Читаем без скачивания Обрекающая. Колдун. Последний обряд - Глен Кук

Старшая кивнула. И высокая тут же вышла из избы.

Оставшаяся некоторое время не делала ничего, глядя на Марику и ничего не говоря. Потом встала и тоже вышла, по дороге ласково почесав Марику за ухом.

— Все образуется, щена. Все образуется.

Марика молчала. Она сидела и смотрела на мерцающие в очаге угли. Но ответов не было и там.

3

Она еще немного прибрала в избе, двигаясь как в тумане. Когда не осталось больше ничего, что могло бы занять ее внимание, она натянула куртку. Надо выйти наружу и взглянуть правде в глаза. Нет смысла откладывать.

Это было ужасно — именно так, как ей помнилось, и даже еще хуже. Собирались стервятники. Хорошо они пожируют этой зимой.

Это было бессмысленно, и все же Марика взялась за неблагодарную работу уборки стойбища. Напрягая все свои щенячьи силы, она перетаскивала тела своих сородичей под навесы. Там они будут защищены от стервятников. На время.

Возле дверей избы Герьен она наткнулась на зрелище, которое заставило ее надолго застыть как камень.

Пошит. Мертвая. Скорчившаяся, одна лапа протянута к избе, будто в мольбе, другая схватилась когтями за сердце. Когда Марика смогла оторвать от нее взгляд, она увидела, что старшая силта смотрит на нее, стоя в воротах.

Ни одна не сказала ни слова.

Марика нагнулась, взяла Пошит за лапу и поволокла под навес к другим. Может быть, теперь она начинала понимать, что значит «силта» и почему так страшились и проклинали их старшие.

Иногда до своих, из стаи, добраться было трудно — они были завалены трупами кочевников. Кочевников она оттаскивала по спиральному проходу в поле наружу и бросала на милость стервятников. Она заметила, что верлена перетащили и раздели. Старшая силта тщательно обыскала его.

Отвратительной работе не было конца. Столько тел… Когда усталые мышцы переставали слушаться, она отдыхала, подбирая упавшее оружие, перенося его поближе к избе ма, аккуратно разбирая по типам, словно думала все пересчитать. Она еще хотела снять с мертвых лучшие меха, но это оказалось слишком трудно. Сначала тела должны оттаять.

Все время возле нее крутились стервятники. Никак они не хотели держаться вне частокола. Отлетали, каркая и хлопая крыльями, не раньше, чем она оказывалась на расстоянии пинка ногой. Она залепила уши, чтобы не слышать их сварливых криков, потому что иначе можно было сойти с ума.

А она уже и так более чем слегка сдвинулась. Она нещадно гоняла себя, выполняя бесцельную работу.

Через некоторое время высокая силта вернулась, грациозно и легко скользя по грязному снегу. Она несла сложенный убор, подобный ее собственному. Подойдя к другой силте, она вместе с ней стала наблюдать за Марикой, ничего не говоря, не мешая, но и помочь не предложила. Казалось, они понимают, что видят процедуру изгнания злых духов. Марика не смотрела на них и работала. Работала. Работала. И работала, пока мускулы не стали орать от боли, пока усталость не начала валить ее с ног. И все равно работала.

Проходя мимо силт, она притворялась, что их нет, но время от времени не могла не слышать их отдельные слова. В основном они говорили о ней. Старшую она интересовала. Она слышала, как ее называют умной, упрямой и определенно слегка безумной.

Она подумала, что бы такое могла узнать высокая силта возле пещеры Махен. Они про это не говорили. А ей было не настолько интересно, чтобы спрашивать.

Солнце шло по небу, разгоняя осколки малых лун. Марика начинала беспокоиться о Грауэл и Барлог. Они вполне могли дойти до стойбища Ласпов и вернуться. Наткнулись на уцелевших кочевников? Наконец она все же влезла на башню, грозившую свалиться со своих искалеченных опор. У нее еле-еле хватило сил на подъем. Марика взглянула в сторону соседнего стойбища и не увидела ничего.

С возрастающим отчаянием она попыталась вызвать изнутри себя эту способность прикосновения. Но ее просто не было! Ей необходимо было коснуться их, убедиться, что они живы! Неужто Всесущий призвал и их, оставив ее одну с этими силтами?! Безнадежно. То ли она потеряла свой дар, то ли не могла вызвать его из-за потрясения и усталости.

Нет смысла беспокоиться, говорила она себе. От беспокойства пользы не будет, ничего не изменится. Но она беспокоилась. Стоя на вышке, она осматривала окрестности, бессознательно давая себе отдых, пока ветер не влез под ее меха и не стали коченеть мышцы. Тогда она слезла и снова забылась в труде.

Она уже не сознавала, что делает, но так можно было укрыться от горя, потому что такое большое горе нельзя вынести. Даже закаленным Грауэл и Барлог надо было чем-то заняться, куда-то сбросить лишнюю тяжесть, придать смысл тому, что они уцелели. И куда тяжелее было щене, еще даже не наученной держать чувства в жесткой узде.

Силты понимали, что такое горе. Они не стояли у нее на дороге и не делали попыток отговорить ее уработать себя до полного отупляющего истощения сил.

Тени стали длинными, стервятники обожрались так, что едва могли взлететь. Почти всех мет и метов своей стаи Марика стащила под навесы. Вдруг до нее дошло, что Каблина она не нашла. Замби там был, на том месте, где она видела его гибель, но Каба не было. А он должен был быть одним из первых, ведь она оставила его поверх кучи мертвых. Или нет?

Оттащила его и не заметила? Или забыла? Чем больше она старалась вспомнить, тем сильнее путались мысли. Она застыла в неподвижности, в полной нерешительности — просто остановилась посреди площади, а вокруг нее лепетал и стонал поднимающийся ветер.

Небо над головой грозило новым снегом. Уже затанцевали первые редкие хлопья, тая на носу и покусывая глаза. Несколько дней перерыва в зимней ярости кончались. Придет белизна и скроет смерть, пока весна не снимет саван.

Подошла одна из силт и отвела ее в избу Скилдзян, посадила возле разведенного заново огня. Вторая разводила огонь в очаге мужской половины и ставила котлы и посуду для еды, куда как обильной всего для троих. Все молчали.

Грауэл и Барлог пришли с наступлением темноты, ведя выживших Ласпов. Их было всего несколько двадцаток, и все с удобствами разместились в одной избе. Силты молча раскладывали жаркое и смотрели, как жадно едят Ласпы. Потом они приготовили порцию чэйфа и заставили Марику его выпить. Уже проваливаясь в сон, смутно понимая, что ее заворачивают в одеяла, Марика пролепетала:

— Но я хочу знать, что ты нашла у пещеры Махен.

— Потом, маленькая силта. Потом. Дай отдохнуть сердцу. Дай ему отдохнуть.

Она проснулась глубокой ночью. Тихо потрескивал рядом огонь, плясали на стенах тени. Возле очага сидела высокая силта, недвижимая как камень, и только иногда шевелилась, чтобы подбросить полено в огонь. Она глядела на Марику, и в глазах ее плясали огоньки.