Читаем без скачивания Финалом Злодейки может быть только смерть - Gwon Gyeoeul

— Жениться?

— Да. Я проверил, никто не видел Пола со вчерашнего вечера. Предполагаю, они сбежали, чтобы сыграть свадьбу.

Герцог хмурился, слушая дворецкого. В последнее время в герцогстве творилось столько всего, что попробуй со всем разберись. Приемная дочь сбежала из дома после того, как избила вернувшуюся родную дочь герцога, а ее служанка исчезла без следа. Теперь еще за одно утро пропали двое работников.

— …Как странно. Они даже не получили выходное пособие?

— Да.

Ради поддержания дисциплины отношения между работниками в особняке были под строгим запретом. Однако тех, кто тайно пообещал друг другу пожениться, нельзя было принудить к разрыву. Таким работникам обычно давали денег на свадьбу, выплачивали выходное пособие, а затем высылали из особняка. Разве не странно, что они сбежали, даже не взяв пособия?

— …Давай сперва разберемся с ним. Нужно его выследить.

Дворецкий осторожно спросил:

— Слушаюсь. А как быть со сбежавшими работниками?

Герцог покачал головой. Его больше беспокоили сбежавшая дочь и каждый день бедокурящие сыновья, чем улизнувшие слуги.

— Чем занимается Рейнольд?

— Все еще отсыпается после того, как вернулся под утро пьяный.

— Что?!

С тех пор как Пенелопа ушла из дома, его младший сын напивался каждый день. Иногда он являлся пьяным среди ночи и горько рыдал, будя всех слуг.

— Прости, прости… Пожалуйста, не умирай. Ох, блядь… Я куплю тебе новое ожерелье…

Среди работников ходил ужасный слух, что у молодого господина, возможно, разбито сердце.

— Кажется, с тех пор, как ушла леди Пенелопа… ему очень одиноко.

— …Он просто жалок, — неодобрительно цокнул языком герцог на слова дворецкого. Но он не мог отвесить сыну подзатыльник, потому что знал, что виноват перед ним. К тому же, подзатыльник — это плохо.

Глава 207

Младшего сына обсудили. Следующий.

— …Дэррик, он?..

— …Тоже вчера не вернулся домой, — немного поколебавшись из-за того, что голос его хозяина стал тяжелее, дворецкий сказал правду. — Согласно докладу, он был в деревне возле столицы.

— Почему там?

— Мне доложили, что он видел госпожу Пенелопу…

— Больной ублюдок!

Стук!

Стоило дворецкому договорить, как герцог поморщился и шарахнул кулаком по столу.

— Горы работы растут и растут, а он все еще занимается этим!

Пьющий и валяющий дурака Рейнольд и то лучше.

В какой-то момент никогда прежде не утрачивавший спокойствия и рассудительности наследник дома Экхарт вдруг удивительным образом изменился. Его глаза все сильней и сильней горели каким-то странным огнем, а после исчезновения Пенелопы он вконец свихнулся. И герцог никак больше не мог повлиять на парня, который каждый день отправлялся на поиски Пенелопы, забросив все свои обязанности.

— Ху-у-у, — глубоко вздохнул герцог.

От неизменных новостей о Дэррике у него раскалывалась голова. После того как Пенелопа покинула особняк, дом погрузился в полный хаос.

— …А что делает то дитя? — спросил герцог еще об одном ребенке, за несколько минут постарев лицом лет на десять.

— Она все еще не оправилась, и, думаю, ее сильно ранило то, что только-только прикрепленная к ней служанка не позаботилась о ней должным образом, — уклончиво ответил дворецкий, чье положение в особняке зажимало его между молотом и наковальней сильнее, чем кого-либо еще.

— Ху-у-у, — герцог еще раз тяжко вздохнул.

У Ивонны на животе чернел жуткий синяк, она болела уже несколько дней и почти не ела. Главная служанка, которой тоже досталось, хотя случившегося она не видела, рвала и метала. А вторая свидетельница, Эмили, взявшая вину на себя, пропала из тюрьмы на следующий же день. Из-за исчезновения всех подозреваемых дело замяли. Остался лишь слух, что «фальшивая госпожа» сбежала из дома после того, как избила настоящую.

Пока все были сосредоточенны на Пенелопе, куда-то пропавшей, кое о ком другом полностью забыли. Лишь сейчас герцог благодаря докладу дворецкого вспомнил о заплаканном лице Ивонны, скучающей по своему папочке, и у него стало тяжело на душе.

— Но она чувствует себя гораздо лучше. Сказала, что сегодня хорошо позавтракала.

— Я должен навестить ее.

Со стонами и кряхтением герцог встал с кресла. Дворецкий удивленно на него посмотрел.

— Вы действительно пойдете?

— Не могу же я заставлять больное дитя приходить сюда.

С тех пор как Ивонна вернулась в особняк, герцог ни разу не входил к ней в комнату. Более того, все его внимание было целиком посвящено недавнему происшествию с Пенелопой, так что Ивонну он совершенно игнорировал.

Заплаканное лицо Ивонны давило на его совесть.

Выслушав указания дворецкого, герцог добрался до комнаты Ивонны, которую он выделил ей на первом этаже особняка. Одной из гостевых комнат.

Стоило ему это осознать, как в памяти всплыл мягкий голос Ивонны:

— Я… могу я взглянуть на свою прежнюю комнату? Мне интересно, осталась ли она прежней…

Герцог тогда немедленно отказал ей в просьбе подняться на третий этаж, чтобы она ее проверила: боялся, что на втором этаже она столкнется с Пенелопой.

Ивонна уже давно вернулась в особняк, и при мысли, что до полного подтверждения ее личности она должна будет жить в гостевой комнате, герцог снова почувствовал тяжесть на сердце.

Тук-тук.

— Кто там?

— Это я.

— Ох, папа… Нет, герцог?

Постучав в дверь, герцог услышал из комнаты взволнованный голос.

— Могу я войти?

— Да, да! Эм, минуточку!

Скрип.

Дверь со скрипом отворилась.

— Можете войти, герцог! Пожалуйста… проходите, — смущенная Ивонна поспешила пригласить герцога внутрь.

Дворецкий последовал за ними. Сев за стоявший у окна столик, герцог спросил:

— …Тебе уже лучше?

— Да, конечно. Я в порядке, — ответила Ивонна, сияя улыбкой.

Несмотря на доклады о том, что она из-за своего плохого состояния уже несколько дней не может даже выйти из комнаты, чтобы поесть, лицо ее так и лучилось здоровьем.

— Хорошо, — герцог немного успокоился.

Между ними повисло неловкое молчание. К счастью, Ивонна, поколебавшись, собралась с духом и взяла инициативу на себя:

— Ну… Вы… Хотите чаю?

— Да, давай. Дворецкий.

Едва герцог окликнул его, как стоявший тут же дворецкий покинул комнату. Скоро горячий чай и десерты оказались на столе.

— Пожалуйста, зовите меня, если понадобится что-то еще, — накрыв на стол, дворецкий деликатно удалился, позволяя отцу с дочерью пообщаться наедине.

Стоило ему уйти, как Ивонна подняла на герцога взгляд.

— …Какая неожиданность! Я так рада, что Вы пришли, герцог!

Ее реакция заставила герцога почувствовать легкую вину: он не искал с ней встречи, хотя знал, что она больна. После церемонии совершеннолетия Пенелопы он странным образом отстранился от Ивонны. Частично из-за того, что чувствовал себя виноватым перед Пенелопой.

«Я плохой отец».

Он все еще не понимал, как обращаться со своими дочерьми. Более того, Ивонна так отличалась от