Читаем без скачивания Судьба (книга первая) - Хидыр Дерьяев

Сдерживая волнение, Черкез шагнул вперёд, мягко коснулся руками плеч женщины. В голосе прозвучали воркующие нотки.

— Ты пришла, любимая?

— Пришла, — гнусаво ответила Узук голосом Энекути. — Только не смогла девчонку привести…

— Тьфу, чёрт! — отплюнулся Черкез. — Ты, что ли, Энекути?.. Чего же ты подбираешься воровским манером? Ты не шути, женщина? Я не терьякеш[55], который накурится до одурения и ему всё равно: гурию обнимать или обезьяну краснозадую, с которыми фокусники-белуджи[56] по аулам ходят! Я над собой шутить не позволю! Я сам смогу так пошутить, что кое-кому не придётся радоваться!..

Всхлипывая, Энекути вошла в келью за рассерженным Черкезом.

— Что я могу поделать! — оправдывалась она на ходу. — Эта подлая Огульнязик сидит и сидит возле неё, как привязанная! Подружились на мою голову… Их нынче водой не разольёшь — болтают, болтают, о чём болтают — так, ерунда сплошная… Ну, как я уведу её! На вот, возьми назад свои деньги… ничего у меня не получается… видно, постарела я для таких дел…

— Ладно, — смягчился Черкез, — спрячь… На что мне эти деньги… Ты лучше придумай что-либо… Может, Огульнязик в наши планы посвятить, а? Её-то Узук сразу послушает, если они дружат, как ты говоришь.

— Что ты! Что ты!! — замахала руками Энекути. — Разве можно этой вертушке Огульнязик серьёзные дела поручать. Да она сразу ишану-ага донесёт… Что ты!..

— Как же нам быть дальше? — беспомощно спросил Черкез.

Энекути, не переставая всхлипывать, подумала и вдруг радостно закричала:

— Нашла!.. Нашла!.. Сейчас… жди… Приведу её! — и шариком выкатилась из кельи. В мгновение ока докатилась она до кибитки Узук и припала к дверной щели: слава богу, ушла Огульнязик! Энекути толкнула дверь, ввалилась в кибитку, схватила за руку девушку.

— Идём… Вставай быстрее!.. Ждут тебя!..

— Что случилось? — спросила встревоженная Узук. — Куда идти?.. Кто меня ждёт?..

— Вставай же скорее! — захлёбывалась Энекути. Парень тот приехал… Которому ты привет через старуху передавала.

— Ой, что ты! — Узук вскочила ка ноги. — Где он?! Идём скорее!..

Направленная Энекути, она быстро пересекла двор, вбежала в келью и замерла, увидев молодого ишана Черкеза. В следующее мгновение девушка кинулась назад, но отскочила, ударившись о мягкий шар: толстая Энекути второй раз поворачивала ключ в дверном замке.

— Ваш приятный вид стоит одной девушки! — сказал Черкез. — Откройте своё лицо и посмотрите на меня: может быть, мой вид тоже стоит одного юноши?

Не отвечая, Узук метнулась к окошку, рванула занавеску, но узкая щель едва бы пропустила её, вдобавок в окне была решётка. Девушка в тоске прошептала:

— Господи… тут дом ишанов или зиндан?[57] Куда меня горькая судьба моя привела?

— Не горькая судьба, а сладкое счастье привело вас сюда, — засмеялся Черкез.

— Конечно! — услужливо подхватила Энекути. — Верный человек предлагает тебе, девушка, руку и помощь! Почему бы тебе не поручить свою судьбу верному человеку? От всех зол избавишься сразу, тень птицы Хумай падёт на твою голову…

— А на твою, черномазая сводня, пусть этот дом обрушится! — зло отпарировала Узук. Но Энекути, как мы уже знаем, умела не слышать того, чего не хотела слышать.

— Ай, Узукджемал, — запела она, стараясь придать своему гнусавому голосу мягкость и теплоту, — зачем ты сердишься? Два сильных рода за тебя тягаются… конца-краю той тяжбе не видать. В Ашхабад тебя повезут, в большой суд, лицо перед чужими открыть заставят… Неужто мало тебе прежнего позора?

Узук рванула с головы накидку, стремительно обернулась к попятившейся Энекути.

— Пусть везут! Хоть на тот свет пусть везут! Не вам жалеть меня!.. И не вам — она повернулась к Черкезу.

Нет, это была не прежняя Узук… Скромную, редкую девочку, стыдливо красневшую по любому поводу и без повода, умчал дикий конь в недобрую даль и сбросил где-то в степном овраге. На несколько минут вернулась она в большой зал, к столу с красным бархатом — и ушла навсегда. Нет больше девочки, на её лёгких следах уже поднялась трава и даже росной тропинки не видно — припорошили её новые холодные росы… Осталась одна женщина. Измученная, страдающая, сомневающаяся, негодующая. Нет в ней робости — только злое отчаяние, нет стыда перед законами — только бессильный вызов жестокому, беспощадному миру! Но как она хороша в своём гневе, эта женщина! Её огромные глаза горят ярче звёзд и светильников, её побледневшее от страданий и негодования лицо дышит чарующей нежностью…

— Не торопитесь… — от волнения хрипловато сказал Черкез. — Мне нужно кое-что сказать вам… А потом я отпущу вас с миром…

— Не о чём говорить нам с тобой, ишан. — Узум сердито дёрнула дверь. — Я не за тем пришла, чтобы твои слова слушать.

— Но всё же послушать придётся. — Черкез показал ей ключ, взятый у Энекути. — Вы не сильнее железного замка… Успокойтесь. Я не собираюсь причинить вам зло. Только несколько слов скажу — и всё.

