Читаем без скачивания История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 3 - Джованни Казанова

— Принц оплатил ее расходы?

— Отнюдь нет. Мы бы не взяли, если бы он предложил. Мое будущее было бы оскорблено, потому что вы не можете себе представить, насколько благородно она мыслит.

— Что говорит ваш отец о ее отъезде?

— Мой отец всегда плохо думает о людях; он говорит, что она больше не вернется, и моя мать склоняется больше к его мнению, чем к моему. Но вы, синьор маэстро, что думаете вы?

— Что если она вам так сказала, то несомненно вернется.

— Если бы она не собиралась вернуться, она бы меня в этом не заверила.

— Точно. Вот что называется рассуждать.

Мой ужин состоял из остатков того, что готовил повар графа, и я выпил бутылку рейнского, которую Каттинелла припрятала от него для меня. После ужина я сел в почтовую карету и уехал, заверив беднягу, что уговорю кузину вернуться раньше, насколько это будет возможно. Я хотел заплатить, но он не захотел ничего брать. Я приехал в Болонью через четверть часа после Каттинеллы и остановился в той же гостинице. Я улучил момент, чтобы поведать ей о беседе, которую имел с ее дурнем — возлюбленным.

Прибыв в Реджио перед ней, я не смог с ней переговорить, потому что она не отлучалась от своего графа. Я провел всю ярмарку так, что ничего не произошло такого, о чем стоило бы написать. Я отъехал из Реджио вместе с Баллетти и приехал в Турин, который хотел посмотреть. Когда я проезжал там вместе с Генриеттой, я останавливался только, чтобы сменить лошадей.

Я нашел в Турине все равно красивым — город, двор, театр и женщин, всех прекрасных, начиная с герцогинь Савойских. Мне однако смешно, когда говорят, что там превосходная полиция, при том, что улицы полны нищих. Эта полиция, однако, была главным делом самого короля, очень умного, как это всем известно из истории. Но я был в достаточной мере ротозеем, чтобы не поглазеть на лицо этого монарха. Поскольку я в жизни никогда не видел короля, представление о бастарде заставляло меня думать, что король должен иметь в лице что-то редкое в смысле красоты или величия, не присущее другим людям. Для молодого думающего республиканца, мое представление не было совсем уж глупым, но я очень быстро отказался от него, когда увидел короля Сардинского, уродливого, горбатого, хмурого и подлого во всех своих проявлениях. Я прослушал пение Аструа и Кафарелло, увидел танец Леофруа, на которой в это время женился знаменитый танцовщик Бодэн. Ни одно любовное увлечение не всколыхнуло в Турине мир в моей душе, если не считать дочери прачки, с которой у меня произошел несчастный случай, о котором я пишу только из-за того, что он преподал мне пример из физики.

После того, как я употребил все свои возможности, чтобы организовать встречу с этой девушкой, у меня, у нее, или где-то еще, и не достиг успеха, я решился заиметь ее, употребив немного силы внизу у черной лестницы, которой она обычно спускалась, уходя от меня. Я спрятался внизу, и когда увидел ее выходящей из моей двери, прыгнул на нее и, начав с нежностей и продолжив прямым действием, овладел ею на последних маршах лестницы; но при первых же толчках единения сильный и необычный звук прозвучал из места, соседнего с тем, что я занял, замедлив момент моего экстаза, тем более, что подвергшаяся нападению закрыла свое лицо рукой, чтобы скрыть от меня стыд, который ощутила от своей бестактности.

Я успокоил ее поцелуем и хотел продолжить, — но вот, новый шум, еще более громкий, чем первый; я продолжаю, и вот — третий, затем четвертый, и с такой регулярностью, что это напоминает басы оркестра, которые отбивают такт по мере развития музыкальной пьесы. Этот звуковой феномен вдруг доходит до моей души, заставляя осознать затруднительное положение и конфуз, который испытывает моя жертва; Вся эта сцена предстает в моем уме столь комически, что я вынужден выпустить добычу из рук. Она пользуется этой ситуацией, чтобы скрыться. С этого дня она не осмеливалась больше показываться мне на глаза. Я остался сидеть на этой лестнице еще с четверть часа, прежде чем смог преодолеть комизм происшествия, которое заставляло меня смеяться всякий раз, когда я о нем вспоминал. Я подумал в дальнейшем, что девица, возможно, создала это неудобство намеренно. Оно могло также происходить из-за ее органического строения, и в этом случае она должна считать это даром Провидения, который ей из чувства неблагодарности, возможно, кажется дефектом. Я полагаю, что три четверти галантных женщин покончили бы с собой, если бы были подвержены этому явлению, по крайней мере, если они не были убеждены, что их любовники участвуют в этом тоже, потому что в таком случае странная симфония могла бы добавить приятности в счастливом совокуплении. Можно легко также представить себе устройство, действующее по принципу шлюза, действие которого состоит в том, чтобы производить ароматические взрывы, потому что одно чувство не должно страдать, когда другое радуется, и запахи играют немаловажную роль в забавах Венеры.

Игра в Турине шла не лучше, чем в Реджио, и я легко поддался на уговоры моего друга отправиться вместе с ним в Париж, где готовились грандиозные празднества в честь рождения герцога Бургундского. Все знали, что Мадам, жена дофина, была на последних сроках беременности. Мы выехали из Турина и на пятый день прибыли в Лион. Мы провели там восемь дней.

Лион очень красивый город, где нет и трех-четырех знатных домов, открытых для иностранцев, но зато есть сотня домов негоциантов, фабрикантов и комиссионеров, намного более богатых, чем фабриканты, где собирается вполне достойное общество. Тон намного ниже, чем в Париже, но общество собирается, и более регулярно. Что составляет богатство Лиона, — это вкус и дешевизна. Божеством, которому обязан этот город своим процветанием, является мода. Она меняется всякий год, и за ткань, за которую из-за ее нового рисунка платят тридцать, на следующий год платят лишь двадцать, и ее отправляют в другие страны, где покупатели платят за нее как за совсем новую. Лионцы дорого платят рисовальщикам, у которых есть вкус: у них свои секреты. Дешевизна происходит от конкуренции, душой которой является свобода. Правительство, желающее видеть в государстве процветание коммерции, предоставляет ей полную свободу, стараясь воспрепятствовать только мошенникам, частные интересы которых могут нанести ущерб общим. Правитель должен соблюдать равновесие и следить, чтобы подданные соблюдали его со своей стороны.

Я встретил в Лионе самую знаменитую из венецианских куртизанок. Ее звали Анчила. Красота ее была изумительна. Все говорили, что не видели никогда подобной. Кто ее видел, не мог удержаться от желания с ней сблизиться, и она никому не могла отказать, потому что если все мужчины, один за другим, любили ее, она любила вообще весь мужской пол. Те, кто не имел хоть немного денег, чтобы дать ей за право обладания ее прелестями, получали их даром, если могли объявить ей свои желания.