Читаем без скачивания Мистер Фермер. Ветра великих перемен! - Focsker
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ресурсы для общинного дома закончили собирать к вечеру, в тот же момент я его и завершил, после, не теряя времени, взялся за обустройство интерьера и заселение новых жильцов. Этой ночью из палаточных домиков, шатров и прочего «непрестижного» жилья был выселен и переселён последний травоядный поселенец.
Так же, благодаря стараниям (скорее хорошему настроению) Эсфеи, новая общага, как и все предыдущие, была застеклена, и из окон её на улицу вырывался мягкий, приятный свет комнатных лучин.
Когда после работы возвращался домой, застал Зелёную жабку и ещё двух хищных девиц в грустной, завистливой позе. Стоя на морозе с пустыми вёдрами, они, оперевшись на колодец, с тоской в голосе беседовали о чём-то своём. Женщины глядели на общежития, на полуголые, мерцающие в окнах силуэту травоядных, при этом лишь изредка с грустью косясь на предоставленный им, личный шатёр. Подходить к ним, отвлекать от разговоров не стал. Помахав при встрече, получил почтенный кивок и пристальный взгляд провожающих меня до самого порога глаз. Я говорил Пом о подготовке дома для её сородичей, то есть девушки всё знали, и потому, быть может, взгляд их источал вовсе не зависть… а нечто другое? Я не экстрасенс и знать этого не мог. А если бы знал, то, в первую очередь, уделил бы своё внимание кое-чему другому — пустым вёдрам. Последние несколько дней всё шло слишком хорошо, я только и успевал дни считать, и поговорка «Баба с пустым ведром — не к добру», всплыла в моём мозгу тогда, когда громыхнуло.
Примерно в четыре часа утра, когда жители моего поселения мирно спали, и ничто не предвещало беды, раздался мощный взрыв. Огненный гриб, примерно с мой дом высотой, вырвался откуда-то из-за стены, примерно с той стороны где жила Эсфея. Всё поселение было поднято по тревоге, предполагая самое страшное, очередное совместное нападение хищников и рыкунов в кротчайшие сроки мобилизовалось всё население включая способных бегать и подносить боеприпасы детей. Травоядные ждали прихода хищников. Я же боялся чего-то более страшного, неизвестного, а именно появления какой-то потусторонней твари, чей приход предрекала Эсфея. Сжимая в руках арбалет, боясь проспать начала атаки, успеваю добежать до стены, занять позицию рядом с Пом, Зелёной, Бобом и Семечко, парившей над нами с воинственным видом и крохотной веточкой в руках(наверное её собственное копьё). Пламя у леса постепенно стихало, как я и предполагал, горел именно храм, а битва, на которую я так торопился уже была окончена.
Под светом луны, держа в воздухе в подвешенном состоянии десяток корчащихся от боли ещё живых существ в белых маскировочных костюмах, у врат стояла Эсфея. По её золотым, оплавившимся от злобы глазам, по гари и копоти на лице и изодранной божественной тунике, понимал, что на кое-кого опять напали. И произошло это естественно из-за меня.
— Что случилось, кто они? — Едва я спросил это с врат, как деревянный храм богини, тот самый, который она так старательно последние три дня обустраивала, украшала и облагораживала, с треском развалился, превратившись в груду почерневших углей. Обычно, в постройках сделанных мною нечему гореть, но в этом случае выгорело всё, полностью.
Голова одного из зависших в воздухе пленников, прикрытая белой маской, столкнулась с вратами, затем ещё раз и ещё, я думал, Эсфея пытается убить существо, и хотел было ту прервать, но вдруг из рукава пленника выпадает припрятанный кинжал. Словно обезумившей зверь, богиня, косясь на свой уничтоженный храм, едва сдерживаясь, держа своих жертв за глотки невидимыми руками, громко требует.
— Матвей, открывай ворота, иначе, я их кишками все стены раскрашу!
Глава 12
Филлер
Горячий, обжигающий ноги песок, находя неприкрытые одеждой и плащами щели, царапая кожу, лез в сапоги, уши, глаза и рот. Свирепые, штормовые ветра, пришедшие с далёкого востока, принесли с собой одну из самых жутких песчаных бурь, на памяти молодого Тэо. Долгие века он нёс службу на стенах города-оазиса. Пил лучшие вина, трахал лучших женщин, и, казалось, под управлением Королевы Матери, так будет до скончания времён.
Порыв ветра перемешанного с песком срывает с верблюда часть солнцезащитного козырька, не убранного медлительными рабами. Держась за верёвку, двигаясь почти на ощупь, Тэо, как младший по роду, вынужден в бурю исправлять их оплошность. Многие рабы за прошлые недели пути погибли, многие сбежали, и рисковать последними из слуг, делавшими для них всю грязную работу, его командир Эглер не желал. Многое в жизни Тэо изменилось за последний месяц, и самым главным, не приятным и по-настоящему болезненным, стала гибель города, его родного и любимого Абу-Хайра.
Скверна, она уничтожила не только улицы, на которых жили низшие из существ, но и отравила еду, воду, напитки… Даже защищённые магией столетние вина, коими славился торговый город, были испорчены болезнью. Эссенция тёмного бога подчинила себе пустыню, смогла за месяц приступом взять город, который никто в его истории не брали силой, магией или хитростью. И всё из-за какой-то лысой, мелкой и больной небесной обезьяны.
Бог Кровавой Кузни, кующий боль и страдания, Кузнец пошутил над дроу. С небес своих проклятых скинул на них эту чуму. Он смеялся и смотрел, как благородные родители пожирают своих детей, как дети, спасаясь, убивают своих заражённых чумой родителей. Все благородные правила темных дроу, основывающиеся на возрасте и уважении к прожитым годам, были попраны, создаваемые веками блага цивилизации уничтожены, а сам древний народ, едва не сгинув, вновь вынужден искать себе новое пристанище.
Стягивая тряпичные остатки навеса, Тэо пытается успокоить напуганно подорвавшегося с колен верблюда. Личное животное воина нервничает, чувствует присутствие кого-то не доброго. Видимость в песчаной бури практически нулевая, но даже так умение ощущать жажду крови посторонних помогли воину, в последний момент, довернув
