Читаем без скачивания Восход погибшего мира (СИ) - "Флемм"

Ройг неистово колотил по уже мёртвому телу, брызги крови летящие в разные стороны, лицо Ройга показывало, в каком исступлении тот находился.

Но вот он перевёл взгляд на девушку, шагнул к ней.

— Насытился? — голос Агасфера заставил обернуться. Старик с невозмутимым видом непостижимым образом оказался вплотную к нему.

Ройг замахнулся, но замер.

Агасфер пристально изучая лицо мужчины, покачал головой — Не ожидал тебя увидеть.

— В самом деле? — Ройг ухмыльнулся, но руку опустил. — А разве не я был нужен тебе? Убить дракона, ты говорил об этом.

— От тебя будет больше проблем, чем от него, — старик недовольно сдвинул брови. — Но не время обсуждать, пора уходить.

Мафусаил вздрогнул, когда услышал окрик хозяина. Поспешно подбежал, Ройг взглянул на здоровяка и тому почудилась, что перед ним совершено другой человек.

— Поспешим, — старик поднёс пальцы к лошади, та шарахалась от него, но едва Агасфер коснулся головы, присмирела.

Четвёрка всадников направилась к воротам открывающим путь в царство Парфян. Мафусаил хотел было спросить, как они проедут через них, к удивлению они подняты.

Ройг на скаку взмахнув мечом, рассёк грудь стражнику на пути, хотя в убийстве не было необходимости.

Под лунным светом они устремились по пыльной дороге ведущей в сторону пустыни.

Глава 13

Царь Мидас предпочёл укрыться от изнуряющей жары в шатре. Разукрашенный мифическими созданиями снаружи, шёлковые нити переплетаясь, создали чудные пейзажи и невероятной красоты портреты. Вместо бархатистых дюн снаружи, заснеженные пики гор, в поражающей чистоте голубого неба гарпии, птицы с женскими ликами. Бой чудовища с бычьей головой против храброго юноши. Исход сражения печален, проткнутый рог и поднят наверх герой истекая кровью, вознёс руки к небесам. Луга с изумрудной травой, белые волны накатывающие на золотистые берега.

Море, Мидас с недовольной физиономией потянулся к ларцу со вставками серебряных рун, у царства Парфян нет моря и нет выхода к нему. Откинув вверх, владыка многомиллионного народа запустил в его содержимое золотую чашу. Она наполнилась льдом, от него исходил приятный фруктовый аромат.

Мидас опрокинул содержимое чаши в рот, спасительная прохлада пробежала по телу. Искоса разглядывал руны на ларце. Наследие предков, особо ценный дар передаваемый новому царю едва старый покидал бренный мир.

Мидас ослабил шнуры на груди, давая слабость верхней одежде. Как и положено, из шёлка и над ней трудились лучшие мастера, покров точно облегал тело, а швы столь незаметны, что просто невозможно разглядеть, не говоря о том, чтобы почувствовать на своей коже.

Снаружи видны мельтешащие тени, Мидас устроил привал вместе с личной гвардией, лучшие и достойные сыны царства Парфян. Стройные, подтянутые, лица идеальны, потомки дворян и прочих аристократических родов. В свою гвардию Мидас отбирал самых надёжных и проверенных людей. И желательно помоложе. Юношам свойственен максимализм и получая одобрение от царя, продолжали служить с большим рвением.

Небольшая армия выступила в поход, преследуя варварские племена осмелившиеся вторгнуться во владения Парфян. Их жертвами стало несколько деревень, дикие кочевники всласть насладились кратковременным могуществом, совершая ужасающие преступления. Когда Мидас с личной гвардией прибыл к первой деревни, то среди пепелища увидел пики с торчащими отрубленными головами. В том числе и детскими. Мидас тотчас объявил поход для полного истребления варваров и уже вторую неделю успешно преследовал их.

Поначалу варвары превосходившие гвардию Мидаса числом, не восприняли их всерьёз и попытались захватить царя. Но не учли выучки конницы Парфян и то, что воевать с закованными в латы воинами не тоже самое, что преследовать крестьян. Гвардия Мидаса с лёгкостью опрокидывала натиски варваров и тем приходилось спасаться бегством. Они даже пытались заключить мир, прося пощады. Мидас отправил парламентеров обратно, предварительно приказав выпотрошить их животы и набить камнями. Такими кочевники увидели гонцов, когда лошади вернулись обратно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мидас гнал кочевников вглубь пустыни, где мало воды и совсем нет травы для лошадей. Вскоре гвардии стали попадаться дохлые лошади вместе с наездниками, безжалостное солнце добрилась до противника раньше царя.

