Читаем без скачивания Голубая луна - Макс Мах

– Думаю, мы сможем решить эту проблему, – улыбнулся князь Дмитрий, – став княгиней Полоцкой, вы войдете в мою семью. И королю Эринора придется принять этот факт. Мои послы ему это объяснят. Но все это потом, а пока… добро пожаловать в нашу семью, принцесса!

Правду сказать, это было неожиданно и приятно. Направляясь в Гардарику, Герда думала об одном лишь князе Иване, как бы забыв, что у него есть не только семья – отец и братья, – но и господин – великий князь Новгородский Дмитрий. И вспомнила об этом только тогда, когда Иван повез ее в Великокняжеский терем. Вспомнила и испугалась. Одно дело – влюбленный в нее мужчина, и совсем другое абсолютный монарх, приходящийся этому мужчине отцом. Мог ведь и разгневаться за самовольство сына, не говоря уже о том, что имел силу прогнать ее взашей, чтобы не мутила воду. Принцесса или нет, хлопот от нее больше, чем чести. Поэтому, сидя перед венценосцем – ну, хорошо хоть не стоя, – она готовилась к худшему, то есть к тому, что и этот жизненный взлет завершится традиционным уже падением. Однако вышло по-иному. Князь ее неожиданно принял, и принял хорошо. В доброту его немереную Герда, впрочем, не поверила. Наверняка князь Дмитрий успел все просчитать и пришел к выводу, что Герда вреда не принесет, а польза от нее, напротив, может быть и, возможно, немалая. А вот в чем эта польза, это уже совсем другой вопрос. Предположить, конечно, можно, но нужно ли? Герда решила, что пока не нужно, потому что ломать голову над сложными проблемами бытия можно и в другое время.

Глава 4

Невеста

Правду сказать, думая о «сюрпризе», Герда имела в виду великокняжеский двор, однако, как вскоре выяснилось, Иван строил совсем другие планы. Он хотел удивить «всех приглашенных на бал», включая принцессу Шарлотту и ее свиту. Об этом, собственно, и зашел разговор утром за завтраком.

– Как спалось? – спросил Иван, едва они поздоровались, встретившись у стола, накрытого на два куверта[31].

Простой вопрос, не подразумевающий развернутого ответа. Всего лишь форма вежливости, никак не более. Но сегодня Герда явно была не в себе.

– Плохо, – неожиданно для самой себя призналась она. – Перенервничала намедни.

– А мне казалось, лишить вас спокойствия – задача не из легких, – медленно произнес Иван.

– Это ошибочное мнение, – не без горечи усмехнулась Герда в ответ. – Как говорится, «Homo sum, humani nihil a me alienum puto». Я женщина, Иван, и мне свойственны те же слабости, что и всем остальным женщинам[32].

– Так чем же была вызвана ваша внезапная слабость? – Казалось, сказанное Гердой не на шутку взволновало князя Полоцкого.

«Отчего это его так занимает?» – удивилась Герда, но, не найдя ни единой причины для скрытности, сказала все, как есть:

– Возможно, это удивит вас, Иван, но я никогда раньше не выходила замуж. С отцом жениха, что не странно, я тоже встретилась вчера впервые.

И в первый раз оказалась лицом к лицу с правящим монархом… Вам этого мало?

– Пожалуй, даже много, – покачал головой Иван.

– Я ведь тоже не спал, – признался он спустя мгновение. – Вы, Герда, первая женщина, которой я сделал предложение выйти за меня замуж. Вчера вы ответили мне согласием, отец не отправил меня за самовольство в изгнание, и, если этого мало, то и женюсь я тоже в первый раз.

– Мелодраматично, – вздохнула Герда. – Просто роман какой-то… Впрочем, не будем усугублять. Давайте, Иван, оставим эту странную тему, а то я еще больше распсихуюсь!

– Как скажете!

– Так и скажу, а еще спрошу. Когда мы поедем к Шарлотте?

– А давайте сделаем ей сюрприз, – предложил Иван.

– Как это? – нахмурилась Герда.

– Я предлагаю уехать из города прямо сегодня, – объяснил князь, – а вернемся мы уже к балу.

– И куда вы меня собираетесь умыкнуть? – поймав смысл интриги, поинтересовалась Герда.

– Да тут недалеко. На Печерском озере у меня есть малый детинец…

– Малый детинец? – переспросила Герда.

– Замок, – перевел ей Иван. – Крекша. Княжеские хоромы, двор и сад, хозяйственные постройки и палисад из толстых бревен. У нас его называют тыном, но можно попросту – стена. Ну а под стеной деревенька. Место живописное и тихое: сосновый бор, озеро подо льдом, березняк… И добираться туда по зимнему времени легко: сначала по Волхову, по льду, потом по притоку Мсты. За пару часов как раз и доедем, хоть верхами, хоть на санях.

– Звучит соблазнительно… – задумалась Герда, но Иван ее задумчивость истолковал по-своему:

– Герда, вам нечего опасаться за свою честь…

– Серьезно? – подняла она бровь. – Даже не попробуете?

– Я даю слово!

«А зря! Придется самой…»

– Возьмете с собой Тильду и ваших наемников… – продолжал между тем убеждать ее князь Полоцкий. – Дело ведь не только в сюрпризе. Когда еще у нас с вами появится возможность провести столько времени вдвоем? Поговорить, погулять, посмотреть друг другу в глаза…

Герде его идея понравилась. И в самом деле, если уж она выходит за него замуж, то стоило бы поближе узнать своего будущего мужа.

– Я согласна.

– Замечательно! – с довольной улыбкой приветствовал ее решение Иван. – Тогда едем, не откладывая!

Сказано – сделано, а Иван, следует заметить, оказался чрезвычайно деятельным человеком, и уже через несколько часов Герда нашла себя сидящей в поставленной на полозья кибитке. Иван устроился рядом, заботливо укрыл ее ноги медвежьей полостью и кивнул ожидающему приказа кучеру. Тот довольно осклабился, свистнул, щелкнул кнутом, и сани тронулись с места. А там уже и конвойные подтянулись, беря кибитку в коробочку, и вторая тройка – на ней ехали несколько служанок – пристроилась позади. Впрочем, Герда смотрела только вперед, подставив лицо морозу и ветру. Холода она не боялась. Теперь уже нет. На то и колдовство, чтобы кожа не обветрилась и не полопались губы.

А между тем тройка выбралась из тесноты городских улиц, и лошади прибавили хода. Честно говоря, Герда такой прыти от них не ожидала, но, съехав на волховский лед, упряжка развила невероятную скорость[33]. Она словно летела над снежным простором, и от восхищения, переходящего в восторг, у Герды едва не вскипела кровь. Жар обдал все ее тело, смывая сомнения и страхи, как проточная вода смывает с уставшего путника дорожную пыль. Обострились чувства: сейчас Герда видела и слышала многое из того, о чем прежде даже не догадывалась. Звуки, краски, мелкие подробности, которые на таком расстоянии не различает глаз… Но если бы только это! Рука Ивана, сжимавшая ее пальцы. Даже через толстую кожу перчаток Герда чувствовала его прикосновение так, как если бы его пальцы ласкали ее обнаженную кожу.

Вторая волна жара заставила ее ощутить желание такой силы, какого Герда не испытывала никогда в жизни. То есть только сейчас, по-настоящему прочувствовав на себе этот