Читаем без скачивания Дневник памяти - Николас Спаркс

Как-то он поделился своим удивлением с Гасом, и негр не только понял его, но и объяснил, в чем дело.

– Мой отец, – сказал Гас, – говорил, бывало, что первая любовь меняет всю твою жизнь. Ее не забудешь, как ни старайся. Та девушка стала твоей первой любовью и, что ни делай, останется с тобой навсегда.

Ной встряхнул головой, прогоняя воспоминания, и когда любимый образ потускнел, вернулся к Уитмену. Около часа он читал, время от времени поднимая глаза, чтобы увидеть опоссумов и енотов, шастающих возле воды. В половине десятого Ной захлопнул книгу, поднялся в спальню и описал в дневнике все, что случилось за день, не забыв упомянуть работы по ремонту дома. Сорок минут спустя он уже спал. По ступенькам поднялась Клем, обнюхала спящего хозяина и, покрутившись, улеглась у ножек его кровати.

В тот же вечер, только чуть пораньше и за тысячи километров от Ноя, на веранде, опоясывающей дом ее родителей, сидела, подогнув под себя одну ногу, молодая женщина. Скамейка была слегка влажной: только что прошел дождь, сильный, резкий, а теперь облака уплывали, и она смотрела им вслед, размышляя о своем решении. Уже несколько дней она пыталась побороть странные мысли и желания, и исключением не был даже сегодняшний вечер. В глубине души она твердо знала, что, если упустит возможность выполнить задуманное, никогда не простит себе малодушия.

Лон и не подозревал об истинной причине ее завтрашнего отъезда. Неделю назад она обмолвилась, что ей надо съездить на побережье – заглянуть в парочку-другую антикварных магазинов. «Всего лишь на пару дней, – добавила она. – Кроме того, мне просто необходимо отдохнуть от предсвадебной суматохи». Обманывать жениха было неприятно, но она не могла сказать ему правду. Отъезд никоим образом не связан с Лоном, и причину его он понять не захочет, как ни объясняй.

Нужный городок находился совсем недалеко от Роли – всего-то два часа езды, и она прибыла на место около одиннадцати. Остановилась в маленькой гостинице в центре города, зарегистрировалась, поднялась в номер, развесила в шкафу одежду, разложила кое-что по ящикам, потом сошла вниз – пообедать и заодно расспросить официантку о ближайших антикварных магазинах. Несколько часов потратила на покупки и к половине пятого оказалась совершенно свободна.

Усевшись на край кровати, женщина подняла телефонную трубку и позвонила Лону. Он не мог долго разговаривать – был занят в суде. Она продиктовала ему телефонный номер гостиницы и сама тоже пообещала позвонить на следующий день. «Прекрасно, – подумала она, вешая трубку. – Обычный, будничный разговор. Он ничего не заподозрит».

Они были знакомы уже четыре года, с 1942-го, со времен войны, которой не избежала и Америка. Каждый старался помочь чем мог, и она тогда добровольно работала в госпитале. Работа была необходимой и приносила удовлетворение, хотя оказалась труднее, чем ей представлялось сначала. В госпитали хлынула первая волна раненых – совсем молоденьких солдат, – и дни были заполнены истерзанными телами и покореженными душами. Когда Лон со свойственным ему шармом представился ей на какой-то рождественской вечеринке, она нашла в нем все, в чем нуждалась: уверенность в завтрашнем дне и чувство юмора, дающее возможность забыть страхи.

Кроме того, Лон был на восемь лет старше, красив, образован и обаятелен. Отличный адвокат, он страстно любил свою работу, выигрывал большую часть судебных дел и, несмотря на молодость, успел сделать себе громкое имя. Она понимала и принимала его стремление к известности и славе – большинство мужчин ее круга, в том числе и ее собственный отец, были слеплены из того же теста. В кастовом обществе американского Юга происхождение и положение в обществе играют огромную, если не первоочередную, роль в выборе мужа или жены.

И хотя с самого детства она бунтовала против такого положения вещей и даже встречалась с парой-тройкой парней, которых все окружающие считали «неподходящими», она как-то сразу признала, а потом и полюбила Лона. Он был добр и внимателен к ней; одна беда – слишком много работал. Настоящий мужчина, ответственный и солидный, Лон поддерживал ее в страшные годы войны, когда подруга особенно в этом нуждалась. С ним она чувствовала себя защищенной и, принимая сделанное им предложение, была твердо уверена в его любви.

Воспоминания вызвали острое чувство вины. Она подумала, что, возможно, стоит снова упаковать вещи и уехать, пока настроение не переменилось. Однажды она уже так поступила, однако если сделает то же самое и теперь, то никогда больше не соберется с силами, чтобы вновь приехать. Она неуверенно нашарила сумочку и чуть не двинулась к двери. Затем, вспомнив обстоятельства, приведшие ее сюда, остановилась, потрясенная мыслью о том, что, если сейчас уедет, всю жизнь будет мучиться, пытаясь представить, что могло бы случиться, если бы… И как жить с такой ношей?

