё так же покорно стоящих рядом и ожидающих своей участи, подскочили дюжие дикари, которые завернули им за спину руки и сноровисто связали.

После этого барабаны смолкли и дикари заткнулись, а приговорённых к смерти людей растянули на земле, и появились помощники шамана Коси, тоже воины, но посвящённые в таинства колдовских ритуалов. На оголённых крепких плечах они несли тяжёлые камни и, подойдя вплотную к жертвам, стали бросать их на беззащитные тела. Удар! Камень бьёт пленника по ногам, и мне кажется, что в густой тишине, на время воцарившейся на поляне, я слышу хруст костей. Человек кричит, и ему вторят крики его товарищей по несчастью. Окровавленные угловатые камни вновь поднимают. Снова бросок. Удары и ещё более громкие крики, и так до тех пор, пока не умирает последняя жертва.

Изломанные тела зверски замученных людей вложили в большие кожаные мешки и скинули под ноги мёртвых воинов. Потом подошла команда копателей из местных подростков, которые руками, не пользуясь лопатами, подобно зверям, загребая ладонями под себя землю, зарыли могилы.

Снова подали свой гулкий зов барабаны, и начались танцы. Дикари пляшут прямо на могилах, заравнивают их, и так будет продолжаться до тех пор, пока не останется никаких следов. Ну а после того, как барабаны снова смолкнут, придёт наш черёд. Мне, Красину и солдатам придётся взвалить на свои плечи покойных местных героев и потянуть их к другим могилам, которые, несмотря на вечерний сумрак, ясно видны чуть в стороне от танцующих дикарей. До этого момента остаётся всего ничего, минут пять, не более. Я не чувствую Лихого, наверное, он слишком далеко от меня, ведь рядом так много боевых псов, которые могут почуять чужака. От этого я нервничаю, да и вся царящая на поле обстановка совсем не располагает к веселью, по крайней мере, нам, пленникам, приговорённым к мучительной смерти, не до земных радостей.

– Где же твои люди, капитан? – вторя моим мыслям, пробурчал стоящий со мной плечом к плечу Красин.

– Не знаю, но надеюсь, что они успеют вовремя. В любом случае гнить в мешке под ногами какого-то ублюдка рода человеческого я не хочу. Буду драться.

– Это по-любому.

Красин замолчал, смолкли и барабаны. Находящаяся под воздействием наркоты толпа остановила свой танец. Дикари отхлынули от центра поля, а воины и боевые псы, призванные охранять спокойствие своих сородичей по племени, стали более внимательно оглядывать тёмный лес.

Ярче запылали костры, сумерки сменились ночной темнотой, и к нам подошли шаман и его подручные. С нас сняли колодки, и шаман кивнул на трупы в шкурах:

– Берите и несите на поле.

Мы с Красиным переглянулись и первыми направились к мертвецам. Солдаты последовали за нами. С трудом мы взвалили покойных дикарей на плечи и потянули к ямам, до которых было не более ста метров. Вокруг нас воины с копьями и дубинами контролируют каждое наше движение, так что не рыпнешься. Не спеша, все вместе, держась кучкой, мы дошли до ям, остановились напротив, и, решив, что дальше тянуть нельзя, я сбросил труп Кусаки в могилу и выкрикнул:

– Мочи дикарей!

Резкий поворот. Тело подчиняется мне, хотя и с трудом. Передо мной «зверёк», который ещё не осознал, что церемония пошла не так, как должна, и на какой-то миг растерялся. Большой шаг вперёд, и резкий хук правой рукой. Враг падает, роняет копьё, и я перехватываю древко. Вокруг уже идёт схватка. Московские солдаты и майор желают забрать с собой на тот свет хотя бы по одному врагу и сейчас выкладываются на полную катушку, через «не могу», через боль, отчаяние и упадок сил, они бьют охранников и пытаются захватить их примитивное оружие.