Читаем без скачивания Хватит ныть. Начни просить - Аманда Палмер

Нил пишет художественные произведения о совсем нереальных вещах: книгу о мальчике, выращенном привидениями на кладбище; об Америке, в которой старые и новые боги сражаются за судьбу человечества; графические романы, в которых с неба падает звезда и оказывается девочкой со сломанной ногой. Нил устанавливает творческий блендер на одиннадцатую скорость. Читатель обычно понятия не имеет, где именно его жизненный опыт пристроился в этом первоклассном пюре финального продукта. Вы можете распробовать палец, но опознать его как человеческий будет невозможно.

С тех пор, как я встретила его, он немного снизил скорость своего блендера в некоторых проектах, а я наоборот – увеличила. Нил и я оказались живыми ингредиентами в работах друг друга. До моего последнего расставания с молодым человеком и до того, как я начала понемногу влюбляться в Нила, мы поехали на форелевую ферму и стали свидетелями того, как наш ужин был умерщвлен и распотрошен на наших глазах. Одно маленькое сердце форели не переставало биться несколько минут на железном столе. Это было так трагично и символично, учитывая мои последние отношения, из которых я пыталась высвободить свое сердце.

Эта картина породила стихотворение, написанное Нилом (Conjunctions – скорость блендера на восьмерке) и одна из моих лучших песен с к тому моменту грядущего проекта на Kickstarter (Trout Heart Replica – скорость блендера на пятерке). Нил рассказал мне историю об отношениях, в которых постель и эмоциональная разрозненность только увеличиваются, и я превратила ее в песню. Мы начали гармонировать единственно знакомым нам способом. Используя искусство. Мы собирали и соединяли кусочки из наших жизней. Любое искусство, неважно какое, имеет истоки.

Мы можем лишь соединять то, что можем накопить.

Как только моя компания отпустила меня, я написала радостный пост с благодарностью различным международным офисам компании за всю проделанную работу (благодарность была искренней: многие из них сделали много полезного для нас, и мне было грустно терять их) и фанатам за поддержку. Я также поспешила в студию и записала песню, которую только написала. Ее название было позаимствовано из слов песни Fuck Tha Police группы N.W.A. Она называлась Do You Swear To Tell The Truth, The Whole Truth And Nothing But The Truth So Help Your Black Ass[24], и это соответствовало тому, что я ненавидела, когда мне указывали, что делать.

Я выложила песню, ее можно было скачать бесплатно, и впервые в жизни я выставила виртуальную шляпу. Я попросила фанатов платить любую сумму за эту песню. Некоторые скачивали ее бесплатно, некоторые платили один доллар, некоторые платили сто долларов в качестве символического поздравления. Сработало.

Я решила – в отличие от других групп, которые объединялись с Американской ассоциацией звукозаписывающих компаний (которая закрывала файлообменную сеть Napster и арестовывала подростков за пиратское скачивание музыки) – что сделаю все настолько свободным, насколько смогу: я хотела поддерживать обмен, скачивание и систему торрентов. Но я оставила свою шляпу, я просила, и я работала в благодарность тем людям, которые сделали шаг навстречу, чтобы помочь. Я хотела, чтобы все было, как на улице.

Я не хотела принуждать людей помогать мне. Я хотела позволить им делать это добровольно.

Некоторые спрашивают: «Что плохого может сделать просьба?»

Но просьба о помощи может ранить.

Когда я только начинала работу над книгой, я была на гастролях и остановилась на одну ночь у Дункана, моего

дальнего родственника из Европы, пока все остальные ночевали в автобусе. Мы наслаждались поздним завтраком на залитом солнцем заднем крыльце, и он спросил, что я строчила в своем ежедневнике. Я сказала ему, что думаю над разницей между глаголами «просить» и «выпрашивать».

– Просить… – сказал Дункан. – Просить. Хм. Интересно. Я являюсь тем человеком, который не любит просить. Смешно, что чем меньше тебе нравится просить, тем в более затруднительном положении ты оказываешься, когда тебе приходится это делать.

– Что ты имеешь в виду?

