Читаем без скачивания Звезды над озером - Ирина Лазарева

Неожиданно из-за плеча Жени бочком выдвигается женщина лет пятидесяти, еще ладная, дородная, по виду не питерская, хотя и приоделась во все новое, но что-то сразу выдает в ней провинциальную жительницу.

К гостям выходит папа, из дверей гостиной выглядывает Димка с вымученной улыбкой на лице.

Женя преподносит папе бутылку коньяка, затем представляет свою спутницу. Это его родственница, говорит он, двоюродная сестра отца. Зовут ее Валентиной Матвеевной.

— Ах, что же мы стоим в коридоре? — спохватывается мама. — Проходите в гостиную.

Пока все рассаживаются, я задерживаю Женю, спрашиваю шепотом:

— Кто это? Ты меня не предупреждал о родственнице.

— Сейчас все узнаешь, пошли за стол.

Женя, едва заняв свое место, продолжает тему, словно извиняется, что пришел со спутницей: родителей он потерял рано, и родственников не осталось. Тогда он решил найти хоть кого-то из своего рода, — нельзя человеку жить без роду без племени, ведь свататься приходят с родственниками, а не в гордом одиночестве. Он помнил, что у бабушки была старшая сестра, семья ее жила в Петрозаводске. Там он и решил навести справки в уверенности, что отыщет хоть кого-то из сородичей.

Так вот куда он ездил недавно!

Женя подробно описывает, как продвигались его поиски, как увенчались успехом. Он очень доволен, я давно не видела его таким, но мне, вероятно, не оценить его воодушевления. Я никогда не чувствовала недостатка в родственниках; порой, пожалуй, чувствовала их переизбыток. Надо сказать, что с папиной стороны их тоже более чем достаточно и живут они гораздо ближе, чем мамины.

Валентина Матвеевна приходится Жене двоюродной тетей. Мы из вежливости начинаем расспрашивать новую знакомую о ее городе, о Карелии, папа увлекается, так как ему приходилось служить в тех краях, мама подкладывает в тарелки еды, Дима тихонько включает музыку. Обстановка оживляется.

Хм, интересно, когда же Евгений дойдет до главного? Если мне не изменяет память, он пришел просить моей руки.

Претендент поднимает с пола кейс, который я сначала не заметила, кладет к себе на колени и открывает, бросая на меня многообещающие взгляды.

Вот, сейчас! Собирается достать обручальное кольцо! У меня мурашки удовольствия бегут по коже.

Я непроизвольно вытягиваюсь, чтобы поскорее увидеть заветный символ нашей любви, и как вы думаете, что выкладывает на скатерть жених?

Старый, потрепанный альбом для фотографий. Еще один в череде семейных альбомов.

— Вот что передала мне Валентина, — ликующе сообщает Женя. — Если можно найти клад, то я его нашел. — Он обнимает женщину и крепко целует в щеку. — Спасибо, что сберегла. Когда-то моя бабушка, чувствуя, что конец близок, передала этот альбом своей сестре. Она понимала, что в семье сына, моего отца, невестка может его уничтожить. Наверняка моя мама так бы и поступила: всю ее семью репрессировали, родителей расстреляли, а дед мой был офицером Смерша. Этого звания было достаточно, чтобы искоренить любое напоминание о нем. Более того, Валентина Матвеевна примерно помнит, где находится могила деда, представляешь, Катюха, мы сможем ее отыскать!

— Да-да, — кивает гостья, — хотя мне тогда было всего десять лет, но это место я помню хорошо. Я ездила туда с мамой и тетей. Думаю, сможем найти, если серьезно взяться.

Альбом переходит из рук в руки, в нем фотоархив семьи Смуровых, детские и подростковые фотографии Кирилла, вот он в форме курсанта военно-морского училища — невзрачный юноша с худыми плечами и напряженным взглядом, а здесь его отец в адмиральской форме, в галунах и уже в летах, взгляд твердокаменный, не поймешь, что за душой.

Находится маленький военный фотопортрет Кирилла Смурова — скорее всего, сделанный для какого-то документа. Сходство с Женей безусловно прослеживается: одинаковые брови и овал лица, очертания губ; внук, конечно, выглядит здоровее, но та же знакомая угрюминка в глазах, в складочке у рта.

Теперь мне самой интересно, мы многое успели прочесть о Кирилле Смурове, пока тетради были у нас. Меня, как и Женю, охватывает дух исследования, папа с мамой тоже увлекаются прошлым, альбом ходит по кругу с подробными комментариями, забыты еда, питье и причина собрания.

— Как только поженимся, поедем искать могилу деда, — вдруг бодро объявляет Женя, совершенно забывшись.

На миг в комнате воцаряется тишина. Потом папа спрашивает:

— А что, здесь кто-то собирается пожениться?

Впервые вижу, как мой любимый краснеет. Сначала столбенеет, ему мучительно неловко, и краска медленно проступает на его растерянном лице.

— Какой же я болван! — бормочет Женя и смотрит на меня так жалобно, что я невольно прыскаю; рядом издает сдавленный смешок Димка, вслед за ним добродушно начинает смеяться мама, и уже раскатисто, от всей души — мой замечательный отец.

Поздно вечером, перед сном, я еще раз просматриваю фотографии, перелистываю страницы. Женя оставил на время альбом у нас дома по моей просьбе.

Брильянт в моем обручальном кольце сверкает, я часто отвлекаюсь и любуюсь его блеском снова и снова, я чувствую, что в камне заключена частица нашего счастья и уже поселившаяся навечно любовь, потому что знаю откуда-то наверняка: предмет, одаренный любовью, хранит ее в себе до скончания дней.

Глава 12

1943 год

Апрель 1943-го начался бурно. Погода менялась в считаные секунды. Кажется, полный штиль, как вдруг налетит ветер, огромные глыбы льда с угрожающим треском и грохотом встают на дыбы и сбиваются в торосы. Навигационных ограждений пока не было, плавучий лед препятствовал их установке, но корабли уже начали плавать в Шлиссельбургской губе. Вражеская авиация активизировалась, а план перевозок был выше прошлогоднего. Вазген и Алексей надолго исчезали в море. Настя не находила себе места от беспокойства. То и дело поступали устрашающие сообщения: корабли не выдерживали бомбежек, подрывались на минах, не дотягивали до берега из-за пробоин. Экипажи несли потери, а порой гибли всем составом.

Настя знала всех погибших. За два года службы на Ладоге она успела со многими познакомиться, со многими приходилось общаться, некоторых знала только в лицо. Кто сказал, что к смерти на войне привыкаешь? Нет, она не могла привыкнуть к тому, что молодые, здоровые, полные сил люди уходили в море, а спустя всего несколько часов товарищи проносили их на плечах в скорбном молчании. Росли ряды холмиков в сосновом лесу, полнилась братская могила.

Беда не обошла стороной и корабль Вересова. Во время одного из авиационных налетов погиб помощник командира, его любимец лейтенант Воробьев. В том бою было ранено четверо матросов. Ариадна в числе врачей встречала корабль Алексея на пирсе. Он впервые не бросился ей навстречу. Губы его были плотно сжаты, глаза потухли. Она молча обняла его и прижалась лицом к его лицу.