Читаем без скачивания Охота на колдунов - Виталий Крыръ

  Пристальный взгляд заставил Гриффида потупиться, но не промедлить с ответом:

  - Твое сиятельство, - 'высший жрец, которого, как и всех его 'высших собратьев, злопыхатели за глаза именовали колдуном, протянул пергаментный свиток. - Новый план...

  Владетель хмыкнул и погрузился в чтение. 'Если бы мы не собрали в помощь войску наделенных даром жрецов со всей империи, - внешне сосредоточенный, мысленно он чуть отвлекся, не смог удержаться от воспоминаний, - то последняя битва с северянами была бы проиграна. А теперь вот вновь Север стал для нас проблемой из-за заключенного императором договора. Это ничтожество не додавило северян, а использует их как противовес то жречеству, то дворянам меча'.

  'И храмы до сих пор не совладали с ситуацией. Её запутывает, с одной стороны, то, что чернь и дворяне меча полагают, будто каждый император Изначальной империи, пока не прервалась линия родства, - помазанник Всеблагого и Всемилостивого, может узнавать волю Божества наравне со жрецами. А с другой стороны, неодаренных людей в империи слишком много даже с учетом всей благословенной Силы 'высшего жречества. Да и помимо северян существует способ ослаблять или даже вовсе сводить на нет действие волшбы'.

  Но с каждой новой прочитанной строкой разглаживались морщины между бровей, а взгляд владетеля становился все более заинтересованным. Да и птица оживилась, прекратила прихорашиваться, нервно переступала с лапы на лапу.

  - Ну что ж, главное, чтобы ни у кого не оказалось доказательств нашего с тобой участия. Думаешь, первым этапом послужит уничтожение всех северян, имеющих по имперским законам право на титул владетеля Холма, поскольку там меньше всего дворян? Действительно, пока мы не убьем всех и не начнем действовать дальше, о нашем замысле вряд ли кто-либо догадается. Только не спеши, мы можем себе это позволить. Боги дают своим верным слугам долголетие. И тогда 'постигающий, другие иноверцы и прочие враги жречества ничего не смогут сделать. А вот если себя преждевременно проявим, то наши недоброжелатели, которых мы так усердно стравливали с северянами, враз забудут все обиды и войдут в ненужный союз.

  Ворон, будто узнал все, что хотел, развернулся прочь от людей, устремился, подпрыгивая, вперед по широкому подоконнику и взлетел. Но тут с рук владетеля сорвалась синяя молния, превращая птицу в плохо прожаренный кусок мяса. В воздухе еще долго кружился пух.

  Тусклый свет свечей не мог заменить солнечный, но окон в помещении не было. Совет 'высших тэл'ов Изначальной империи собрали в сумраке Малого зала еще до полудня. При покойном императоре раньше, чем в послеобеденное время Совет никогда не созывали, а заканчивался он и вовсе с первыми звездами. Но все знали - отобедав, его нынешнее величество изволят злоупотреблять крепкими напитками и развлекаться с рабынями (в меру остающихся после напитков телесных сил, конечно), а потому молодому императору будет уже не до Совета.

  Рабство в Империи официально запрещено, благочестивыми жрецами средоточия света, всеблагого и всемилостивейшего Похитителя последовательно искоренялись дикие традиции первых варварских государств. Но Евгений II и не называл своих рабынь их настоящим именем. Просто группе женщин было запрещено покидать левое крыло дворца, от сношений с окружающим миром предохраняла волшба фамильных императорских амулетов, а если красавицы 'плохо себя вели', Евгений вызывал соленых дел мастера, в народе почему-то вульгарно именуемого 'дядька с розгами'. Хотя всем известно, что мастером может быть и женщина, а 'соленым' кличут из-за женских слез или из-за отмачивания прутьев в соленой воде для придания нужной упругости.

  За длинным, укрытым пергаментной картой столом восседала дюжина старцев. Не то чтобы все из них достигли возраста, дающего право на столь почтенное наименование, но и мальчишкой никого из них назвать было нельзя - сплошь патриархи влиятельных родов, бородатые обладатели морщинистых лиц. Увешанные сталью, мехами и амулетами старики недовольно переглядывались - император запаздывал.

  Но тут распахнулись двери, подобно всему залу украшенные замысловатой вязью цветной росписи, и на пороге возник по старинному облаченный в пластинчатый гвардейский доспех император - лишь шлем, входя, отдал сопровождающему гвардейцу. Молодое спокойное лицо, аккуратная темная бородка и усы, но вот насмешливое выражение глаз и топорщащиеся на голове во все стороны недлинные косички тройного плетения безнадежно лишали его облик степенного достоинства.

