Читаем без скачивания Премьера убийства - Найо Марш

— Все это очень убедительно, — усмехнулся Дорси, пристально взглянув на Элен, — если только не произошло чего-нибудь новенького, что могло стать особым мотивом…

Элен не поднимала головы.

— Думаю, Адам прав, — медленно произнесла она. — Он вдруг осознал степень своего падения и был сражен этим. И увы, в жизни он был очень одинок…

— О Господи, Господи! — Гая Гейнсфорд попробовала заломить руки, и этот жест ей, как ни странно, удался. — Я так виню себя, так виню…

Доктор Резерфорд издал громкий стон, словно у него вырывали зуб, но Гая самозабвенно вела свою роль:

— Я так его подвела! И он так переживал из-за этого! Наверное, это было последней каплей в его страданиях!

— Нет, нужно обладать терпением ангела, чтобы слушать этот бред! — не выдержал Резерфорд и было поднялся, но тут в комнату вошел Клем Смит. Он нехорошим взглядом посмотрел на Элен Гамильтон и процедил:

— Они все еще в его гримёрной. Обещают, что не задержат нас надолго.

— Вот бы хорошо! — мученически воскликнул Перри Персифаль. — Хочется надеяться, формальностей будет немного и мы сможем наконец разойтись по домам!

— Во всяком случае, они сейчас придут сюда! — отрезал Клем.

Он взял миску с супом, удалился в уголок и стал быстро есть. Все молча смотрели на него.

— Ну и о чем они тебя выспрашивали? — вдруг встрепенулся Джейко.

— О том, кто чем занимался в тот момент…

— А еще?

— Ну… Кажется, они проявили интерес к тому, как театр ремонтировался…

— И в особенности как были переделаны уборные артистов?

— Ага, — печально кивнул Клем. — Именно.

Повисла пауза, снова нарушенная Джейко.

— Нет ничего удивительного, — заявил он. — Элен уже продемонстрировала нам свою откровенность, да и Адам толкнул речь. Давайте! Пусть каждый, наконец, выскажется… Я со стороны похож на страуса, это верно, но мне бы не хотелось по страусиному прятать голову в песок. Мы все помним о том случае в «Юпитере»… Когда об этом говорит Гая, у меня возникает ощущение, будто открываешь шкаф, а оттуда выпадает скелет… Понятно, что после того прискорбного случая джентльмены из полиции хотят убедиться, что имело место самоубийство. И поскольку мы все также уверены, что произошло самоубийство, нам просто не надо им мешать. Вот и все.

— Здорово сказано, — вставил Пул.

— Похоже, этот случай получит огласку, — поморщился Дорси. — Театр от этого, чувствуется, не выиграет…

— Боже мой, какая там огласка! — воскликнул Персифаль. — Если давно уже пора лечь у себя дома в постель, время ли думать о какой-то там огласке и всякой прочей мещанской ерунде?! Вопрос в том, будем ли мы продолжать постановку?

— А почему бы и нет? — вздохнул Пул.

— Ну хорошо, а вы что думаете, Джей? Насчет роли Бена? — спросила у Дорси Элен Гамильтон.

— Я мог бы взяться за нее, да поможет мне Бог, — тяжело сказал Дорси. — Но кто будет со мной заниматься?

— Я готова поработать с вами в любое время! — Элен подняла брови.

— Ну что ж, отлично.

Мартина почувствовала, что, как только разговор перешел на профессиональные рельсы, лица актеров разгладились и просветлели. Только один Пул, казалось, никак не мог стряхнуть с себя угрюмость. Глядя на него, Мартина вспомнила его карандашный портрет в «оранжерее» — такой же отстраненный, печальный взгляд…

Завязалась оживленная, почти веселая беседа о перепостановке, с новыми исполнителями. Клем Смит, Джейко и Персифаль увлеченно говорили одновременно — каждый свое, — когда Гая Гейнсфорд, одаренная талантом устраивать сцены в жизни, патетически воскликнула:

— О нет, я не могу этого вынести! Господи, как же вы все ужасны!

Беседа прервалась. Овладев на секунду всеобщим вниманием, Гая поняла, что пора быстренько подводить дело к кульминации. Она удачно воспроизвела один раз уже получившийся прием с заламыванием рук и, держа локти наружу, разразилась долгой жалобной тирадой, все время беря на октаву выше, чем следует:

— Вы сидите и говорите о спектакле так, словно ничего не произошло, ровным счетом ничего! Как вы можете! Когда рядом, за этой дверью, лежит еще не охладевшее, можно сказать, свежее тело вашего собрата, о котором вы забыли скорее, чем он успел умереть… И если вы думаете, что я когда-нибудь еще появлюсь в этом проклятом месте, которое вы называете театром, то говорю вам — меня силком не затащишь сюда, в это отвратительное логово. Надеюсь только, что мне сообщат о времени похорон, ибо я здесь, кажется, единственная его родственница…

Все кинулись успокаивать и разубеждать Гаю, но она величественным жестом звезды экрана остановила соболезнующих.