– Я расскажу тебе историю. Моя мать и тетя дико враждовали, – начал он, наливая молоко в свою вторую чашку кофе. – Когда умерла моя бабушка, она оставила античные четки моей маме, которая считала, что заслужила их, так как она приняла католичество, когда вышла замуж. А моя тетя торговала антиквариатом и естественно проявила интерес к ним, так как бабушка обещала их ей и бла-бла-бла… ну, ты поняла. Гнев с обеих сторон. Они не разговаривали три года. Можешь себе представить? И когда моя мама боролась с раком, мне было больно смотреть, как они не общались еще один год. Мама слабела, и я нашел в себе смелость позвонить тете и сказать: «Послушай. Я никогда ни о чем тебя не просил, но сейчас не могу иначе. Позвони моей маме. Пожалуйста, просто возьми трубку и уладь конфликт, попроси прощения, даже если это не искренне. Она умирает, а ваша ссора только ускоряет процесс. Ты даже можешь сделать это не ради нее. Я прошу сделать это для меня». И знаешь, что она ответила?

Я покачала головой.

– Она сказала: «Нет».

Я вздохнула.

– Мне было так трудно просить, – сказал Дункан. – Я никогда никого ни о чем не просил. И вот наконец сделал это.

Он помолчал секунду.

– Этот ответ, Аманда… он уничтожил меня.

В то время, когда я была свободна от оков компании, я все еще скептически относилась к Twitter, я думала, что это те социальные сети, в которых люди делятся тем, что они съели на завтрак.

Несколько месяцев спустя я была в Остине на музыкальной конференции SXSW, Нил и Зои Китинг, наша гастрольная виолончелистка, потащили меня к компьютеру, чтобы дать мне короткий урок и показать небольшое окно, где можно поместить сто сорок символов текста.

Я завела аккаунт и рассказала об этом фанатам. Я выложила несколько фотографий. А потом я зашла и вовсе в экспериментальные воды и объявила, что устраиваю бой подушками.

«Все, кто в Остине!?! Сегодня в 15.30!!! Бой подушками. На углу Ред-Ривер и Шестой. Расскажите друзьям. Не забудьте подушку!»

У меня было всего несколько тысяч подписчиков, но я предположила, что на конференции примерно несколько десятков из них. Я не стала их ни о чем предупреждать и понятия не имела, чего ожидать. Десять человек? Двадцать?

В 15.30 я пришла на место встречи с подушкой и увидела толпу примерно из сотни людей – у всех была подушка в руках – они бродили по улице. Как только они меня увидели, без единого слова начался бой. (Никто не пострадал.)

– Это был потрясающий бой подушками, – рассказала я Нилу, показывая фотографии позднее той же ночью. – Интересно, им понравилось так же, как и мне?

– Ты проверяла Twitter? – спросил Нил.

– В смысле «проверяла Twitter»?

Нил начал смеяться. Я не понимала, что благодаря Twitter можно было видеть, как говорят о тебе или с тобой. Мне казалось, что это лишь одностороннее общение. Я трубила обо всем в Twitter на протяжении трех недель и не знала, что тысячи человек мне отвечали.

– Перестань смеяться и покажи, как это делать, – сказала я.

Нил познакомил меня с функцией «упоминания» и мой телефон наполнился сотнями комментариев, фотографиями, короткими видео с боя, благодарностями и вообще повышенным вниманием к событию, которое произошло. После этого у меня не оставалось сомнений. С тех пор я не покидала Twitter.

Очень сложно объяснять, как я пользуюсь Twitter людям, которые никогда им не пользовались. Это размытая лента Мебиуса, лента любви, помощи, информации и социально-творческо-жизненного обмена.

Только сейчас я осознала, что мое первое официальное выступление благодаря Twitter – эпичный бой подушками на углу Ред-Ривер и Шестой – прошло без музыкального сопровождения. Я просто написала приглашение, подралась подушками с фанатами, обняла их и ушла. Но я даже не побеспокоилась сыграть что-нибудь, и никто, вроде, не возражал. Они просто были дико рады поучаствовать в чем-то неожиданном и непредсказуемом. Да и как я бы смогла спонтанно сыграть им что-нибудь на улице. Я же играю на пианино.

Я начала играть на пианино, когда мне было три, – потому что оно было в доме, – и с тех пор я была моногамным инструменталистом. Периодические мечты об игре на скрипке, гитаре и контрабасе так и остались неосуществленными.

Примерно в то же время, когда я узнала о прелестях Twitter, я купила красную деревянную укулеле за двадцать долларов с пластиковым грифом – это самый маленький, милый и простой инструмент на земле – в качестве шутки на бенефис своего друга в маленьком ночном клубе. За один вечер я научилась играть песню Creep группы Radiohead, аккорды я нашла в Интернете. Вместо того, чтобы сыграть на сцене, я запрыгнула на барную стойку, потом спрыгнула, передвигаясь сквозь толпу, играя на моей укулеле – если честно, – очень плохо. Я подумала, что этот союз так и закончится, но я была удивлена мощью этой маленькой мини-гитары.