Категории
Самые читаемые
💎Читать книги // БЕСПЛАТНО // 📱Online » Научные и научно-популярные книги » Культурология » Мистерия Дао. Мир «Дао дэ цзина» - Алексей Маслов

Читаем без скачивания Мистерия Дао. Мир «Дао дэ цзина» - Алексей Маслов

Читать онлайн Мистерия Дао. Мир «Дао дэ цзина» - Алексей Маслов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 72
Перейти на страницу:

Для этого в трактате фигурируют самые простые слова, поле значений которых расширено настолько, что они переходят в своё противозначение. Действительно, разве сразу можно понять, что изначальная простота (пу) — самое труднодостижимое, а мудрствование и огромные знания — это фальшь? Лао-цзы не случайно использует язык, который сам же называет «косноязычным», «неприукрашенным», «грубым», «неотёсанным». Чем проще слово — тем большая глубина оказывается за ним.

Через такой метаязык человек постепенно может воспринять игровой, «ненастоящий» характер слов. Нам остаётся только предполагать, что, отбросив «ненастоящие», но на первых этапах необходимые слова, а следовательно, и конкретные формы, мы увидим мир «истинной» бесформенности или, вновь цитируя трактат, «форму без форм», которая и есть Дао.

Итак, форма трактата далеко не столь проста и хаотична, как может показаться на первый взгляд. Но в этом случае естественно возникает вопрос: а возможен ли перевод «Дао дэ цзина» на иностранные языки? Вопрос, правда, несколько запоздалый, так как уже существует более ста переводов знаменитого трактата. Думается, вряд ли можно создать такой вариант, который был бы полностью эквивалентен древнему тексту. «Дао дэ цзин» потенциально не предназначен для переложения не только на иностранный язык, но даже на современный китайский, хотя чисто технически это, конечно, можно сделать. Медитативный текст выстроен не только внешнеритмически, но и внутренне-логически, где размытость, параллелизм, многозначность любого термина, одинаковое звучание некоторых иероглифов должны способствовать вовлечению сознания в свободные странствия медитирующего духа. Таким образом, текст должен играть «провоцирующее» значение.

Такую медитативную структуру передать на каком-либо западном языке практически невозможно, так как у нас за определёнными терминами уже закрепились определённые значения. Приходится постоянно оговаривать, что, например, «гуманность» (жэнь) — это совсем не та «гуманность», что была у великих французских гуманистов времён раннего Возрождения, «долг» и «Благость» не несут морального оттенка, «мудрость» — не та, которую ценили греческие философы, и т. д. и т. п. Какое уж тут «провоцирующее» значение текста! Сам по себе перевод с одного языка на другой становится возможным лишь благодаря тому, что разные культуры подмечают в мире одни и те же явления и дают им сравнительно эквивалентные названия. Всё просто, пока дело касается конкретных, обиходных понятий, но всё страшно осложняется, когда речь заходит о мироосмыслении. Вот несложный пример: как передать одним словом многозначность термина «пу», который одновременно и «изначальная простота», и «необработанное дерево», причём в тексте «Дао дэ цзина» эта многозначность специально обыгрывается.

бесконечно расширь границы этого слова — синонима Дао (например, § 8).

Концепция, воплотившаяся в «Дао дэ цзине», оказалась столь же мистической, сколь и практической, что абсолютно точно отвечало мировосприятию интеллектуалов тех времён. Спор шёл не о том, существует ли эзотерическое в практическом и повседневном, а о том, стоит или не стоит говорить об этом экзотерически. Может быть, лучше просто умолчать о «сокровенном», дать его через символ — символ абсолютно равный самой действительности, ничем не отличимой от неё? Мудрец как бы подчёркивает: «Я говорю о том же самом, на что указываю, но и о другом. Я глаголю о таком же, но только внутреннем, об абсолютно идентичном, но истинном».

Переливы звуков, мысль, приходящая из непроглядного далека и стремительно ускользающая в пространства небытия, — в этом само трепетание мистической жизни нас самих. И это биение человеческого существования загадочно хотя бы уже потому, что мистическое и потустороннее ничем не отличимо от нашей повседневности. Речь идёт даже не о существовании этого двуединства, а о том, способны ли мы заметить его, не испугаемся ли той бездны смыслов, образов и архетипов, что приходят к нам «оттуда», приходят ежемгновенно, ежесекундно, наполняя наше настоящее не только прошлым, но ещё неизведанным, но уже случившимся будущим.

Китайские прорицатели, каковыми являлись многие даосы, вовсе не предсказывали будущее, которое ещё должно когда-то случиться. Они говорили фактически о том, что уже есть, ибо всё пребывает в бесконечном «сегодня». Таково и слово «Дао дэ цзина» — оно говорит о вечном в повседневном, и мы не можем отличить то, что уже случилось, от того, что ещё произойдёт. Здесь и будущее, и настоящее, и прошлое разворачиваются одновременно. Человек живёт в своём прошлом, уже прожив своё будущее. Это — пред-данность Космоса.

