Читаем без скачивания Белый вождь - Томас Майн Рид

– Довольно, – произнес старый воин. – Мы не имеем права, храбрый чужестранец, доискиваться причины твоего решения. Если ты не хочешь быть нашим вождем, то останешься нашим другом. Мы располагаем еще одной, хоть и слабой возможностью доказать тебе свою признательность. Наш враг похитил все твое достояние, но оно отбито и будет возвращено тебе. Кроме того, мы очень просим тебя провести несколько дней с нами и не отказываться от нашего простого гостеприимства. Согласен ли ты?

Все индейцы дружно присоединились к оратору, и Карлос охотно принял это приглашение.

Неделю спустя, через Льяно Эстакадо направлялись к северо-западу пятьдесят мулов, навьюченных бизоньими шкурами и вяленым мясом. На вожаке-муле сидел погонщик, метис по происхождению. Сзади следовали три повозки, запряженные быками, в сопровождении краснокожих работников. Отчаянный скрип колес распугивал даже волков, бродивших в зарослях.

Впереди каравана на красивом вороном коне ехал всадник, который время от времени оборачивался с видимым удовольствием посмотреть на свои богатства.

Этим всадником был Карлос, охотник на бизонов.

Вако оказались щедры. Мулы и груз были подарком племени мстителю за их убитого вождя, но этим все не ограничилось. В кармане у охотника находился мешочек с редким сокровищем, подаренным ему вако, которые обещали со временем подарить ему гораздо больше. Что же было в этом мешочке? Деньги или драгоценные камни? Нет, в нем находился только песок, но песок этот был желтый и блестящий.

Это было золото!

Глава XVIII

Обед у коменданта

Через два дня после праздника святого Иоанна комендант Вискарра давал в крепости обед для нескольких своих приятелей-холостяков, любивших поболтать за стаканом вина. В их числе находились блестящий Эчевариа, священник, отцы-миссионеры, которые, благодаря своему положению, принимались на всех пиршествах, и эти двое столу уделили особое внимание.

Обед состоял из множества блюд мексиканской кухни, из которых большая часть сильно была приправлена перцем: говядина, жаркое, все виды перца… С уничтожением последнего блюда подали разнообразное питье, составляющее суть подобного обеда: мадера и бордо, херес и канарское появились на столе в бутылках разной величины и формы, а для любителей чего-нибудь покрепче принесли золотистого каталонского и мараскино. Комендант обладал хорошим винным погребом. Он выполнял не только обязанности коменданта, а заведовал также и таможенными сборами, что приносило ему небольшие подношения – корзину шампанского или дюжину бордо.

Вино лилось рекой. Священник стал обходительнее; отцы-миссионеры позабыли свои четки и власяницы, и старейший из них, отец Хоакин, не стеснялся припоминать некоторые пикантные похождения, которые случались с ним до поступления в монахи. Эчевариа рассказывал анекдоты о Париже, где он с успехом ухаживал за гризетками. Испанские офицеры, как вежливые хозяева, доставляли гостям удовольствие вести подобные разговоры, хотя сами были достаточно сдержанны. Однако же Вискарра не мог удержаться от многочисленных намеков о тех опустошениях, какие он производил в сердцах севильских красавиц, вспоминал о своих несчетных победах над ними. Он долго стоял с полком в стране апельсиновых рощ, а андалузская грация (gracia andalusiana) была постоянным предметом его восхищения.

Робладо обожал обитательниц Газанны, отдавал им предпочтение и приходил в восторг от пышной и грубой красоты, отличающей квартеронок. Поручик, стоявший в богатой мексиканской провинции Гвадалахаре, восхищался тамошними молодыми девушками, славящимися, после китаянок, самыми маленькими ножками в мире. (Речь идет не о старом испанском городе Гвадалахара.)

Получалось так: то, что требует особой деликатности – качества и личности женщин – обсуждалось самым грубым, непристойным, неприличным образом. Присутствие духовных лиц – трех служителей церкви – нисколько этому не препятствовало; напротив, священник и оба отца иезуита хвастались своими любовными связями и приключениями с таким же бесстыдством, как и их собеседники, собравшиеся за столом и отличавшиеся безнравственностью. Эти святые отцы были не менее грешны, чем остальные. Несколько стаканов вина вымыли из них остатки сдержанности и осторожности, которую они обычно соблюдают. Только одним простолюдинам, наивным крестьянам и простодушным слугам эти недостойные патеры твердили о благочестии, их показная святость и предназначалась трудягам. За столом они тоже принимали иногда благочестивый вид, изображая набожность, но только ради шутки, чтобы придать рассказу о каком-либо похождении больше остроты или комизма. Вдруг среди общей беспорядочной и крайне развязной беседы воцарилось глубокое молчание. Это случилось сразу же после того, как кто-то произнес имя Карлоса, охотника на бизонов. При одном этом имени отцы-миссионеры и священник скривились, Робладо нахмурил брови, а на лице коменданта Вискарры отразилось такое смешение чувств и ощущений, в котором и разобраться было нелегко.

Блестящий Эчевариа, из-за легкомысленности которого произошла эта неожиданная перемена, так как именно он упомянул это имя, прибавил:

– Клянусь честью дворянина, этот Карлос такой наглец, каких я никогда не встречал даже в Париже, в этом республиканском городе! Возможно ли, чтобы жалкий торгаш, ничтожество, которое торгует мясом и шкурами, словом, мясник, убийца бизонов, осмелился претендовать… Parbleu![20]

Эчевариа из деликатности ругался всегда по-французски, хотя разговаривал по-испански, – он считал, что так вежливее.

– Это неслыханная дерзость! – воскликнули многие голоса.

– Впрочем, – заметил сидевший в самом конце стола молодой человек, и весьма некстати, – прекрасная дама, по-видимому, не разделяет вашего мнения.

Последовал всеобщий протест, громче и яростнее всех возражал капитан Робладо.

– Дон Рамон Диас, – сказал он легкомысленному человеку, – здесь вы ошиблись, вы ничего не видели. Я был в это время возле дамы и могу вас заверить, что она пришла в негодование. (Робладо солгал умышленно.) Что же касается ее отца…

– О, – возразил со смехом дон Рамон, – я и не сомневаюсь в гневе ее отца, это вполне естественно. Ха-ха-ха!

– Что же это за человек? Кто такой этот Карлос? – спросил один из гостей.

– Превосходный наездник, – ответил дон Рамон. – И сам комендант подтвердит это.

И он понимающе обернулся в сторону коменданта.

Вискарре не понравились ни реплика молодого дерзкого человека, ни это обращение, ни сопровождавшая его насмешливая улыбка.

– Вы проиграли значительную сумму? – спросил у него священник.