Читаем без скачивания Не было бы счастья - Наталия Рощина

— И такое положение вещей ты называешь счастливым билетом? Ты никогда не говорила со мной так. Я привыкла верить тому, что ты обо всем знаешь лучше, просто у меня не всегда получалось прислушаться. — Кира Сергеевна согласно кивала головой. — Так устроен человек. Опыт ему нужен только собственный, только свои шишки делают его умнее. Надеюсь, что запас моих глобальных ошибок исчерпан, а по мелочам можно переморгать. Интересные настают времена. Я хочу считать, что у меня все только начинается. Наверное, я действительно серьезно ни о чем не задумывалась. Красивый, уверенный мужчина. Стихи, признания, море, солнце… Одни «охи» и «ахи». Может, он мошенник с большой буквы или крестный отец местного масштаба?

— Мы с тобой сейчас договоримся до абсурда.

— Точно. Почему всегда легче поверить в плохое?

Лита подошла к окну. Прохладный летний вечер. Вдалеке желто-оранжевая полоса неба, окрашенного садящимся за горизонт солнцем. С высоты второго этажа видна оживленная улица, куда-то спешащие прохожие, проезжающие автомобили. И за каждым силуэтом чья-то жизнь, свои проблемы. Лита смотрела на эту затихающую суету, ощущая себя ее частицей. Сейчас ей не казалось, что они существуют в параллельных мирах, подсматривая друг за другом. Это будет потом, когда замужество откроет еще одну сторону жизни, вознесет, причислит к рангу избранных. Тогда она автоматически окажется на возвышении. Изменится круг общения, манеры, появятся другие привычки, обязанности, работа. Среди новых знакомых обязательно будут те, у кого планка возможностей поднята на высоту, недосягаемую для идущих сейчас по улице обычных людей.

Молодая женщина чувствовала себя совершенно растерянной перед открывающейся перспективой. Меньше всего хотелось ей связать свою жизнь с мафиози. Такого добра сейчас хватает. Пороховая бочка с красивым фасадом, без стабильности, искренности. А как же Тютчев? Или ищущие ее благосклонности спокойные глаза — прикрытие? Ловко расставленные сети для такой идеалистки. Ему нужна смазливая физиономия, красивая фигурка, а тут еще проблески интеллекта. Все, о чем можно мечтать. Господи, что она себе напридумывала? Ей не хотелось растерять романтическое чувство, оставшееся в душе. Но если сразу начать закрывать глаза на реальность, все обречено на гибель. Ни одна ложь не может длиться вечно. Это никак не способствует поддержанию огня любви и остроты чувств. Собираясь так круто изменить свою жизнь, она должна бы разобраться, что за человек этот всемогущий Мартов. Если он так искусно играет — он чудовище. Лита обернулась на притихшую рядом мать. Сердце Киры Сергеевны заныло, эйфория от предстоящих перемен прошла окончательно. Видя, что дочь вот-вот заплачет, она приобняла ее за плечи.

— Лита, прислушайся к себе и сделай то, чего хочет твое «я». Никому, кроме тебя, в этом не разобраться. У всего есть две стороны: одна — напоказ, другая — для себя. Как и у человека два лица: одно для окружающих, другое для себя. Последнее лишено напускного, ведь притворяться не перед кем. И еще, милая. Никто не заставляет тебя доказывать, что ты можешь блистать. Мы с отцом всегда были уверены, а до других нам дела нет. Я люблю тебя как мать. Ты сделала мою жизнь прекрасной, наполнила смыслом. И я буду любить тебя до конца своих дней, независимо от того, какой путь ты изберешь. Для Володи ты — чудо, неземное существо, дар небес. Он с рождения обращался с тобой, как с хрупким, тонким бокалом из богемского стекла. Неосторожное движение — и от него останутся одни осколки. Я бы хотела такого же искреннего благоговения со стороны этого свалившегося на голову Мартова.

— Если я опять ошибусь, то не выдержу этого. — Слезы все-таки побежали по загорелым щекам. Стыдливое шмыганье носом и вдруг, будто вошла в другой режим эмоций, совершенно спокойно произнесла: — Я не бегу от себя, мам. Я ищу себя веселую, энергичную, полную планов, жизнелюбивую. Я была именно такой и хочу снова смотреть на мир не затравленно и обреченно. Он даст мне все это снова ощутить, хочу верить, что сможет.

— Конечно, конечно, милая, — поспешила согласиться Кира Сергеевна.

— А о жене я все равно спрошу.

— Не надо бы. Нездоровое любопытство никогда не приветствовалось.

— Спрошу хотя бы для того, чтобы услышать эту запутанную историю от него, а не от его недоброжелателей. В то, что у него нет врагов, я не поверю, а с недомолвками я не уживусь. Только дождусь подходящего момента. Ты же знаешь мою натуру. Здорово мы поговорили. Начали с секса, а закончили криминалом.

— Не преувеличивай, милая, боюсь, мои слова ты неверно истолкуешь. В этом не будет ничего удивительного, ведь за последние годы мы отдалились друг от друга, дочка. Я разговариваю с тобой, боясь сказать что-то лишнее или не понравившееся тебе. Ты так рано начала сама, без наших советов обустраивать свою жизнь, что мы порой чувствуем себя не у дел. У тебя появились новые привычки, мужчина. Ты долго была и близкой и недосягаемой одновременно. Мы с отцом все эти годы чувствовали себя настолько одинокими, что даже слова сейчас не подберу. Обиды нет, пойми, есть пустота, заполненная воспоминаниями, а мы хотим наполненности будущего. Мы мечтаем о внуках, чтобы, заботясь о них, отодвигать наступающую старость.

— Господи, неужели ты говоришь о нас? Это все из-за меня. Я глупо вела себя, но думала, что поступаю правильно. Знаешь, сначала взрослая жизнь казалась прекрасной. Я ощущала себя ее хозяйкой, а потом почувствовала, что давно сижу на поводке, очень длинном, и никого не волнует, не давит ли мне ошейник. Иногда хотелось посмотреть, нет ли следа на шее. Мне было стыдно за ту жизнь, которую я вела. Теперь все изменится.

— Надеюсь, скоро мы станем близки, как прежде.

— Мы и сейчас близки как никогда, ты чувствуешь, мам? — Лита подняла на мать полные нежности глаза. Целуя дочку в щеку, Кира Сергеевна крепко прижала к груди ищущее тепла и поддержки родное существо. — Мама, дорогая, я люблю тебя.

В кухню зашел Владимир Петрович. Лита мягко освободилась от объятий матери и подошла к отцу. Он казался таким одиноким, потерянным с пакетом, полным всяких вкусностей. Поставив покупки на пол, Богданов оперся о стену. Он почувствовал, что пришел рановато, лишний он в этой сентиментальной компании.

— Пап, ну что у тебя за вид такой! Я ведь замуж собралась, а не делать себе харакири.

— Иногда замужество становится чем-то вроде медленного самоубийства.

— Ты только послушай, о чем он говорит! — Кира Сергеевна всплеснула руками. Подошла к мужу поближе и, прищурившись, внимательно посмотрела в его голубые глаза. — Никогда не замечала за тобой склонности к беспочвенным выводам, Володя. Если что-то скрываешь, немедленно признавайся! Как в церкви перед венчанием спрашивают о причинах невозможности заключения брака. Говори, пока не поздно.