Читаем без скачивания Литературная Газета 6346 ( № 45 2011) - Литературка Литературная Газета

И вознесённую главу[?]

Это из "Разговора с Анакреоном". Ломоносов создал диспут в стихах. Он с любовью, искусно и непринуждённо перевёл анакреонтику - и сочинил собственные поэтические монологи, в которых сформулировал резонное кредо: "Хоть нежности сердечной в любви я не лишён, героев славы вечной я больше восхищён". Нужно служить людям, как Прометей, всё отдавать во имя великой цели, но и не очерстветь душой - по такому закону жил Ломоносов. Не отшельник, не скопец, но государственник с железной иерархией ценностей. Да, Ломоносов был противником индивидуализма и анархии, он подчинял личное государственному, общей пользе, которую не считал презренной. И это не помешало, а помогло ему реализоваться и в литературе, и в науке.

Он знал и понимал Россию, как никто, и это придавало Ломоносову непреклонную силу. Вспомним идеи Ломоносова об "общей пользе" "любезного Отечества":

"1. О размножении и сохранении Российского народа.

2. О истреблении праздности.

3. О исправлении нравов и о большем народа просвещении.

4. О исправлении земледелия.

5. О исправлении и размножении ремесленных дел и художеств.

6. О лучших пользах купечества.

7. О лучшей Государственной Экономии.

8. О сохранении военного искусства во время долговременного мира".

Да-да, в XVIII веке проблема "размножения народа" была для России не менее актуальной, чем ныне. Наша страна была тогда огромной, но чрезвычайно малонаселённой империей. Россия уступала по населению и Франции, и Великобритании (без колоний). Это тревожило Ломоносова, который воспринимал Россию как континент, как пространство для открытий, для чудес.

Русский дух Ломоносова - это и запах кислых щей, звучавший на весь мхатовский партер. Ломоносова в ХХ веке в кино и в театре играли блестящие актёры - Николай Симонов, Михаил Зимин, Виктор Степанов. И, конечно, Борис Ливанов, который прознал, что Михайло Васильевич непременно угощал гостей кислыми щами, и распорядился, чтобы на сцене в доме Ломоносова подавали настоящие щи. Щи да каша - пища наша.

У Ломоносова герои прошлого сходятся в пространстве оды. Иван Третий, Пётр Великий, Елизавета, Екатерина[?] Как только протрубит рожок - все тут как тут, всех сила стиха стягивает в эпос.

...От полуночи

До синя утра

Над Невой твоей

Бродит тень Петра.

Бродит тень Петра,

Грозно хмурится

На кумачный цвет

В наших улицах...

Это Есенин - поэт, бесконечно далёкий от рационального просветителя XVIII века. Но в "Песне о великом походе" можно расслышать отзвуки и "Гимна бороде", и торжественных од Ломоносова. Как былинный Святогор, Ломоносов вдохнул в русскую поэзию силушку богатырскую, а сам после Державина и Пушкина остался в нашей антологии на втором плане. Он предтеча всех пророков русской поэзии.

Конечно, не только звуки маршей составили музыку Ломоносова. Он высмеивал пороки, но не чурался и скоморошьего балагурства. Мог и в стихах пуститься вприсядку:

Борода предорогая!

Жаль, что ты не крещена

И что тела часть срамная

Тем тебе предпочтена.

"Гимн бороде" - хулиганство, но какое мудрое!

Мог Ломоносов и показать совсем не героическое печальное настроение, сомнение в своих силах, разбитые надежды, разочарование:

Кузнечик дорогой, коль много ты

блажен,

Коль больше пред людьми ты

счастьем одарен!

Препровождаешь жизнь

меж мягкою травою

И наслаждаешься медвяною росою.

Хотя у многих ты в глазах

презренна тварь,

Но в самой истине

ты перед нами царь;

Ты ангел во плоти, иль, лучше,

ты бесплотен!

Ты скачешь и поёшь, свободен,

беззаботен,

Что видишь, всё твоё; везде в своём

дому,

Не просишь ни о чём, не должен

никому.