  Яркий солнечный свет из изрезанного окнами перехода ворвался в зал вместе с императором, но быстро исчез - последовавший за его величеством глава гвардии захлопнул створки и в зале вновь воцарился сумрак. Скрипели кресла: старцы приподнимались, опускали головы, не утруждая себя поясным поклоном, и вновь занимали свои места. Евгений II беззаботно махнул рукой и Совет начался...

  Слушали и говорили уже два часа. По правую руку от императора глава гвардии, именуемый ее держателем, с трудом подавлял зевки, но вскоре не выдержал и опустил забрало, скрывая раскосое, чисто выбритое по южному обычаю лицо - теперь можно было зевать сколь душе угодно, не опасаясь прервать Совет неучтивостью. Сам неснятой шлем никого не коробит - по традиции держатель гвардии ведь не только член Совета, но и личный телохранитель императора во время заседаний.

  При Евгении II гвардию возглавил известнейший дуэлянт, убивший нескольких ленивых сынков столичной знати, но неизменно щадивший их более тренированных собратьев (а небольшое кровопускание еще никому не вредило). Первый меч империи, участвовавший во всех войнах с четырнадцати лет (то есть каждый год уходивший в поход), но не сделавший карьеры из-за дуэльных врагов даже несмотря на древнюю родословную. Богохульник, кощунствовавший на Непорочных дочерей божества. Сноб, не раз и не два высказывавший презрение к наследнику в узком кругу (а когда наследника короновали, содержимое бесед дошло до императорских ушей в полном объеме, постарались всеведущие жрецы). И этот человек, к удивлению двора первым же указом возглавил гвардию, сменив благочестивого Германа, владетеля Скáлинского, который даже если и действительно обворовывал казну вверенных полков, как утверждали злые языки, то отдавал половину денег на храм.

  И вот Гринь из рода Пугачей стал правой рукой императора. Более того, стал ею не на словах, но на деле - даже искушенные в интригах жрецы разводили руками. Но на Советах Гринь больше молчал и, преодолевая скуку, изо всех сил вслушивался в витиеватые речи мудрейших мужей империи, стараясь понять, где в каждом конкретном случае лицемерие, а где правда.

  Император тоже выказывал нетерпение, особенно когда держатель дворянского ополчения Запада Родерик владетель Шлёпетручский начал перечислять ужасы весеннего (но всё еще продолжавшегося, несмотря на позднее лето) вторжения кочевников в провинцию и подкрепления, необходимые для их разгрома. Вторжение обсуждалось уже не раз и не два, некоторые подкрепления были давно посланы и благополучно разбиты пришельцами с запада, но сам держатель приехал на Совет впервые за несколько лет:

  - ...дикари не разрушили капитулировавшие на северо-западе города и явно собираются у нас зимовать, - толстый, цветом лица напоминающий вареную свеклу Родерик перевел дух. - А поскольку сдавшиеся города уцелели, городская чернь становится все ненадежней - ведь в Слепой роще, где защитники дрались до последнего, когда кочевники ворвались в город, были убиты даже младенцы, а с женщин живьем снимали кожу!

  - Похоже, они не знают, зачем нужны женщины, - отметил Евгений в пол голоса, но так, чтобы расслышал сидящий ближе всех белый как лунь представитель жречества.

  - Не беспокойтесь, вашество, - в тон ему ухмыльнулся держатель гвардии Гринь, - кожу снимали, лишь сперва употребив девушек по прямому назначению.

  Но тут единственный присутствующий на Совете 'высший жрец, старик по имени Гриффид приподнялся, давая понять, что требует слова, а затем тяжело опустился обратно: на его морщинистом лице, когда он услышал шутку императора, ничего не отразилось, вот и сейчас блеклые глаза и мерный голос казались воплощенным бесстрастием:

  - Мы окружены войной со всех сторон. С юга постоянно конфликтуем с приморскими городами, на юго-востоке короли объединяются против империи, на востоке одна из лучших наших армий разбита в лесах Каета. На западе в провинцию вторглись не только кочевые ханы, но и конница считавшихся оседлыми: впервые прекратилась многолетняя грызня между кочевьями и постоянными поселениями, они объединились против нас, - это и так знали все, но никто не осмелился перебить жреца. - Нельзя воевать сразу везде. Следует уступить провинцию и заключить мир на любых условиях, чтобы вернуться туда в будущем, когда позволит обстановка на других границах.