Читаем без скачивания Мат в три хода - Вадим Тарасенко

— Да замотался, вот и все.

— Ага, замотался. Даже в те времена, когда ты основывал свою фирму, из десяти партий ты мне проигрывал три. Вот поэтому я и спрашиваю: «Что случилось?»

— Ладно Олег. Не лезь в душу. При случае расскажу. Ход записал?

— Записал.

— Завтра жду твоего звонка. Пока, — Сергей положил трубку телефона.

Олег завтра не позвонил, он прилетел сам. До полуночи друзья сидели по старинному, на кухне, где Сергей, сломленный напорством Олега начал, плакаться тому в жилетку.

— … понимаешь, потерял вкус к жизни. Ничего не хочется делать. Работать не хочется, веселиться не хочется. Баб и тех не хочется.

— Да, я смотрю, у тебя почти полный абзац. Как тебя в университете называли? Счастливчик? Хорошо и легко учился, всех девушек, которые попадали в твое поле зрения с ума сводил, удачно женился, отлично распределился…

— Ладно Олег. Хватит тренироваться в написании моей биографии в серии «Жизнь замечательных людей». Только когда называешь меня счастливчиком, не забывай про Катю.

— Что, до сих пор ее забыть не можешь?

— Не могу. И тому подлецу никогда ее не прощу.

— Кстати, а где он сейчас, этот Игорек.

— Да как и прежде, занимается торговлей металлом в нашем городе.

— Ну а ты что?

— А я что. Видишь — погибаю.

— Я всегда тебе говорил, ты жить жизнью «новых» русских не сможешь. Слишком хорошо и честно воспитан.

— Ладно Олег, как- нибудь уж справлюсь с собой. И не таких зубров заламывали. А тут какой то хлипкий, мнительный свой организм. Заламаю. Куда денется. И ты что, прилетел спасать меня, как тогда в Афгане?

— Тогда мы с тобой друг друга спасали. На двоих у нас там был горящий БТР, один автомат и две здоровые ноги — одна у тебя, одна у меня.

— И еще тридцать метров до ближайших валунов.

— И одна граната, если что.

— И одна граната, — как эхо повторил Сергей.

— А сейчас я дам тебе дельный совет, на себе опробовал, помогает. Ты влюбись. Но что б только без оглядки. Что б от одного ее взгляда хотелось или петь от счастья или пулю в висок пустить.

— Я же сказал тебе, что на баб я и смотреть уже не хочу.

— А кто тебя заставляет на них смотреть. Я же не о бабах говорю, а о женщине и о любви, а не о простом физиологическом траханье.

— Да где ты сейчас эту самую женщину найдешь? Сейчас найти женщину, у которой самое сокровенное место напоминало бы райский сад — чистый, не вытоптанный и не загаженный, такой, что только от одной мысли, что скоро попадешь туда, уже приходишь в трепетно- любовный восторг — задача для хорошо оснащенной гинекологической экспедиции. А у большинства же… вместо сада — хорошо разработанный, отутюженный разнообразной тяжелой техникой, исполосованный многочисленными шрамами- абортами карьер. И гонит тебя в этот «карьер» примерно то же, что и работяг в обыкновенный карьер. Те лезут чтобы заработать себе на жизнь, на жратву и ты лезешь, чтобы тоже утолить голод, только другой голод. И также как и те работяги, как только хоть немного перебился, сразу быстрее назад. Пока вновь не припечет. А ты говоришь — влюбись.

— Кто ищет, тот всегда найдет. Ну не хочешь влюбляться, езжай к матери. Ты давно то у нее был?

— Да с полгода. А ты что, считаешь что в провинции меня ждет настоящая любовь? Прямо таки пасторальная история. Принц приехал в село и влюбился в пастушку. Олег, не смеши.

— По крайней мере в провинции не так сильно изгажен женский генофонд. Рыба всегда начинает гнить с головы. Езжай к матери. Да и то сказать, в одной области живешь, а мать полгода не видел. Влюбишься — не влюбишься в какую- нибудь пастушку, не знаю. Но возле матери всегда душой отдохнешь. Мой тебе совет. Плюнь на все дела и езжай к матери.

— Может ты и прав.

— Только не на своем «БМВ». Знаю я тебя. Ты же туда ворвешься, в то несчастное село, как петух в новый курятник.

— А как же мне туда ехать?

— Электричкой, Сереженька, электричкой. Тихо, мирно, без помпы. Заодно и со своим родным народом породнишься… в общественном транспорте. Плотно породнишься. Для справки — проезд в трамвае стоит тридцать копеек, в автобусе — пятьдесят. Это что бы ты не расспрашивал родной народ о стоимости билета. Народ это не поймет. Так что езжай. Ты знаешь, я плохого не посоветую.

— Уговорил, еду.

На следующий день Сергей передавал дела своему заму Диме, бывшему старлею, бывшего КГБ. Впрочем передавать было особо нечего. Последняя сделка по компьютерам была успешно завершена. И несколько десятков тысяч долларов приятно грели душу и дополнительных хлопот не требовали. А текучка… С текучкой Дима и без него справится. К концу дня в кабинет заглянула Света.

— Что, Сереженька, уезжаешь к маме, в провинцию? Надоели ночные европейские шоу, потянуло на провинциальный фольклор?

— Свет, знаешь, каждая женщина, хоть немного но должна быть стервочкой, махонькой такой. Что б уж вовсе не пресно было. Бывают среди вас и настоящие стервы. Но это уже перебор. Уж очень редко, но попадаются и стервозы. Это вообще для мужика катастрофа. Так вот ты даже не стервоза, ты… ты стервиссимо.

— Я всегда знала, что ты мастер на не тривиальные комплименты. Благодарю за очередной, — на глазах у девушки блеснули слезы.

