Читаем без скачивания Не лезь в бутылку, или Джинн в посудной лавке - Натали Геннадьевна Мед
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И где он, возница ваш? – выступила вперёд Элис. – Может, получится вылечить.
– Ни, не выйдет, – помотал головой Борх. – Токма поднять. Да накой он вам, даже поднятый, без башки-то?
Мы с джинном уставились в направлении, указываемом корявым перстом Борха и действительно под ближайшей пушистой ёлочкой узрели бренные останки того, кто ещё недавно был извозчиком. Увы, он действительно был мёртв окончательно и бесповоротно, ибо ни одному живому существу не удавалось ещё выжить без головы. Голова, кстати, была аккуратно сложена рядышком.
– От… – развёл руками Борх. – И шо делать, не знам. Енто мы брать не хотим, – он ткнул пальцем в повозку. – Енто дрец, как дурно воняеть!
Проблемы выстраивались шаткой пирамидкой из кубиков, собираемой рассеянным трёхлеткой с неустойчивой координацией, и всё грозило разлететься вдребезги от одного неловкого движения.
– Ох, большой мужчина, – Элис неожиданно оказалась рядом с Борхом. – Не горюй, обдумаем, как горю твоему помочь. Давай-ка спрячем пока эту подводу так, чтобы её не смогли найти – вы же можете, правда? – и пойдём вот к нам, перетрём, что тут у вас за проблемы. Авось что придумаем.
Борх ошарашенно посмотрел на меня, а я только развела руками: дескать, слушаем старших. Хотя, если честно, очень хотела задать джинну пару интересных вопросов, начинающихся словами: «какого ятидрёного хрепа?..» Но я сдержалась. С этим типом я вообще скоро выработаю железную выдержку и познаю, наконец, то самое ментальное равновесие, к которому нас призывали на семинарах по медитации.
– К вам? – аккуратно сложил лоб гармошкой Борх. – Енто вот к леде в хату?
– Да-да, – жизнерадостно сообщила Элис. – У неё там как раз завалялась бутылка ведмедевки. Видать ещё её дед гнал. Выпьем и всё обсудим.
– Ооо! – единственный глаз Борха заволокло блаженной поволокой. – Ить! Дело баишь.
– Муау! – раздался возмущенный вопль у меня из-под ног, и я обнаружила гневно топорщащего усы Батона. – Кот явно выступал против разбазаривания моих наследных сокровищ.
К сожалению, кот и я остались в меньшинстве.
Под чёткими указаниями явно торопящегося вкусить ведмедевки Борха его подельники быстро закопали бренные останки возницы под той же ёлочкой (причём это произошло настолько быстро, что я невольно задалась вопросом, нет ли среди них заодно и оборотня-крота), выпрягли и увели лошадей, а саму повозку оттолкали куда-то в кусты…
– Пойдём со мной, – подошла ко мне Элис. – Будешь делать вид, что колдуешь, а я укрою повозку.
– Думаешь, я сама не в состоянии сотворить хорошее заклинание отвода глаз? – прищурилась я.
– Ну, твори, – неожиданно покладисто согласилась Элис. – Я прослежу просто.
В результате, чтобы утереть нос заносчивому джинну, я напряглась так, что чуть потом не рухнула на месте. И только гордость удержала меня в вертикальном положении. Гордость и одобрительный взгляд этого типа. Помилуйте, я что, уже стараюсь получить его одобрение? Дрец!
Батон, впрочем, тоже одобрительно потёрся о мои ноги. Но тут я была уверена, что подлец просто хочет, чтобы я взяла его на руки и донесла домой. Ну уж нет! Сам пришёл, сам вернётся. А у меня тут, как я погляжу, пьянка натуральная намечается. Вон, пообещали им ведмедевку, рвутся в деревню, аки боевые кони! Интересно, где у деда был спрятан этот напиток, и как это я его проглядела? С таким соседом, как у меня, нужно фляжку с ведмедевкой всегда под рукой держать. Нервы-то не казённые!
Глава 26. Что там у пьяного на языке?
Пьянка удалась знатная, ничего не скажу. Джинн-Элис действительно приволок откуда-то несколько огромных пыльных бутылей ведмедевки. Я вспомнила, что видела в подвале не только мешки и сундуки, но и перегонный куб на верстаке. Похоже, дед отвечал за снабжение деревни «горючим».
Как-то ловко оттеснив меня в сторону и небрежно порекомендовав заняться чем-нибудь тихим («зелье бы, что-ли, какое сварила, а?»), Элис ловко расставила по столу мензурки (у деда посуды со скрипом хватало на пару человек), бутылки и даже какие-то закуски. Откуда она взяла закуски, было для меня тайной, покрытой мраком. Надо будет при случае расспросить. А то как я прошу на ужин что-нибудь принести, мне дохлого оленя предлагают, а как мужики нажраться пришли, так им тут просто королевский стол вмиг организуют. Ну вот что это, как не женоненавистничество чистой воды?!
При всём при этом я не могла отделаться от ощущения, что у разворачивающегося передо мной действа имеется второе дно. Элис вилась вокруг мужиков, как заправская хозяюшка, подливая ведмедевки, подвигая поближе бутылки, подкладывая закуски…и над всем этим витал флёр магии. Что эта фальшивая дама вытворяет?
А мужики постепенно оттаяли, расслабились, разговорились…
Я тихонько утащила себе кусочек пирога со стола и забилась в уголок, чтобы не отсвечивать, тем более, что мужики словно перестали замечать не только меня, но и Элис, разговаривая друг с другом, подначивая, что-то вспоминая… А потом, когда уже несколько бутылей ведмедевки опустели, Элис начала задавать вопросы. Хитро, словно невзначай, когда было непонятно, кто спрашивает, и казалось, что просто один из мужиков что-то уточняет… Это было феноменально.
Из того, что я слышала складывалась интересная картина. То, что наши леса давно были облюбованы контрабандистами для переправки товаров по обе стороны границы, это я уже давно поняла. Но во время войны это приобрело небывалый размах. Переправляли награбленное, переправляли оружие и даже рабов, хотя рабовладение и у нас, и в соседних странах было запрещено. В общем, царил полный бардак.
И наши мужички участвовали во всем этом, как могли. Будучи истовыми патриотами Бурхазии, они подвергали тотальному разграблению все грузы, которые принадлежали мироянцам, освобождали рабов и вообще всячески способствовали восстановлению справедливости, как они её понимали. Проблема оказалась в том, что наши собственные бурхазийские аристократы и военные чины понимали справедливость немного иначе, а именно, как сочетание обстоятельств, способствующее набиванию их кошелька, и не гнушались награбленным, рабами (из своих же сограждан), которых они отправляли за границу для продажи на южных рынках, поддержки противной стороны оружием (за звонкую монету) и вот даже таким постыдным делом, как наркотики.