Мы предположили, что «Дао дэ цзин» заключает в себе в определённой степени оптимальную для данной традиции форму текста, благодаря которой становится возможной передача знаний о духовном единстве мира. Здесь каждая мелочь играет роль: построение фразы, расположение и даже написание иероглифов. Напомним, что в Китае пользуются рисуночной письменностью, иероглиф состоит из частей — графем, каждая из которых может иметь своё значение. Человек может воспринимать иероглиф и как картину, эмоционально воздействующую на сознание., Так, например, иероглиф «Дао» состоит из-графемы.»идти (бежать) с остановками» и графемы «голова», «впереди», поэтому всё вместе может восприниматься как «то, что предшествует всему», «то, что идёт впереди всех ве!цей» и т. д.

Язык Лао-цзы лаконичен, парадоксален и метафоричен. Он намекает на смысл, принципиально отказываясь его обнажать, — ведь смысл заключён не в словах, а в том, насколько способен читающий сделать волевое усилие над собой в поисках истины.

Обладает ли автор трактата той полнотой истины, на которую претендует? Да и может ли кто-либо вообще обладать этой полнотой истины, не отличимой от самой изначальной сути человеческой (а равно — и небесной) природы?

Однако в том и состоит особенность китайского древнего трактата — всегда афористического и во многом мозаичного текста, — что на столь решительное утверждение его автор и не замахивается. Да он совсем и не автор, а лишь составитель. По сути, Лао-цзы ничего не утверждает, но лишь передаёт, повторяет услышанное. Он как бы намекает, на то, что передаёт услышанное от других, а нам самим решать, есть ли здесь истина.

Количество слов сведено к минимуму, составитель трактата использует их с каким-то мистическим трепетом, сверяя каждую фразу с внутренней истиной космоса, — и благодаря этому читатель вдруг оказывается со-бытиен с житием космоса. Как-то австрийский философ, лауреат Нобелевской премии Элиас Канетти заметил: «Следовало бы уметь сказать это в столь немногих фразах, как Лао-цзы или Гераклит, а пока не способен на это, значит, на самом деле и нечего сказать». Воистину, автору древнего трактата «есть что сказать». Может быть, именно поэтому он молчит о самом главном?

Слова древнего мистического текста не глаголят истину, более того — они даже не содержат самого, сакрального знания, ибо его суть словам не подвластна. Это как бы слепки с внутреннего мира, его проекции вовне, некие «отражения в воде», столь же точно передающие форму вещей, сколь и причудливо-обманчиво искажающие её. Здесь — ритмизированная речь, постепенно переходящая в бубнение, внезапные перескоки с темы на тему, — он слышал об истине, а теперь передаёт, но не её, а просто слова.

Перед нами раскрывается особый тип трактатазеркала, в котором каждый видит то, над чем думает, ощущает то, что способна пережить его душа. «Дао дэ цзин» не обладает окончательным смыслом или единственно возможной точкой зрения на мир внешний и внутренний. Он раскачивает душу, заставляет её вибрировать, не определяет истину, но наталкивает на неё. Не случайно Ван Би усмотрел во многих параграфах текста прямые наставления императору, другие же видели отвлечённые рассуждения о «человеке целостных свойств», далёкого от суеты двора властителя, третьи считали, что «Дао дэ цзин» отражает представления служивого люда, потерявшегося в своём времени, ищущего истину лишь в «сокровенном» и пытающегося через неё открыть мир для правителя государства.

В китайском тексте слова играют роль, лишь покуда они являются путеводными вехами. Крайне размытое и двусмысленное или, вернее, многосмысловое поле их значений не позволяет сознанию задерживаться на словах как на мелочной конкретике. Ведь просветлённость сознания есть именно свобода разума и духа от всяких конвенций языка и культуры. В какой-то момент универсальное становится личным — наступает «единосердие», «самозабытие». Текст отбрасывается, как нужный, но уже отработанный материал. Дальше — лишь поле личного опыта, так как импульс текста уже воспринят.

К сожалению, всю эту полифонию обертонов «внутреннего» текста невозможно передать на другие языки. Для этого просто пришлось бы составлять новый текст и, кстати, в западной традиции существует немало мистических или медитативных текстов, например, в гностической традиции, где сохраняется правило антислова, антизнания, метаязыка. Например, в апокрифе «Гром. Совершенный ум», читаем: «Я знание и незнание. Я стыд и дерзость. Я твердость и я боязливость. Я война и мир. Почитайте меня! Я презираемое и великое» [32, 309].

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 72
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Мистерия Дао. Мир «Дао дэ цзина» - Алексей Маслов торрент бесплатно.
Комментарии