Читаем без скачивания Моя Жизнь - Сплошной Плагиат - Сони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
“Сколько же тут люди живут? Эволюция тут точно пошла иначе”.
– Если хочешь, можешь закрыть меня в наркологии.
Он очень тяжело выдохнул и взглянул на меня.
– Ты уже два раза сбегал, а деньги я не печатаю. – отец потер переносицу. – Я не хочу разговаривать, Сони. Ради Дайна, давай просто помолчим. У меня море дел и проблем, ещё и ты моя ходячая головная боль. – он открыл журнал и начал читать.
Мне было нечего ответить, поэтому я закрыл рот и стал ждать. Заметив лежащий рядом журнал, я взял его и начал читать, чтобы скоротать время. Моё внимание привлекли статьи о войне в Котуне, похожей на Вьетнам, где идёт война против людей с крысиными ушами и хвостами. Ещё я прочитал про местных звезд, премии по литературе этого года и кризис 65-ого года, эхо которого все ещё шатает экономику. Героиновую эпидемию, СПИД, хиппи с антивоенными протестами. Про четырёхпартийную систему и о последствиях отмены сегрегации эльфов, орков, зооморфов и других рас. Судя по всему, я нахожусь в каких-то фэнтезийных Соединенных Штатах Америки. Магии я правда не заметил, но это, возможно, пока что.
Через два часа очередь добралась до нас и мы попали к терапевту. За это время моё самочувствие ухудшилось. Чтобы не злить отца я не подавал виду, но у меня определенно началась ломка.
Мы зашли в кабинет. Белая плитка, окно, стол, кушетка и всякие медицинские инструкции на стенках, пара шкафов с лекарствами.
– У него ломка. – констатировал врач с первого взгляда. – Потеря памяти это не исключение при наркомании. Я и не такое видел и слышал от других немало “веселых” историй. – сообщил нам пожилой доктор, что покуривал сигарету прямо в кабинете во время приёма. Папа тоже сидел с сигаретой и рассказывал про утренние события, на что доктор ответил, что причиной может быть повреждения мозга или стресс.
Отец заплатил пятьдесят ир за прием. Когда он отдавал деньги, по его лицу было видно, что это большие деньги. Мы спустились и сели в машину. Меня начало потряхивать и бросало то в жар, то в холод, хотелось блевать и плакать одновременно, а зрение затуманилось и стучало в висках.
Папа завёл машину и мы в течение пары часов куда-то ехали. За это время он не произнёс ни слова. По дороге он остановился у магазина и вернулся с парой наполненных чем-то пакетов.
– Пей, – сказал он свои первые за эти часы слова и протянул мне бутылку с водой. Я же жадно впился в бутылку и осушил её наполовину за один заход. Ещё через час мы наконец-то остановились у небольшого трейлерного парка вагонов на десять.
– Продуктов тебе на две недели. – он занёс их в трейлер, а затем продолжил, – Я заеду через неделю. – после чего вытащил меня из машины и усадил на скамейку рядом. – Убегай, если хочешь. Возможно, Велики Дайн даёт тебе последний шанс. – потом он вернулся в машину и просто уехал. Я же поднялся с места и зашел в трейлер. Там была бомжатская лежанка, железный чайник и мини-газовая конфорка, на этом всё внутреннее убранство трейлера заканчивалось.
Я вышел на улицу. Рядом простиралась гладь озера, стояли столики для пикника, пустовало место для кострища и лежала небольшая кучка дров. Отец действительно просто свалил, оставив меня здесь с ломкой и амнезией в одиночестве.
“Шикарное начало жизни в новом мире” – пронеслось на задворках моего сознания, которое активно боролось с приступом.
…
Ломка у меня выдалась знатная. Я скакал из одного бредового кошмара в другой. Постоянно пил воду и много спал. Иногда, когда мой разум вырывался из цепких когтей очередного приступа, я сидел на скамейке и думал как бы мне не обосраться снова, ибо новых простыней и трусов у меня нет.
“Это вгоняет в тоску”. – подумал я, смотря в потолок трейлера. Жара и липкая духота, царящие в моём пристанище, ничего хорошего к моему состоянию не прибавляли. Пылающее снаружи солнце жарило так, будто бы я находился где-то на югах.
Раньше меня звали Степанов Степан Степанович. Обычные имя и фамилия. Родом из Чебоксаров, в студенческие годы переехал в Санкт-Петербург. По образованию, что смешно, краевед, а значит здесь мои бредни из другого мира нигде не пригодятся. Хорошо вообще, что в моём мире у меня никого не осталось. Была только бабушка, она и воспитывала меня. Папа “ушел за сигаретами” ещё в моём дальнем детстве, а мама упала с седьмого этажа. Работала уборщицей и просто свалилась, когда мыла окна. И вот он весь я, без какой-либо интересной истории или трагичной судьбы.
Застрял в каком-то ином мире, где все живут дольше, хотя, с другой стороны, это впечатляет и будоражит. Со временем я начал находить плюсы в своём положении. Какое-то время между приступами ходил по трейлерному парку, все трейлеры в котором, впрочем, закрыты на ключ. Иногда мочил ноги в близлежащем озере, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Временами в этом озере можно увидеть милых фиолетовых уточек и синих лебедей. Сначала меня это удивило, но теперь столь необычная раскраска стала для меня обыденностью. Вид спокойной водной глади с изредка проплывающими по ней птицами позволял мне отвлечься и не думать о плохом.
Мне сложно понять, кем являются мои родители в этом мире. Ещё сложнее понять, кто я. Но у меня нет ни ответов, ни какой-либо информации, которая могла бы мне помочь. Ещё и отец какой-то жёсткий. Просто бросил меня тут, зная, что я без памяти. Хотя, быть может, прошлый Сони тот ещё мудак. Тогда, возможно, он прав, что так поступил. Только время сможет дать ответы. Мои мысли постоянно возвращались к вопросу о том, кто же такие Сони и его отец.
Единственным моим досугом здесь, кроме наблюдения за озером, оказалась найденная мной под кучей мусора старенькая гитара. На удивление, она пребывала в весьма хорошем состоянии, даже все струны были целы. Потратив половину дня на настройку, одинокий Сони, ну или я, начал играть на гитаре.
Спустя бессчётное количество попыток и такое же количество ругательств я наконец смог сыграть пару мелодий, и даже попал в какую-то одиноко-романтическую музыкальную волну.
– Почти бард
