Читаем без скачивания Сказка про наследство. Главы 10-15 - Озем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Глупости, Влада. Дюше под шестьдесят.
– Хорошее вино от выдержки только прибавляет. Как коньяк… Нередко престарелые красотки предпочитают молодых жеребчиков. Наш папа – мужчина… В каком возрасте женщина начинает предпочитать молодых мужчин, мама? Теоретически…
– Прекрати свои инсинуации!
– Не буду, не буду. Твоя бабушка – соседка Дюша, а не та, которая умерла – образец нравственности… Тогда не согласилась бы она нас приютить? На одну ночь. Мы бы заплатили… – тон у Влады умоляющий.
– Про приютить она не заикалась. Хотя очень любезна. Сразу отдала ключи от квартиры на втором этаже. Что мне оставалось делать, как не поблагодарить? К сожалению, мы поговорили с Дюшей до того, как я поднялась и обомлела…
– Мама, там же недавно покойница лежала. Я до ужаса боюсь. И ты боишься.
– Поверь, Влада, это не самое ужасное. В квартире, поистине, разгром. Жил старый человек, и его ничто не заботило… Очевидно, последние пятьдесят лет не заботило… Серая побелка на стенах и потолке. Мебель из коммунхоза – не ведаю, что означает этот термин – просто на ум пришло. Убожество. Как быть?..
– Вспомнила! Толстяк-верзила Поворотов предлагал номера в курортном комплексе. Здесь есть курорт? Тогда почему нет вышек связи?
– Горно-лыжный. Название – «Редивей», красный цветок. Недавно построили. Встречалась реклама.
– Превосходно! Дождемся папу, встанем на лыжи и закондыбаем. Ты, Вано, впереди лыжню прокладываешь… Как в старину говорилось – где должен быть командир? впереди, на лихом коне. Или на танке. Две борозды можно гусеницами пробуровить даже в твердой породе – не в граните, конечно…
– Дети! Замолчали! не то переругаетесь… Надо потерпеть. Дождаться папу. Влада, не ужасайся – да, неприятность, хотя не смертельная…
– Не смертельно? Ты молчишь, Вано? Нравится? Мало кортубинских приключений, когда вам хвост прищемили? Не смертельно ведь! Или как? или для кого?.. Борцы за правое дело! Но я-то в справедливость не играла, киоски не трогала – почему должна страдать?
– Я не против. То есть, против, чтобы ты страдала, бедняжка. Действительно, останемся, переночуем как люди. Отдохнем. До Кортубина гнать не близко.
– Как люди?!
– Да. Именно. Если ты заметила, Влада, кругом люди. Даже в Утылве. И нас они слышали.
– На этой нравоучительной ноте беседа между братом и сестрой прервалась. Иван настоял, чтобы Влада поднялась с ним в бабушкину квартиру.
– Кончай ломаться! Иди! принцесса или даже императрица. Владка, слишком мнишь о себе…
– В подъезде они прижались по стенкам – навстречу спускался Поворотов уже без вещей. Приблизившись, начальник СБ ТыМЗ состроил льстивую гримасу на лице:
– Ваша мама сказала, что вы переночуете здесь. Не дворец, естественно… Если потребуется помощь, я оставил телефон. Предложение о курорте в силе. Звоните. Всегда готов!..
– Под слоновьими ногами деревянная лестница не то, что заскрипела – жалобно распелась: пощадите, люди добрые… Влада критично, не без издевки, оценила риск – лестница-то древняя. Иван предупредительно приложил палец к губам. С чувством исполненного долга Поворотов удалился. Брат и сестра промолчали. Дальше у Влады буквально опустились руки. Кивнув на облезлую бабушкину дверь, она трагически заломила бровь.
– Ну, и как тут жить?!
После прохода троих Елгоковых в квартиру, снизу хлопнула другая дверь. Очевидно, любопытная соседка (опять же Дюша). Она выждала минут десять и вторглась к гостям, окинула острым взглядом обстановку.
Влада стояла в центре большой комнаты, не желала зайти никуда больше – ни в спальню, ни в кухню. Не желала ни до чего дотрагиваться. Она вся съежилась, вдавила ноготки в ладони, выпятила брезгливо нижнюю губу. Словно с потолка сыпались ядовитые пауки, на полу валялись кучи рыжей шерсти, а внос ударял резкий и кислый запах. Застывшая скульптура негодования. Нет, ее не заставят!..
Тая, исчерпав разумные аргументы, наупрашивавшись и откричавшись, решила не трогать дочь. Однако потакать ей тоже нельзя. Сегодняшний каприз превысил все рамки. Девчонка обнаглела! Очень бы пригодилась Юлия с ее ежовыми рукавицами, но Юлия в Коммуздяках.
Словоохотливая Дюша попыталась разрядить напряженную атмосферу.
– Дорогие гости, надеюсь, не помешала? Я на минуточку… Не отчаивайтесь так. Верно, квартира запущена. Бабушка болела, да и одна она… А я помогу, помогу!.. Это ваши детки, Таисия Евгеньевна? Какие взрослые. Дочка – ну, просто красавица, в маму. Сын же… это ваш сын?
– Иван. Сын. Что, не похож?
– Почему? Похож. На отца. Еще повыше и пошире. Самостоятельный мужчина… Тогда вот что. Понятно, вы не в восторге. Покойница – не миллионерша – лишь учительница. Жила скромно. Вещи не копила. Только на книжки не жалела учительской зарплаты. Целый шкаф. Русская классика – что в местном кагизе можно было приобрести. Хотя сейчас кто читает книжки? У детей гаджеты. У моего Костяни смартфон.
Мордочка у Влады страдальчески вытянулась.
– Мама, о чем она? В том шкафу пылищи – зачихаешься… И похоже, кошкой пахнет…
– Ведь можно проветрить. Гвоздь отогнуть и окно распахнуть. Все старые запахи улетучатся, – подал голос Иван.
– Тая коротко и сурово ответила дочери.
– Не выкаблучивайся. Лучше сделай чего-нибудь. Не стой столбом!
– Я прибиралась после похорон. Не стерильно, но большую грязь вывезла. Вещи совершенно не нужные выкинула. Почти чисто. А что бедно… – Дюша щебетала до приторности.
– Нормально, – ответила Тая.
– А будет еще лучше. Я говорила Максиму, и вам скажу. Кровать бабушки не занимайте. Большой комнаты хватит, чтобы удобно устроиться. Я дам вам две раскладушки – они крепкие. Для мужчин. Дам одеяла, подушки, белье – у меня этого добра… Все приготовлено. И вы же ненадолго – сами решили, что на ночь…
– Я принесу раскладушки, – предложил Иван. – А вы с Владой спите на диване. Владка, не изображай мировую скорбь!
– Пока прошу ко мне. Ужинать. Я как чувствовала – наготовила на бригаду. Знала, что вы приедете. Ой, не слушайте меня, дуру старую… Прошу, прошу к столу, гости дорогие!
**
В нашей истории (на данном этапе) звезды сошлись чудесато – совершенно по-разному даже для близких и родных людей. На берегу Виждая старший Елгоков сидел возле костра и вел странную дискуссию о цене счастья для всех (самого благородного человеческого желания!), о лицемерии и неблагодарности наследников. Горькая тема и горькие плоды, которые Максим принужден вкушать, а новый друг Килька только подбавлял горечи. Старший Елгоков горевал и даже плакал. Тяжелая ночь для него. Примерно в то же самое время – когда вечер наступил окончательно и зачеркал окна снаружи, младший Елгоков – Иван – вышел на улицу подышать свежим воздухом. И мысли его, пребывавшие доселе в пучине