Это уже не трубы, но и не балалайка - скорее, жалобная свирель или гитара. Тихий поэтический монолог, одно название которого говорит о многом: "Стихи, сочинённые на дороге в Петергоф, когда я в 1761 году ехал просить о подписании привилегии для Академии, быв много раз прежде за тем же". Мы-то знаем, что Ломоносов не сложил оружия, что он будет ездить в Петергоф столько, сколько понадобится для высокой цели. Но минутное уныние осталось в стихах - и получилась редкостная геологическая порода. Больше того, получились настоящие стихи.

А в духовной лирике Ломоносов и вовсе остался непревзойдённым. Западные просветители XVIII века были если не воинствующими богоборцами, то неистовыми скептиками. А Ломоносов самые личные лирические ощущения передал в переложениях псалмов:

Меня оставил мой отец

И мать ещё в младенстве;

Но восприял меня Творец

И дал жить в благоденстве.

Настави, Господи, на путь

Святым твоим законом,

Чтоб враг не мог поколебнуть

Крепящегося в оном.

Меня в сей жизни не отдай

Душам людей безбожных,

Твоей десницей покрывай

От клёветаний ложных.

Мало кому удавалось в духовной лирике так откровенно рассказать о себе. Слог здесь аскетичен, Ломоносов отказывается от излюбленных труб, смиряет темперамент. По-видимому, он начал писать это стихотворение после известия о гибели отца (Василий Ломоносов погиб при кораблекрушении в 1741-м). А мать поэта умерла, когда ему было девять лет. Поэт решился на исповедь и выдержал подобающий тон.

Не меньше, чем стихи, вдохновляет нас и сама судьба Ломоносова, который на свой лад перекроил надменный "золотой век дворянства", из мужиков вышел не только в академики, но стал символом Просвещения России. Встал в восприятии потомков рядом с Петром Великим, которого воспевал. После Ломоносова любая элитарная спесь вызывает у нас только отторжение. Разум, талант, одержимость, бесстрашие - это мы понимаем, уважаем, ценим. А суета вокруг родовитого происхождения она и есть суета. Не знатность важна, а стремление к Просвещению:

Науки юношей питают,

Отраду старым подают[?]

Эти взволнованные строки сегодня не звучат бесконфликтно, они дерзновенны, они взрывают нашу обыденность. Ведь как часто мы, за всё расплачиваясь богатствами России, которые в соответствии с пророчеством Ломоносова даёт нам Сибирь, пользуемся заёмным умом, не желая воспитывать "собственных Платонов". А "быстрые разумом Невтоны" российские стремятся в американские университеты[?] Бодрые строки Ломоносова приобрели горький привкус. Но и не верить в Россию и в героику Просвещения после Ломоносова, Менделеева, Королёва и Гагарина невозможно.

На таких бессмертных героях держится Россия.

Твоею ревностью согретый,

Очнулся русский дух с тобой:

Ты лучших дел Елизаветы

Был животворною душой,

Ты дал певца Екатерине,

Всецело жил в её орлах,

И отблеск твой горит и ныне

На лучших русских именах!..

Сегодня в книжных магазинах - изобилие и разнообразие ученических тетрадей. На ярких обложках изображают то какие-то иностранные эмблемы, то фотомоделей с надувными губами. Неужели эта мишура важнее для школяров, чем призыв Ломоносова: "Дерзайте, ныне ободрены!.."?..

Между статистикой и личной инициативой

Между статистикой и личной инициативой

ЗВАНЫЙ ГОСТЬ

Генеральный директор Книжного фонда Италии, Института культуры и авторских прав приехал на Московскую международную книжную выставку-ярмарку в составе итальянской делегации. В рамках проведения Года итальянской культуры и итальянского языка в России и Года русской культуры и русского языка в Италии синьор Маурицио Фаллаче, конечно же, не мог не приехать в Москву. Равно как и не смог отказать глава всех библиотек Италии в эксклюзивном интервью "ЛГ".

- Господин Фаллаче, служить в библиотеке - это благородная миссия. А заведовать библиотечным фондом страны - не только почётно, но и, мягко говоря, хлопотно. Особенно в разгар экономического кризиса[?]