Читаем без скачивания Судьба (книга первая) - Хидыр Дерьяев

— Умерла?..

— Ох, родной мой, лучше бы умерла она, чем такой позор!.. Увезли, её, Берды-джан, насильно увезли мою доченьку!..

— Увезли?!! — Берды сразу выпрямился, чёрные глаза его засверкали, лицо потемнело; он стиснул ручку засунутого за опояску ножа. — Зверство какое!.. Подлость… Кто увёз её?!

— Вырвали с корнем… ничего не оставили… — продолжала причитать Оразсолтан-эдже. — Закатилось каше солнышко, Берды-джан… осиротели мы… горе нам…

С жалостью глядя на плачущую женщину, Берды пытался собрать метавшиеся мысли, но они прыгали, как перепуганные тушканчики по жнивью, и только кисточки на концах хвостов мелькали. Новость была ошеломляющей. Будь юноша постарше, он отнёсся бы к вести иначе, но сейчас ему хотелось куда-то бежать, кого-то резать, душить, топтать… Он глядел в пустоту и скрипел зубами от боли и ярости. Словно чуяло его сердце, что он, не дожидаясь нового подпаска, отпросился у Мурада-ага. Как на крыльях летел он по пескам и холмам к своей ненаглядной Узук… Прилетел!.. Всю дорогу мечтал он, что уже через неделю с полным правом назовёт отцом Мурада-ага и матерью — Оразсолтан-эдже. Всю дорогу, шагая по Каракумам, он не чувствовал усталости — словно камень с горы, катила его большая любовь… Докатился!.. Поймал ветер в поле!..

Успокоившись, Оразсолтан-эдже рассказала, что Узук похитили родичи Бекмурад-бая, что сейчас идёт тяжба между ними и арчином Мередом, который взялся вызволить Узук, но хочет за это взять её в жёны. Сейчас, до окончательного решения суда, девушка находится у ишана Сеидахмеда. Рассказала, как ездила повидать Узук, а ишан не допустил, и только благодаря случайности удалось одним глазком взглянуть на бедную девочку, которая не забыла своего Берды, привет ему прислала.

Вылив всё своё горе, Оразсолтан-эдже незаметно прикорнула, склонившись лицом в колени. А он, погружённый в тяжкие раздумья, не сомкнул глаз до рассвета. Рано взрослеют люди в туркменских степях, сильные чувства рождает в них горячее туркменское солнце…

Утром юноша почти не притронулся к чуреку и чаю. Во рту горчило, сердце стучало гулко и тревожно. Берды покрепче затянул кушак, потрогал рукоять ножа и сказал:

— Пойду я, Оразсолтан-эдже… Попытаюсь увидеть Узук… Пойду к ишану… Есть правда на свете — найду её!

— Ох, сынок, смотри осторожней, — покачала головой Оразсолтан-эдже. — Кто правду говорит или требует, ногу в стремени держит… Да и некому позаботиться больше о нашей несчастной девочке, некому её от мучений избавить… Ты как родной нам, Берды-джан!.. Век я была бы благодарна и богу и тебе… Смотри — враги опасны, сынок…

— Всё может случиться, мать, возможно, смерть ожидает меня на пути, как дракон, но я не сверну с дороги до самого конца… Или я отомщу похитителям Узук или погибну — третьего для меня нет… Лучше гибель, чем жить без чести, оскорблённым, без любви… Молитесь богу, Оразсолтан-эдже, а я не забуду, вас… вашу семью. Вы меня как родного приняли, и я считаю вас родными. Честь своих родных я иду защищать!..

До села, где жил ишан Сеидахмед, было не близко, но Берды уже после полудня пришёл на подворье ишана. Он долго ходил по двору, присматриваясь к приезжим и каждую проходящую мимо женщину принимая за Узук. Особенно остро дрогнуло сердце, когда мимо прошли две — одна в тёмном пуренджике жены духовного лица, вторая, стройная и легконога и, в красной бархатной накидке. Она вполне могла оказаться Узук…

Берды был парень рассудительный. Первая волна гнева уже схлынула, он мог сравнительно спокойно взвешивать обстоятельства. Поэтому, подумав, он решил: чтобы наверняка увидеться с Узук, прилетел прожить здесь несколько дней, а, следовательно, надо идти к ишану за разрешением.

— Яшули, — обратился он к одному старику, — вы не скажете, как можно увидеть ишана?

— Дорогой к ишану-ага ведает одна женщина, зовут её Энекути, круглая такая, с чёрным лицом, — ответил старик. — Она всё время тут по двору носится. Вот у неё и спроси.

Берды разыскал Энекути, пожаловался ей на вымышленные болезни, попросил помочь. Через некоторое время он уже стучал в дверь кельи ишана.

— Салам алейкум! — поздоровался он, входя.

— Надо говорить «эссалам алейкум», — строго поправил его ишан. — Руки к груди приложить и поклониться… А когда входишь в комнату, порог переступай правой ногой, а не левой. Нельзя быть таким невоспитанным — ты уже не мальчишка!