Напряжение, державшее Узук, отпустило, и девушка почувствовала, что из глаз — не сдержать никак! — катятся слёзы. Отвернувшись, она набросила: на голову накидку.

— Не отворачивайте лицо своё! — попросил Черкез. — Дайте хоть немножко полюбоваться им… Ваше прекрасное сердце видно на вашем лице!

— Сердце не сачак — перед каждым не расстелишь, — глухо ответила Узук.

— Говорите, говорите ещё… Ваш голос — как соловьиное пеньё из сада…

— Кому пеньё, а кому — яд…

— Всё равно! Любой яд готов испить из ваших ручек, моя любимая… Яд станет для меня животворной влагой!

— Не называй меня так! Твои любимые у тебя дома сидят!

— Зачем ты так мучишь парня, девушка… — вкрадчиво заговорила Энекути, подходя к Узук.

— Отойди, мерзавка поганая! — Узук так сильно оттолкнула Энекути, что та, охнув, ударилась о стену. — Откройте дверь!.. Иначе я разобью её!.. — Девушка забарабанила кулаками в запертую дверь.

Черкез засмеялся.

— Ручки свои пожалейте, цветок мой! Эта дверь не стоит того, чтобы вы прикасались к ней… Лучше меня стукните своим кулачком — каждый ваш удар будет для меня царской наградой…

Узук в отчаянии прижалась лицом к шершавым доскам.

— Ну, взгляните на меня, не противьтесь. — Черкез потянул её за край накидки. — Всё равно до утра продержу вас в этой кибитке… Вы разве хотите, чтобы утром вас увидели выходящей отсюда?

Узук не отвечала. Черкез сказал нетерпеливо и нежно:

— Красавица моя, я не какой-нибудь обросший щетиной Аманмурад, которому перевалило за пятьдесят. Я безусый, безбородый парень, твой ровесник. Ну, посмотри хоть одним глазом, где ты найдёшь йигита красивее, чем я?

— Не надо мне красивых, — ответила Узук, не отворачиваясь от стены. — Хвалили красоту змеи, а она всё ядом брызгала.

— Что ж я, по-твоему, на змею похож?

— От змеи убежать можно… А от вас никуда не убежишь…

— Ты несправедлива, цветок мой… Ну, открой своё прелестное личико… Твои глаза красивые, как у джейрана[58] — тебе никто не говорил об этом!.. Посмотри на меня своими глазами…

— А вы разве дали мне взглянуть на того, на кого я хотела?

Черкез понял слова девушки, но, притворившись непонимающим, обратился к Энекути…

— Вы слышите, что говорит эта красавица? Она совсем не знает, что такое любовь… Её сердце, как маленький глупый птенчик, что высовывается из гнезда и боится упасть на землю. Он не знает, что у него есть крылышки, с помощью которых можно летать… А я ещё хотел поведать этой девушке о своей любви!..

В таком духе Черкез говорил долго, а Узук видела перед собой многоцветный луг, ощущала росное дыхание цветов, слышала ласковый, взволнованный голос Берды — и тихие слёзы непрерывными ручейками бежали по её щекам. Искалечили злые люди, изломали жизнь её, как придорожную ветку. И не бросают в сторону, — все топчутся по ней, всё им, ненасытным, мало! Неужели вечно будет так на земле? Неужели никогда девушка не сможет сказать своему избраннику слова любви без того, чтобы её не осудили люди, не запретили ей? Все звери, все животные вольны выбирать себе пару, даже ослица — и та убежит от противного ей осла… А, может, будет когда-нибудь свободная жизнь? Может, девушка перед тем, как поцеловать любимого, вспомнит с сочувствием своих далёких, давних подруг, которые были лишены самого простого человеческого счастья?..

— Да вы совсем не слушаете меня! Это просто невежливо… — Черкез, ободрённый безмолвной неподвижностью Узук, взял её за плечи, Узук резко вывернулась, наклонилась, сорвала с ноги туфлю. Острый подкованный каблук слегка задел Черкеза по виску. Он отшатнулся, схватившись за ушибленное место.

— Не трогай меня, если не хочешь получить по голове!.. Говорить говори, а руки не распускай!..

— Хорошо. — Черкез провёл пальцами по виску, растёр несколько капелек крови. — Хорошо… Я не буду подходить… Я скажу вам вот что; если вы согласитесь выйти за меня замуж, вы станете хозяйкой восьмикрылой белой кибитки, украшенной коврами… Не думайте, что я заманил вас сюда ради баловства. У меня самые серьёзные и добрые намерения — я хочу жениться на вас… Вы будете сидеть на шёлковых паласах, под голову и под ноги подкладывать пуховые подушки. Ни с тамдыром, ни с обедом вам не придётся возиться, и воду в кувшине вам принесут. Всё, что вы пожелаете съесть или выпить, будет у вас под руками… Вы уже больше месяца живёте в нашем дворе, и знаете, что я очень богат, я вас не обманываю. У вас будет много шёлковых платьев, и зеркальные шкафы я велю поставить, чтобы вы могли любоваться своей красотой. Любые украшения, золотые, серебряные, из драгоценных камней, — всё это будет вашим. А забота у вас будет только одна — отомкнуть привязанным к косе ключом звенящий железный сундук и выдать мне немного денег, когда они понадобятся… Ну, и… может быть, иногда — улыбнуться мне ласково — вот и все ваши обязанности… Прошу вас, Узукджемал, примите мои слова всерьёз. Я не какой-нибудь Аманмурад или арчин Меред. Вы мне очень нравитесь, если хотите, я люблю вас. Моё предложение обдумано и взвешено. Когда вы станете полновластной хозяйкой в белой кибитке, вам не будут страшны никакие суды. Деньгами мы заткнём рот всем крикунам…