Читаем без скачивания Украденная ночь - Люсинда Миллер

Руслана, одурманенная его вкрадчивым шёпотом, близостью и запахом, изголодавшаяся по мужской ласке, молча дала согласие на любые действия. Мужчина чуть отодвинулся, принялся снимать одежду. Джемпер, брюки и носки уложились на стул. Оставшись в одних боксерах, не скрывающих эрекцию, остановился.

— Не передумала?

— Нет, — еле слышно ответила и вцепилась в полы домашней туники.

— Я сам раздену, — и приблизился вплотную.

Еще раз взглянув в ее желтые глаза и отыскав там согласие, дал волю рукам. Медленно расстегнул молнию и развел в стороны полы платья, выхватывая изменения в теле женщины-мамы.

— Ты стала другой, чуть полнее и твой животик мне нравится, — прикоснулся ладонью к телу, чем вызвал глубокий вздох и содрогание хозяйки.

Погладив, двинулся к груди, завел руки за спину и освободил их из плена лифчика. Налитые молоком едва уместились вего большие ладони, и Рауль издал возглас восхищения. Откинув с плеч остатки одежды, остались оба в трусах, уравнивая положение.

— Если ты без презервативов даже и не думай двигаться дальше, — резануло предупреждение из уст женщины.

— Думаешь обыграла меня?

И отошел к стопке своих вещей. Выудив из кармана штанов ленту из трех блестящих прямоугольников, вернулся.

— Это пропуск к твоей тайне? — и потряс перед глазами контрацепцией.

Нетерпеливо приник к недовольно сжатым губам, перекрывая дальнейшие капризы и протесты партнерши. Целовал неистово и глубоко, как пил путник у родника воду: жадно, ненасытно. Руслана, поддаваясь инстинкту, потянулась к обнаженным плечам, с силой захватывая кожу, коснулась шеи, жестких густых волос, отвечая на поцелуй с той же страстью. Не размыкая губ, мужчина подхватил ее под бедра и понес на кровать. Уложив, отстранился, не раздумывая стянул остатки одежды с себя и с женщины.

— Моя огненная киска, дай поласкаю тебя языком, — и притянул за бедра к своему лицу.

— Давай, обойдемся, Рауль, я не мылась же, — застеснялась Руслана, отталкивая его руки.

Но мужчина твердо прекратил сопротивление, сжав запястья и придавив к матрасу.

— Давай я буду решать, что мне делать, хорошо?

Посмотрев в его горящий безапелляционный взгляд, откинулась на подушку, отдаваясь во власть мужчины. А приносить удовольствие этот черноглазый умел, даже сквозь нежелание и сопротивление, подчиняя под свои интересы. Не выдержав ласки языком, выгнулась и застонала, зажимая голову мужчины между ног, заискрила первым ударом тока, комкая простыни пальцами и мыча, не желая показывать истину своего полуобморочного состояния. Опустила дрожащие колени и приоткрыла веки, всматриваясь в довольное лицо нависшего над ней мужчины.

— Красавица моя, райская гурия, сводишь меня с ума, — и резко проник пенисом в разгоряченную наводненную расщелину, выгнулся и протяжно застонал. — О, какая ты горячая внутри, даже дюрекс* не мешает тебя чувствовать.

Задвигался, наращивая темп, тесно прижимая к постели любимую женщину, отдавая себя всего целиком, перечеркивая навсегда все былое, что когда-то ощущал с другими. Здесь и сейчас эта огненоволосая красавица принадлежала ему без остатка, и он слушал мелодию ее удовольствия как самую чарующую музыку на свете.

— Севгилим,* — простонал он на пике наслаждения, сжимая крепко в объятиях Руслану, уткнувшись в копну волос повторяя слова на родном языке.

Руся впервые покорялась его властности, напору, соединяя две вершины в один пик безумия, вторя стонам мужчины своим криком парения в небесах.

Отдышавшись, приподнялся и скатился на бок, задумчиво уставился в лицо раскрасневшейся женщины. Без слов объясняясь в любви. Так он еще не смотрел на нее, сочетая любовь и обреченность в одном взгляде. Руслана пошевелилась и опустила взгляд, разряжая мгновение, спросила:

— Что ты мне говорил? Ну, на своем? — положила ладонь мужчине на грудь, захватив цепочку с кулоном, играя ею.

Рауль молчал, выдерживая паузу, раздумывая над словами, что вырвались в момент страсти. Но прочно и давно обосновались в его сердце.

— А ты погугли, — и, приподнявшись, сел на край кровати. — Не могу дольше находится рядом. Я обещал тебе один раз и сдержу слово. Теперь если захочешь близости первый шаг за тобой.

Обернулся, убедиться, что его слова услышаны.

— Я что, по-твоему, озабоченная самка, бегать и просить секса? — взвилась Руслана. — Жила же без него и проживу еще.

— Я тебя услышал, женщина, а теперь вставай и одевайся, иначе бабушка с Эдемом застанут нас в первородном образе.

Поднявшись, прошел в ванную. Руслана, опасаясь близкого нахождения мужчины в тесном пространстве ванной, обошлась, решив принять душ после его ухода. Накинув халат, заправила постель, стирая компромат их краткого соития. И вовремя: в дверь позвонили. Их время вышло.

Севгилим*— с азерб. Любимая, любимый.

Глава 29. До встречи

Прямо с утра договорились поехать ЗАГС и решить вопрос с оформлением документов. Руслана, едва накормив сына, поспешила открыть дверь.

— Привет, вы уже готовы? — с порога спросил гость.

— Только позавтракали, проходи. Я маме позвонила, она посидит с Эдемом.

— Не нужно. Я хочу с ним побыть. Возьмем с собой.

— Но, Рауль, с ребенком неудобно…

Не договорила, осеклась под его взглядом.

"Ты еще пожалеешь, думаешь это легко с малышом?"

Мужчина разулся и прошел на кухню. Эдем сидел на высоком стульчике и хлопал ладошкой по столу, кроша остатки печенья, издавая горловые звуки, сродни кличу индейцев.

— Что, боец, пряник сдался, после трех ударов?

Склонился к ребенку, включаясь в игру и освобождая детскую ладошку от крошек. Приподняв с сиденья, взял на руки. Руслана тут же оказалась рядом.

— Постой, он же испачкает твой свитер, дай руки вымою.

— Делов-то, надену другой, — и подмигнул довольному сыну.

Обернулся и встретился глазами с мамой малыша. Руслана моментально вспомнила их вчерашнюю близость, стушевалась, отвела взгляд и поджала губы, изображая беспамятство. Засуетилась, борясь с испачканным ртом ребенка и ладошками.

Пока она одевалась сама, Рауль не отпускал Эдема с рук и тот, в свою очередь, активно отзывался на игру взрослого. Женщина чувствовала себя непривычно, разделяя внимание сына еще с одним человеком. Ревность не ощущала уже, доля волнения, непривычности и облегчения, что все не только на ее плечах.

— Руслана, я оставил на комоде деньги.

Женщина дернулась, замерев над пуговичками комбинезона сына. Ей не хотелось становиться зависимой от его финансов. Одев ребенка, подняла на руки и тут же он перекочевал в руки отца. Причем с уже привычным желанием.

— Не смотри на меня так. Я не такая уж скотина, каким кажусь тебе. И хочу заботится о вас, как бы ты ко мне не относилась, но тут придется смириться. Спать за них ты со мною не обязана.

Отчеканил последнюю фразу и Руслана, готовая уже высказать свое мнение, прикусила язык. Может она и гордая, но не дура.

В отделении регистрации граждан, Рауль, включив свое очарование и властность,