Берды несколько смешался от такой встречи.

— Простите, ишан-ага… я с детства в песках, чужих овец пасу — кто мог объяснить мне всё, что вы сказали? Я в школе не учился, ничего не знаю, — виновато сказал он и сел, скрестив ноги.

— Когда приходите к старшему, надо почтительно опускаться на колени, — снова заметил ишан. — А вы расселись, как в собственном доме!

Берды поспешно изменил положение.

— Зачем пришли ко мне?

— Заболел я, ишан-ага… Что-то муторно на сердце последние дни… Душно мне, всё давит меня, временами судорога схватывает… Я людям пожаловался — сказали: «Поезжай, поклонись ишану Сеидахмеду, он святой человек, поможет тебе». Я и приехал молить вас о помощи. Поживу у вас денька три-четыре — может, болезнь моя к пройдёт…

— Талисманы я вам напишу, — сказал ишан, смягчаясь. А если хотите побыть здесь, то не ленитесь во славу аллаха. Дров когда нарубить нужно, воды натаскать или там барана подвалить — это ваша забота… Идите.

Берды вышел от ишана, вполне довольный своею находчивостью. Некоторое время постоял, подумал и решил, что поскольку положение его здесь узаконено, можно свободнее походить около кибиток и келий и присмотреться. Но куда идти сначала? Он заметил ту келью, в которую вошла заинтересовавшая его женщина под красным бархатом, и решил начать с этой кельи. Рассуждал Берды вполне логично: пока он будет разыскивать Узук, девушка сама первая сможет увидеть его, если он всё время будет на виду. Ей, вероятно, тоскливо одной среди чужих людей, она часто должна смотреть в окно и если почаще проходить мимо, Узук обязательно заметит его. Расчёт Берды оказался намного удачнее, нежели он ожидал. Узук сразу увидела того, кого уже никогда и не чаяла увидеть. Слабо вскрикнув, она отшатнулась от оконной решётки и бросилась к выходу. Там, за этой тонкой дощатой преградой её любимый… Но у двери грозно и непреклонно встал безликий адат: куда, женщина? Кто позволил тебе нарушать священные устои?.. Узук метнулась к окну: постучать, чтобы Берды услышал, чтобы хоть взглянул на неё — и снова цепкая рука адата схватила её на полпути… Узук застонала от бессилия и отчаяния.

Солнце село, и во дворе быстро густели тени. Разные люди проходили по двору, но девушка не видела никого, кроме одного-единственного, который медленно уходил прочь… Ну, почему она не может окликнуть его, сказать… нет, ничего не говорить, просто посмотреть ему в глаза, может быть, последний раз в этой жизни! Не может… между ними стоят не только люди, не только стена, между ними — кровожадный, слепой адат, который не умеет снисходить к нарушителям его неписаных законов.

— Ох, Берды… Берды-джан… Горим мы заживо…

Маленький мальчишка, игравший неподалёку сам с собой в альчики, подошёл к окну.

— Вы звали меня, тётя?

Вначале Узук растерялась: ей почудилось, что мальчишка подслушал её мысли. Но вдруг её осенило. Так бывает, когда солнце, совсем уже закатившееся за горизонт, внезапно бросает на небо яркий сноп последних лучей.

— Поди сюда, мальчик… Вот тебе рупия, лови!.. Беги скорее, разыщи тётю Энекути, — пусть она придёт ко мне, а я подарю тебе ещё одну рупию.

Обрадованный мальчишка вихрем умчался и через какую-нибудь минуту уже вёл встревоженную, пыхтящую Энекути. Выдав своему посланцу обещанную награду, Узук выпроводила его за дверь и без предисловий сорвав с шеи одну нить с золотыми монетами, протянула её чернолицей женщине.

— Возьми! Пусть это будет тебе наградой!

— За что?

— Иди сюда… к окошку… Видишь вон того парня, что идёт к воротам?.. Верни его! Устрой мне с ним встречу в той келье, куда ты меня к Черкезу водила! Сделаешь — всё, что у меня на шее, твоим будет…

Узук сильно рисковала, но её расчёт на алчность Энекути, был безошибочен. Энекути ахнула, повернулась, выкатилась во двор, устремилась за Берды. Но догнать парня оказалось не так просто. Она окликнула мальчишку, который привёл её к Узук. Тот моментально настиг Берды, закричал:

— Дядя!.. Дяденька!.. Вас зовут…

— Кто? — оглянулся Берды.

— Энекути-эдже… Во-он она сама бежит… Видите, рукой машет, зовёт вас…

Недоумевающий Берды повернул назад.

— Куда же это вы… братец, пошли, — заговорила Энекути, с трудом переводя дыхание. — Если к ишану-ага пришли — надо попрощаться, когда уходите, разрешения спросить… идёмте со мной… Ишан-ага даст вам своё благословление, а там уж и отправитесь, куда хотите…. Идёмте…