Читаем без скачивания Маленький дорожный роман - Анна Васильевна Дубчак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сестра Аркадия подошла к ней, и они обнялись.
— Успокойтесь… — Она гладила ее по спине. — Успокойтесь. Но я вас так понимаю… Просто мои слезы уже все выплаканы.
Она отстранилась от нее, достала из сумочки визитку и протянула ей. Красивая темно-синяя визитка, а на ней словно грубые жирные цветные мазки краски и надпись «Художник» — она Борисова, как и Аркадий, и номер телефона, конечно же.
— Звоните, когда пожелаете. Встретимся, и я с удовольствием покажу вам наши семейные альбомы, мы поговорим, помянем… Я так рада, что Аркашу кто-то любил по-настоящему.
Женщины снова обнялись.
Как же Ирина ругала себя за то, что так и не осмелилась рассказать ей правду о смерти Аркадия. Ведь стоило ей только назвать имя убийцы, имя того человека, который выкрал пистолет Левки, как, возможно, сложился бы какой-то, пока что неизвестный ей логический пазл мотива убийства!
Расставшись с Борисовой, она вернулась в машину и вдруг поняла, что же случилось на самом деле: сестра Аркадия на вопрос Ирины «Убийцу так и не нашли?» ответила «Нет. И не найдут. Это невозможно».
Она не удивилась ее вопросу, нет! То есть версия самоубийства сестрой не рассматривается совсем! Валентина же убеждала ее в обратном, что Аркадий застрелился сам!
Ирина прямо с кладбища поехала в Следственный комитет, чтобы встретиться со следователем, который вел дело. О том, где находится этот комитет и фамилию следователя, все это она откуда-то знала, слышала, когда работала еще на старом месте, к тому же кое-что рассказала ей и сама Валентина.
Ей повезло, следователь принял ее сразу. Она не стала представляться невестой или родственницей Аркадия, честно призналась, что сослуживица, что была влюблена и что никак не может успокоиться по поводу того, самоубийство это было или нет. Что Аркадий не тот человек, который может вот так уйти из жизни. Он был абсолютно здоров как физически, так и психически.
Разговор со следователем потряс ее. И если бы только она начала говорить, рассказала бы то, что зафиксировал ее видеорегистратор, эта информация впечатлила бы и самого следователя. Но она ничего не рассказала. Страх сковал ее. Вечный, неистребимый страх быть убитой тем, кто убил Аркадия. От стыда за свою слабость она задыхалась.
— Так, значит, их с сестрой просто ограбили? Они продали доставшуюся им по наследству квартиру в Питере и собирались купить квартиру в Москве, и наличные хранились дома… — шептала она, захлебываясь слезами, еще находясь в кабинете следователя и не веря своим ушам. — Да как же это так? Получается, что Аркадия убили из-за этих денег? Из-за этих паршивых денег? И никакое это не самоубийство! Деньги, все деньги!
— Это были большие деньги. Так что это точно не самоубийство. К тому же, — сказал следователь, молодой румяный парень, уже поднимаясь из-за стола, поскольку его только что кто-то вызвал по телефону, — в него стреляли дважды. Второй выстрел был из другого оружия. И если бы не пуля, попавшая в голову, второй выстрел был бы смертельным, стрелявший попал в сердце.
Но на эти слова она не обратила внимания, это было для нее уже не важно — одной пулей больше, одной меньше. Она заливалась слезами, не в силах понять, как можно было такого прекрасного человека, каким был Аркадий, убить из-за денег!
Пора было уходить. И ведь еще была возможность что-то исправить, была, пока она оставалась в кабинете, она еще могла рассказать, кто убийца, но так и не сказала.
Вернулась в машину, чувствуя себя настоящей преступницей. Посмотрела на свои руки — они тряслись. А что, подумала она, если у меня только что началась болезнь Паркинсона?
Дрожь отпустила ее спустя пять часов, когда она, уже в квартире Аркадия, выпив много водки за компанию с его сестрой-художницей, которой рассказала про видеорегистратор и, даже показав сохранившуюся в облаке запись, с чувством великого облегчения поняла, что совершила свой главный в жизни поступок.
12. Август 2024 г
Юрий
Она была дерзка с ним. Разговаривала надменно, как человек, напрочь лишенный угрызений совести и, главное, страха.
Она не боялась его. Знала, что никакого наказания не будет. Да, она призналась, что у нее есть другой мужчина, спокойно объяснила ему, что чувства имеют обыкновение угасать, что она давно уже не любит его (хотя и уважает, безусловно) и понимает, что и он, мужчина, давно уже не хочет ее, как женщину, и что это нормально.
Ну, живем и живем вместе, просто как родные люди. Но ты же, сказала она, тоже наверняка имеешь любовницу, я знаю, что ты спал с моими подругами…
Здесь она ошибалась. У него никогда не было ничего с ее подругами.
Он был взбешен. И боялся только одного — что она перейдет границу и оскорбит, унизит его как мужчину.
И она сделала это. Знала, была уверена, что он ограничится, возможно, тоже оскорбительными словами, но что не тронет ее, не прикоснется. Знал, что у нее есть норка, как и у любого хищного зверька, ее мастерская, где она может временно пожить до тех пор, пока они не продадут и не поделят их совместную квартиру. И поэтому не беспокоилась о будущем. Да и о чем ей беспокоиться, если у нее есть тот, другой, тот, что сегодня был в сером костюме и голубой рубашке. И ничего, что он женат, а он наверняка женат, раз не смог остаться с ней на ночь. И он не беден, раз снимает квартиру в таком доме и дарит ей дорогие альбомы по искусству. Он влюблен в нее и осыпает ее подарками. Наверняка дарит ей и драгоценности, дает деньги. И все это она прячет, как белочка орешки, складывает в той же мастерской в какой-нибудь коробке из-под маникюрных принадлежностей. А деньги хранит и вовсе на карточке одной из своих подруг, наверняка у Дашки.
И развода не боится. Вообще ничего не боится. Уверена, что они находятся на одной ступени измены и предательства, да только делают вид, что не знают об этом. Это же надо, она уверена в том, что он изменяет ей, да еще и с кем, с ее подругами? Конечно, каждый судит по себе.
Она оскорбила его, намекнув, что, как мужчина, он стал ей неинтересен чуть ли не на третий день их знакомства.
