Читаем без скачивания Завтрашний взрыв - Иван Алексеев

— Тихо! Что это там? А, нет, послышалось.

Теперь они стояли в иной позиции. Напротив Михася, на расстоянии, позволяющем парировать любой неожиданный удар, находился старшой, повернувшийся вслед за дружинником, а двое других оказались за спиной старшого, справа и слева, и перестали представлять непосредственную угрозу. Старшой, подобно Михасю, держал кинжал в опущенной правой руке, спрятав его за бедро.

— Почудилось что-то, брат? — подчеркнуто дружелюбным тоном произнес он. — Не бойся, все тихо, тут все свои!

Старшой сопровождал свою речь жестами поднятой и слегка вытянутой вперед левой руки, взмахивая ей перед глазами Михася, отвлекая и закрывая обзор. Дружиннику все стало предельно ясно.

Со словами «Тут все свои!» старшой повернул голову, оглянулся на стоящих за его спиной товарищей, словно желая убедиться, что чужих здесь действительно нет. По его расчету Михась, конечно же, должен был автоматически взглянуть в ту же сторону и заодно невольно ослабить контроль за действиями отвернувшегося от него человека. Любой другой на месте дружинника именно так бы и поступил. Старшой, несомненно, владел основами техники первого удара и знал, что ни в коем случае нельзя смотреть на противника, которому предназначен удар.

«Представление для лопухов! — успел усмехнуться про себя Михась. — Я ж теперь точно знаю, какой рукой ты будешь бить! Лучше бы кинжал за спиной переводил влево — вправо!»

Корпус старшого резко дернулся в стремительном развороте, рука мгновенно полетела снизу вверх, вынося кинжал из-за бедра, направляя его в живот дружиннику.

Михась, сводя плечи вперед, скрестил кисти рук, резко бросив их вверх-вниз от бедер; одновременно он ссутулился, прогнулся, втягивая живот, перенося тяжесть тела с выставленной вперед левой опорной ноги на правую. Скрещенные кисти блокировали запястье противника сверху, кончик кинжала не достал всего полвершка до живота дружинника, уведенного назад за счет прогиба тела. В следующее мгновение Михась резко выпрямился, расправляя согнутые плечи, широко разводя скрещенные руки. Левая рука дружинника отвела в сторону бьющую руку врага с кинжалом, а правая, по-прежнему сжимавшая боевой чухонский нож, ушла вперед. Завершая движение, Михась шагнул правой ногой назад и вбок и резко вывел нож к своему плечу. Остро отточенное лезвие буквально развалило правую часть шеи и горла противника. Шаг назад левой ногой — и дружинник вновь вернулся в боевую стойку, разорвав дистанцию между собой и врагом и подготовившись, если будет необходимость, к повторной атаке. Но добивание не понадобилась. Поверженный старшой беззвучно осел на землю. Однако двое его дружков одновременно бросились на Михася, размахивая кинжалами. Но оба они явно были не так хорошо обучены ножевому бою среди деревьев и кустов, как дружинник Лесного Стана. Стремительный бросок в сторону с целью вывести врагов на одну линию, чтобы один мешал другому, уход за ствол сосенки, перевод ножа из руки в руку, укол под локоть, в печень прямо из-за ствола, и второй противник замертво повалился на мягкий мох. Один на один — уже проще. Михась перепрыгнул через труп упавшего врага, распластавшись в воздухе в сажени над землей, и в полете воткнул нож в низ живота последнего из напавших на него людей. Прыжок следовало бы завершить перекатом, но здесь, среди деревьев и кустов, катиться было просто некуда, поэтому Михась кое-как перевалился вбок, стукнувшись коленом о ствол, но все же достаточно быстро вскочил на ноги, оцарапав лицо и руки о ветки и сучки, и привычно встал в боевую стойку, оглядел поле боя. Двое противников были мертвы, третий, истекая кровью бился в предсмертной агонии. Дружинник опустил нож, прислушался. Ничто не нарушало обычных звуков и запахов ночного леса.