— Вам не следует обременять себя объяснениями, — горько воскликнула Гая. — Наоборот, я слишком хорошо все понимаю…

Она со своей недосягаемой высоты кинула косой взгляд в сторону Мартины и добавила:

— А вы — вы изо всех сил боролись за эту ничтожную роль, так радуйтесь теперь, что получили ее наконец! Но я считаю вас в немалой степени ответственной за то, что здесь произошло…

— Стоп, Гая, дубль отсняли, — криво и недобро усмехнувшись, сказал Адам Пул. — Второго дубля не надо.

— Нет! Вы не сможете заткнуть мне рот! Это было последней каплей, которая довела моего дядю до ужасного конца, и мне все равно, кто об этом знает, а кто нет!..

Пока Гая договаривала свою вдохновенную речь, на сцене незаметно возник суперинтендент Аллейн.

Хотя Аллейн, безусловно, слышал каждое слово из этой мелодекламации, он сумел ничем этого не показать.

— Ну-с, так-так, — начал Аллейн. — Видите ли, я собираюсь сообщить вам не совсем, как бы это выразиться, приятные новости. Точнее, совершенно неприятные. Нам, кажется, не удастся справиться с нашей частью работы так легко и просто, как я сперва надеялся. Случай очень неоднозначный. Я понимаю, что вы все уже безумно устали, и прошу меня простить. Но, повторяю, обстоятельства дела намного сложнее, чем вам, возможно, казалось.

У Мартины похолодело в груди. Аллейн повернулся к мисс Гамильтон:

— Вы, естественно, понимаете, что мы не могли обойти вниманием и тот прискорбный случай, который произошел в этом театре несколько лет назад… Думаю, что каждый из вас также сразу же о нем вспомнил.

— Ну конечно, — согласилась Элен бесцветным голосом. — Мы тут уже говорили об этом.

Актеры притихли и посмотрели на нее с неудовольствием, но Аллейн быстро подхватил нить разговора:

— Так я и думал, видите… И мы тоже вспомнили о нем. Наверное, вы, как и мы, гадаете, не мог ли тот давний случай оказать на психику… гм!.. вашего мужа некое влияние?

— Я уверена, что оказал, — быстро ответила Элен. — Мы все так считаем.

В воздухе пронеслись нечленораздельные звуки, по которым можно было понять как то, что все согласны с мисс Гамильтон, так и то, что они абсолютно не согласны с ней… Только Резерфорд промолчал. Мартина с удивлением заметила, что его массивный подбородок опустился на грудь, а глаза прикрыты, словно он спал — он только что не храпел! Резерфорд сидел позади, за спинами актеров, и Аллейну не было его видно.

— У вас есть какие-нибудь доказательства? — спросил суперинтендент.

— Никаких особых доказательств тут быть не может, — пожала плечами Элен. — Я только знаю, что Бен много думал о том страшном случае. И ему не нравился этот театр — то есть, я имею в виду, помещение… Знаете, мистер Аллейн, актеры очень чувствительны к обстановке… Мы всегда говорим о театрах словно о живых существах… Вы понимаете, мистер Аллейн, я говорю «живых» в фигуральном смысле… Так вот, моему супругу никогда не нравилась атмосфера этого театра. И он высказывал это в таких выражениях, что я думаю, он много терзался из-за этого. У нас тут сложилось правило — не вспоминать о том печальном происшествии. Только он один часто заговаривал о нем. То есть не с нами, а с людьми, которые были причастны к тому случаю…

— Так-так, понятно, — проронил Аллейн и подождал, чтобы сержант успел записать сказанное, затем продолжил: — Кто-нибудь еще замечал у мистера Беннингтона предчувствия, суеверия или вообще опасения, связанные с этим зданием?

— О да! — воскликнула Гая с трагическими нотками в голосе, но под холодным взглядом суперинтендента несколько смутилась. — Он говорил об этом со мной, пока не увидел, как меня это расстраивает и пугает. Ведь вы должны понять, что я впервые… то есть я так чувствительна ко всему… Я просто ничего не могу с собой поделать… то есть вы можете смеяться, но для меня это было очень важно! Ведь есть вещи, о которых просто нельзя забыть ночами, когда…

— Ну так что же, — Аллейн попытался направить поток словоблудия в необходимое следствию русло, — что случилось, когда мистер Беннингтон обнаружил, что вас эти разговоры пугают? Что тогда?