Читаем без скачивания Воин пяти Поднебесных: Пророчество - Уэсли Чу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это был не тренировочный бой, и его бывшие наставники перестали сдерживаться. Движения Луды оказались гораздо быстрее и мощнее, чем привык Цзянь. Конечно, Луда не мог сравниться с Тайши, но все-таки драться он умел. Рука со скрюченными пальцами, похожими на когти, коснулась предплечья Цзяня и проехала вниз, легко распоров ткань и кожу. Цзянь попытался увернуться, однако хватка у Луды была мертвая. Юноша хотел ответить ударом, но промахнулся — и вторая рука ухватила его за шею.
Луда взревел:
— Как ты посмел поднять руку на учителя?
— Ты предал меня! — прохрипел Цзянь сквозь сжатые зубы. — Ты мне больше не учитель!
Он отчаянно забился. Оба удивились, когда Цзяню удалось кулаком заехать Луде в глаз. Мастер моргнул и зарычал:
— Ты мерзкий щенок!
Растопырив скрюченные пальцы, он потянул руку на себя.
Цзянь видел смертельный прием Луды только на тренировках и сомневался, что тот действительно может одним движением убить противника. Половина кланов претендовала на владение смертельными приемами. Разумеется, доказать это было трудно. Цзянь, чью шею Луда по-прежнему сжимал, замахал руками. Он получил удар в грудь, против сердца, и пальцы Луды глубоко вошли в плоть. Тело Цзяня содрогнулось. Он опустил взгляд — и понял, что произошло.
Его сердце перестало биться.
Цзянь хотел закричать, но дыхания не было. Он попытался шевельнуть руками, но они стали тяжелее железа — он их вообще не чувствовал. Ноги словно вросли в землю. Он начал падать. На лице Луды гнев был смешан с изумлением, словно успех приема удивил самого мастера. Мир потемнел.
Тайши возникла из ниоткуда. Ее рука горизонтально полоснула Луду по лицу. Ручьем хлынула кровь, и Луда завопил, хватаясь за глаз. Тайши ударила его еще раз — ладонью в грудь, — и он снова проехал на спине через всю лужайку (не так давно безупречно подстриженную).
Она повернулась к Цзяню и коснулась синяков у него на груди. В ее глазах отразилась искренняя тревога. Она стремительно ударила юношу несколько раз двумя пальцами — в основание шеи, над сердцем, в солнечное сплетение. Затем Тайши перевернула Цзяня, и от сильного тычка в спину он полетел носом вперед. На губах у него выступила черная кровь. Вены как будто вспыхнули огнем. И тогда он наконец смог вздохнуть.
— Я… — и Цзянь запнулся.
Тайши придерживала его за плечи, чтобы он не упал.
— Я ведь велела тебе не выходить, мальчик.
— Я хотел вам помочь, — промямлил Цзянь, сомневаясь, что ему удалось проговорить это вслух.
Тайши отчасти отвела, отчасти отволокла его обратно на поляну, вовремя заметила по ту сторону мостика отряд Немых и втащила Цзяня в заросли.
— Вы… — тяжело дыша, спросил Цзянь, — вы сразитесь с ними?
— Я не в том настроении сейчас, чтобы драться с десятком тяжеловооруженных Немых, — ответила Тайши и, помедлив, добавила: — То есть… наверное, я могла бы, но не стану пробовать.
Она подтащила Цзяня к водопаду и тихо свистнула.
— Персик, ты здесь?
Из кустов выполз Фаару.
— Цзянь жив?
Увидев Фаару, юноша почувствовал боль — совсем как в ту минуту, когда его предал Хораши.
— Дядя Фаару в этом замешан? Он тоже желает моей смерти?
— Нет, глупый мальчишка. Это он предупредил меня и привел сюда. Фаару, как отсюда выбраться?
Тот указал на водопад.
— Он течет с гор. Если хватит сил, можно влезть наверх и сбежать.
Тайши с сомнением взглянула на Цзяня.
— Калека и мальчик… — Она покачала головой. — Что ж, придется рискнуть.
— Лучше поторопитесь, — сказал Фаару, направляя их к водопаду.
Тайши кивнула:
— Спасибо, Фаару. Я тебя недооценила. Ты хороший человек.
— Доставьте мальчика в безопасное место, мастер Линь.
Дворцовый управитель посмотрел на Цзяня и поклонился.
— Это честь для меня, Вэнь Цзянь, герой пророчества Тяньди, воин пяти Поднебесных… мой мальчик.
Он произнес это слово совсем не так, как Тайши.
Цзянь, глотая слезы, неуклюже повалился в объятия Фаару.
— Я буду по вам скучать, — произнес он и всхлипнул.
Фаару тоже дрожал от рыданий. Он погладил Цзяня по голове.
— Живи долго и счастливо, сынок.
— Нам это не светит, если мы задержимся тут еще немного, — напомнила Тайши.
Она положила руку Цзяня себе на плечо и вспрыгнула на камень, затем на ветку, потом на выступ над водопадом. Юноша посмотрел вниз. Последнее, что он увидел, — это дядя Фаару, к которому приближались сразу трое Немых. Дворцовый управитель отчаянно замахал руками. И один из воинов ударил Фаару мечом.
Брызги водопада скрывали слезы Цзяня, пока Тайши лезла на верхушку утеса, крепко держа его за рубашку. Голова у юноши мотнулась, когда она взвалила его на каменный утес и потащила к устью водопада.
— Мне холодно, — шепнул он, стуча зубами.
Тайши уложила Цзяня наземь и прижалась ухом к груди.
— Я не намерена терять тебя сейчас, мальчик, раз уж я влезла в такие неприятности. Сейчас будет больно… — И она два раза резко нажала ему на шею и один раз на виски.
Цзянь потерял сознание.
Он не знал, сколько пролежал без памяти: несколько секунд или несколько часов. Открыв глаза, Цзянь увидел прямо над собой играющих в ночном небе Принца и Принцессу. Он весь вымок. Тайши, нависшая над ним, тоже.
Цзянь сел, открыл рот, и его тут же стошнило, судя по ощущениям, половиной реки. Пока он боролся за воздух, тело еще несколько раз скрутила судорога. Отчего-то оно не могло вытолкнуть из легких всю воду, и юноша начал захлебываться. Тайши перевернула его на бок. Она несколько раз похлопала Цзяня по спине, и он наконец выплюнул вторую половину реки.
Цзянь лег на спину. Ему понадобилось некоторое время, чтобы вновь посмотреть на Тайши.
— Мне нехорошо. Почему-то все тело немеет.
Она еще несколько раз нажала на нужные точки.
Цзянь сплюнул нечто черное.
— Что со мной такое?
— Негодяй Луда отравил твою кровь. Я замедлила действие удара, но надолго этих мер не хватит. Здесь я ничего не могу поделать.
— И что же со мной такое? — спросил Цзянь.
Вид у Тайши впервые сделался усталый и обреченный. Она беспомощно покачала головой.
— Прости, мальчик. Но ты умираешь.
Глава 9. Душа Хана
Сали ехала еще четыре дня. Днем она дремала, не сходя с лошади и позволяя своей смышленой савраске самой пробираться по неровным тропкам; девушка останавливалась ночью лишь на несколько часов, чтобы дать кобыле отдохнуть. Путешествовать в темноте было опасно. Густой полог листвы и стеблей заслонял свет Небесного семейства,