Горел ли Мидас праведным желанием мести за погубленные жизни подданных? Не то, чтобы сильно. Мидас откровенно тосковал во дворце, жизнь в царстве Парфян размеренная и неторопливая, мало что происходит. И для царя, в чьих жилах кровь основателей страны, о которых помнят спустя века, жизнь без подвига в тягость. Порой сожалел, что царство располагалось так далеко в пустыне, а не возле берегов моря, завидовал Эль Риду, и заодно их славе и неуёмному богатству.

Хотя царство Парфян по праву считалось самым изумительным. В плодородной долине с устьями крупных рек и сотни мелких речушек, поражающие чистотой и глубиной озёра, в них в изобилии водиться рыба, народ в массе своей не бедный, аристократия вполне зажиточная.

Но сердце Мидаса жаждало славы царя покорителя, а его окружали лишь орды кочевников, ближайшим городом являлся Эль Рид, с ним договор о мире заключённый веков восемь или десять назад.

Мидас откинулся на мягкие подушки, разглядывая ларец с рунами. Магия, настоящая магия, неважно насколько нещадно печёт солнце, в ларце всегда лёд. Посвященные царства Парфян утверждали, ларец дар могучего волшебника, тому под силу то, что Посвященные не решались вслух произнести. Мидас относился к подобным россказням с иронией, считая выдумкой. Но ларец существует, а магия рун исправно работает. В повествовании Посвященных было ещё кое–что важное, они уверяли, тот маг является тайным союзником Парфян и что он в долгу у потомков царей.

Полог в шатёр отодвинулся и показалось улыбающееся лицо безусого юноши. В чешуйчатых доспехах, на груди отполированный круг, лучи солнца натыкаясь на остроконечный шлем раздваивались.

— Царь Мидас, мы поймали вождя варваров! — радостно выпалил посланник.

На что Мидас не отводя глаз от ларца, лениво произнёс — Отрубите собаке голову, и всем кто пойман с ним.

— Вы будите присутствовать при возмездии?

Мидас зевнул, прикрывая рот кулаком — Не собираюсь удостаивать его такой чести.

Юноша склонившись, оставил повелителя.

Мидас решил вздремнуть, в обратный путь пойдут ночью, есть время отдохнуть.

А было бы неплохо заиметь могущественного колдуна в союзниках, промелькнула мысль, Посвящённые знакомы с магией, но либо они не до конца показывают силу, либо сами не настолько сильны. А будь у него возможность то тогда …. Сон медленно сковывал разум царя, заставляя веки сжиматься крепче.

Эль Рид был бы славной добычей, он с куда большим умом сумел бы распорядиться баснословным богатством морского города. И объединив два народа, создал новое государство. А попутно, сохранил бы имя в веках.

Владыка Парфян удобно расположился на ковре с вышитым изображением дракона. Громадное существо, если верить преданиям, произошло от жадности одного царя, тот настолько оказался ослеплён золотом, что боги прокляли его и прислали дракона в качестве наказания. Исполин испепелил страну царя и весь народ, оставив в живых лишь его одного. Но это нисколько не огорчило царя, так как золото осталось с ним. И когда царь всё–таки умер, дух остался среди руин разрушенной страны, не в состоянии покинуть мир до скончания веков. И по сей день проклятый дух бродит среди останков города охраняя своё золото.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но вечером Мидаса ждала удивительная встреча. Патрульные привели в шатёр царя четверых путников. Старик в одежде старинного покроя, Мидас даже удивился, нечто подобное встречал в одеждах Посвящённых и то не у всех, а самых старых, из тех, кто с упорством блюдёт древние традиции. Чернокожий здоровяк в некогда белых одеждах, единственный кто брякнулся перед ним на колени, склонив голову, сразу видно слуга. И дерзкого вида чужестранец, в лёгких чёрных доспехах стражника ворот Эль Рида. То что он чужестранец выдавал цвет кожи, удивительно, но под палящим солнцем она не стала тёмной как у его спутников или царя Мидаса. И взгляд, вот это удивило царя больше всего, чёрные глаза смотрели на него с полыхающей яростью и одновременно с презрением. За такое Мидас мог и обезглавить.