Светка резко развернулась и выскочила из кабинета. «А ведь она меня любит, — неожиданно подумал Сергей, — любит и ревнует. Любит и трахается на стороне. Этакой современный европейский вариант любви. Но мне это уже не подходит. От этих изысканных любовных пирожных у меня уже просто аллергия. Остается либо перейти на лечебное голодание, либо попробовать серого хлебушка. Хлебушек, вообще то, как–то предпочтительней. А Светка… А Светка — это изысканный торт, который любит, чтобы его вкус оценили многие. Нет, со Светкой все».

«А иногда проехать в общественном транспорте полезно. Своего рода небольшое развлечение, — Сергей примостился около окна вагона электрички на деревянном сидении и с интересом наблюдал за остальными пассажирами.

Было около восьми утра. Суббота. Основной контингент в электричке составляли дачники преимущественно пред– и пенсионного возраста. К матери ехать предстояло около двух часов. Терять столько времени для генерального директора фирмы, вообще то было непозволительной роскошью. Но Олег сказал — едь на электричке и он послушался. «Что ж хоть на время сольюсь с народом», — мысли Сергея, как и его глаза, бесцельно блуждавшие то по пассажирам вагона, то по пейзажу за окном, блуждали по извилинам головного мозга, без определенной цели, можно сказать — просто шлялись. Через час «сливаться с народом» Сергею наскучило. А почитать было нечего. Во–первых из–за его неопытности — он уж очень давно не ездил в общественном транспорте и не представлял, что это бывает очень скучно и утомительно. Во- вторых из–за укоренившийся, еще с университетских времен, привычки не читать дешевых книжек. Голова не мусорная куча — она не предназначена для сбрасывания в нее разного хлама, пусть даже интеллектуального. А читать здесь что–то действительно интересное, все равно что слушать музыку Бетховена в пивном баре.

«Да сливаться с народом наскучивает намного быстрее, чем сливаться с его отдельными представителями, вернее представительницами», — очередная мысль продефилировала по его извилинам.

Остановка. В вагон вкатилась очередная порция пассажиров. К сидению, где устроился Сергей, прибило юную парочку и девушку 20 — 25 лет. Бабулька, сидящая прямо напротив его, встала и стала медленно выдвигаться в район тамбура. Как известно — свято место пусто не бывает, пусть оно даже будет деревянным. Юный отрок лет пятнадцати — шестнадцати, из этой появившейся парочки, тут же впрыгнул на него. Сергей оглядел юного прыгуна. Футболка от китайского филиала фирмы «Adidas» плотно обтягивала туловище, еще не озабоченное брюшком. На ногах сидели кроссовки примерно такого же происхождения. Джинсы от турецкого филиала фирмы «Lee» туго обтягивали ноги и зад. Прическа была модно–стандартной для данного поколения — а-ля скошенный луг отечественным комбайном «Колос». Лицо представляло собой материальное воплощение трех баллов коэффициента интеллектуального развития (в местных условных единицах по пятибалльной шкале). Причем баллов, естественно, не лицейных и даже не среднешкольных, а пэтэушных. Усевшись поудобнее, обладатель «фирменного» троечного лица стукнул ладонью по своим коленкам, подзывая свою такую же юную подружку — типичную средне рослую хохлушку с темными волосами и чуть конопатым лицом. Юное создание, повинуясь выработанному условному рефлексу, рванулось было вперед. Но тут оно (создание) уловила иронично- насмешливый взгляд Сергея. Ее мозг дал команду «Отбой». Женское тело качнулось назад. И вот развернулась схватка между интеллектом и тупым рефлексом. Правда схватка это сильно сказано. Тупой рефлекс, за явным превосходством, практически мгновенно ее выиграл у горделивого интеллекта. И счастливый союз двух юных сердец воссоединился на мужских коленках. Этот насмешливый взгляд уловил и бойфренд девушки. На его лице мелькнуло было агрессивное выражение. Но тут его коленки почувствовали привычную тяжесть и мягкость. Очередной рефлекс скомандовал «расслабуха». Юнец теперь уже со снисходительной улыбкой победителя окинул взглядом Сергея. Осмотр его удовлетворил — условный противник был явно старше его на добрый десяток лет — первые морщины прочертили его лоб и не имел ничего крутого — золотой цепочки на шее или серьги в ухе. Не соперник! Но его спутница была другого мнения. В ее анализе ей явно помогал женский инстинкт, отточенный многими поколениями. А инстинкт в этом вопросе, это вам не ахи и охи под луной, не красивые словечки про любовь. Тут речь идет о продолжении рода, качественном продолжении. И такую важную функцию, как выбор самца, природа не могла пустить на самотек. Поэтому программу выбора она намертво впечатывала в каждую женскую особь. Если б сигнал от этой программы мозг девушки мог бы расшифровать, то выглядел бы он в словесном выражении примерно так: правильные пропорциональные черты лица, глаза ясные умные. Одет не броско, но в фирму. Ага, еще и золотой «Ролекс» на руке. Предворительный выбор: «Годен». Этот сигнал еще более усилился, если б девушка узнала, что в спортивной сумке, стоящей рядом с Сергеем лежал его мобильный сотовый телефон. Увы, столь сложный сигнал мозг девушки дешифровать не мог, не хватало общей длины мозговых извилин. Но она его чувствовала, на уровне спинного мозга, но чувствовала. Каждый спинной ее позвонок, еще не подверженный остеохандрозу его чувствовал. Поэтому, обвив одной рукой крепкую шею парня и склонив свою юную головку ему на грудь, она, время от времени, постреливала глазками в сторону Сергея. Правда стрельба по неподвижной мишени не мешала ей переговариваться со своим бойфрендом.