«Кто же эти люди? Почему они, представившись разведчиками большого полка, напали на меня?» — терялся в догадках Михась. Очевидно, трупы следовало обыскать, чтобы иметь потом возможность разрешить эту загадку, но Михась был не особником, а строевым бойцом, и мысль об обшаривании убитых на поле боя была ему глубоко противна. Он, в крайнем случае, мог бы забрать в качестве законных трофеев оружие и боеприпасы, но сейчас ему не нужно было ни то ни другое. «Ну и пусть себе горят в аду ярким пламенем! — подумал про поверженных противников Михась. — Недосуг мне выяснять, что они за люди. Я ж их окликнул, представился. Был бы врагом — просто молча заколол со спины, и все! Значит, сами они враги, а никакие не разведчики. А вот я как раз разведчик и должен свою задачу выполнить».

Дружинник вышел на опушку леса, лег в траву и пополз туда, где полыхали в темноте, особенно сгустившейся за час до рассвета, вражеские костры. Михась полз осторожно, время от времени замирая и прислушиваясь, даже привставая, чтобы оглядеться. Движение со стороны леса обеспечивало ему существенное тактическое преимущество: он мог спокойно поднимать голову, не опасаясь, что залегший в траве вражеский дозор сможет разглядеть ее силуэт на темном фоне деревьев. А вот линия костров хорошо подсвечивала все предметы, находившиеся впереди дружинника. Поэтому Михась во время одной из своих остановок увидел, как в полусотне сажен перед ним из травы вдруг приподнялось нечто шарообразное, помаячило пару секунд и вновь исчезло.

«Башка, она и есть башка! — усмехнулся про себя дружинник, припомнив ордынское наименование головы. — Стало быть, меняем курс». Он пополз в обход засады, начав отсчет времени движения от поворота, чтобы так же обойти засаду на обратном пути.

Михась преодолел уже полверсты, когда почувствовал запах. В теплый аромат полевых трав и цветов влилась характерная вонь, сопровождавшая скопление множества людей. Вскоре он разглядел силуэты часовых, стоявших кольцом вокруг лагеря спиной к кострам, и различил остроконечные верхушки сотен больших и малых походных шатров. Все стало предельно ясно. Правда, Михась не видел табунов, но их и не должно было быть в самом лагере, наверняка они паслись где-то в стороне, на соседних полях. Следовало немедленно возвращаться к своим лошадям и мчаться в стан русского войска с важнейшей вестью.

Дружинник развернулся и тронулся в обратный путь в прежнем темпе, чтобы по отсчету времени вслепую обойти вражеский дозор, укрывшийся в траве. Это ему удалось, и он вскоре благополучно достиг леса почти в той же точке, из которой начинал свой маршрут во вражеский стан. Михась вскочил на ноги и постоял, расслабившись, несколько секунд, чтобы сбросить напряжение, дать мышцам отдых. Ползание по-пластунски — весьма тяжелое занятие, пожалуй, даже более тяжелое, чем бег. Впрочем, на военной службе всегда нелегко. Дружинник взглянул на уже начавшее сереть небо. Следовало поторопиться с возвращением в свой стан, ибо вскоре орда начнет движение, выслав во все стороны конные разъезды. Если разведчиков заметят, начнут преследование, перережут пути отхода… Нет, этого допустить ни в коем случае нельзя! Михась глубоко вздохнул, встав на цыпочки, вытянул руки вверх, резким движением опустил их, наклонившись всем корпусом, и с низкого старта бросился бежать через лес к своим лошадям. Но внезапно он остановился, словно осененный какой-то мыслью, резко повернулся и помчался к тому месту, где полтора час назад произошла его схватка с неизвестными. Через пару минут он обнаружил тела поверженных им врагов. Михась подобрал их кинжалы, валявшиеся во мху, вложил в ножны, сняв те с поясов, и засунул все три трофея себе за ремень. Затем, уже без всяких задержек, он пустился бежать к месту встречи со своими двумя бойцами.