Она прошла в ванную комнату и открыла кран. Затем вернулась в комнату, к туалетному столику, снимая на ходу золотые сережки. Нашла косметичку и вытащила оттуда бритву и кусок мыла. Разделась и встала перед зеркалом, внимательно рассматривая свое обнаженное тело.

С детских лет все кругом называли ее красавицей. И не зря – тело хорошо сложено, с округлыми грудями, плоским животом и стройными ногами. От матери она унаследовала чистую кожу, белокурые волосы и высокие скулы, но самой привлекательной чертой были глаза – «словно океанские волны», как любил говаривать Лон.

Взяв мыло и бритву, она вернулась в ванную, закрутила кран, положила полотенце так, чтобы легко достать, и осторожно залезла в воду.

Вода приятно расслабляла, и женщина скользнула поглубже. День оказался длинным и непростым, спина затекла, и все же, к счастью, покупки заняли не много времени. В Роли следует возвратиться с чем-то стоящим, и то, что она купила, прекрасно подойдет. Мысленно взяла себе на заметку узнать названия еще нескольких магазинов, затем опомнилась – Лон и так не будет ее проверять!

Она потянулась за мылом, взбила пену и начала брить ноги, размышляя, как бы на ее выходку отреагировали родители. Рассердились бы, конечно, особенно мама. Она никогда не одобряла того, что случилось с дочерью тем летом, и сейчас не одобрила бы, как ни объясняй.

Женщина еще немного понежилась в ванне, потом вылезла, вытерлась полотенцем. Подошла к шкафу выбрать платье и сняла с плечиков длинное желтое, чуть приспущенное спереди по моде Юга. Надела его, покрутилась перед зеркалом. Платье сидело отлично, изящно подчеркивая ее женственность, и тем не менее она решила поменять его на что-нибудь попроще и повесила обратно.

Достала другое – голубое с кружевом, менее вычурное, на пуговках спереди. И хотя это платье выглядело гораздо более буднично, оно как-то больше подходило к случаю.

Подкрасилась – совсем капельку теней на веки да чуточку туши, чтобы подчеркнуть глаза. Теперь духи, тоже совсем чуть-чуть. Разыскала и вдела в уши небольшие сережки-колечки, на ноги надела коричневые сандалии на небольшом каблучке – те, в которых была все утро. Причесала светлые волосы, заколола их наверх, посмотрелась в зеркало. Нет, нехорошо. Снова распустила волосы по плечам – вот так гораздо лучше.

Закончив, сделала шаг назад и придирчиво оглядела свое отражение. То, что нужно – не слишком изысканно, но и не слишком повседневно. Она не хотела произвести неверное впечатление. В конце концов, неизвестно, чего ожидать. Это было так давно, невероятно давно, что угодно могло случиться с тех пор, всего и не угадаешь.

Она перевела взгляд на руки и увидела, что они дрожат. Смешно. Ее никогда нельзя было обвинить в излишней чувствительности. Так же как и Лон, она всегда была очень самоуверенна, даже в детстве. Иногда это создавало ей проблемы во время свиданий – отпугивало большинство мальчиков ее возраста.

Взяла сумочку и ключи от машины, не забыла и ключ от номера. Нервно покрутила его в пальцах. Сказала себе: «Ты зашла слишком далеко, отступить сейчас было бы глупостью», – и тут, вместо того чтобы выйти, вернулась и села на кровать. Взглянула на часы – почти шесть. Пора идти, ведь не хочется возвращаться в темноте. Нет, еще минуточку.

– Черт, – прошептала она, – зачем я вообще приехала? Нечего мне здесь делать! Совершенно нечего!

Однако она сама знала, что это неправда. Знала, что собирается делать и ответы на какие вопросы хочет получить.

Она открыла сумку и нашарила там сложенную в несколько раз газетную вырезку. Медленно, почти благоговейно вытащила ее, развернула, стараясь не порвать, и несколько секунд молча смотрела на знакомую статью.

– Вот, – пробормотала она. – Вот за этим я и приехала!

Ной поднялся в пять и около часа, как и каждое утро, плавал на своем каяке. Когда вернулся, переоделся, разогрел вчерашние бисквиты, сгрыз пару яблок и запил завтрак двумя чашками кофе.

Он, как и вчера, занялся починкой изгороди, заменяя подгнившие доски новыми. Стояло бабье лето, столбик термометра подползал к восьмидесяти,[5] к обеду Ной вспотел, устал и рад был возможности передохнуть.