Читаем без скачивания Маршалы Сталина - Юрий Рубцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Жуков не поддался давлению врагов и «доброжелателей». Преодолевая болезнь, лист за листом продвигал рукопись к завершению. Ох и отыгрались на ней, сокращая дни маршала, «специалисты» из ЦК и Главного политуправления СА и ВМФ, бесконечно корректируя написанное. Они добились включения в рукопись анекдотического — иначе и не скажешь — эпизода о том, что, будучи в апреле 1943 г. в Новороссийске, представитель Ставки маршал Жуков испытал острую потребность «посоветоваться» с полковником Брежневым. Встреча якобы не состоялась единственно из-за служебного рвения начальника политотдела 18-й армии, убывшего в тот момент на Малую землю. Без этого эпизода, подсказали маршалу, его воспоминания свет не увидят. «Умные люди поймут», — горько усмехнулся Жуков, ставя подпись под текстом со злополучным эпизодом.
Народ понял, тут же откликнувшись злым к власти анекдотом:
— Товарищ Жуков, вы подготовили план штурма Берлина?
— Так точно, товарищ Сталин.
— А с полковником Брежневым посоветовались?
Есть ли картина, способная более выразительно продемонстрировать истинное отношение политических геронтократов к национальному герою?
В нашем утверждении, что Жуков был чаще всего неугоден властям предержащим, думается, нет преувеличения, хотя Георгий Константинович и был удостоен большего числа наград, чем многие из его коллег. Но эти награды, в том числе четыре «Золотые Звезды» Героя Советского Союза и два ордена «Победа», были им заслужены, и даже высокопоставленные завистники не могли этого не признать. Тем не менее полководец оставался неудобным для правителей страны вплоть до самой кончины.
В новой России долг памяти Жукову возвращается. Учреждены орден и медаль его имени, за выдающиеся достижения в области военной науки и разработки оружия и военной техники вручается Государственная премия, также носящая имя полководца. А у памятника, вставшего в центре Москвы на Манежной площади к 50-летию Великой Победы, всегда живые цветы.
A.M. Василевский:
«ОТВЕТСТВЕННОСТЬ НЕСУТ И РУКОВОДЯЩИЕ ЛИЦА ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА»
Кто усомнится в том, каким мужественным человеком был маршал Василевский. А и у него подчас наворачивались на глаза слезы.
В августе 1943 г. Александр Михайлович находился в армии генерала В.В. Глаголева в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования. Шло сражение за Донбасс, шло непросто, и потребовался личный выезд в боевые порядки. В штаб армии вернулись на рассвете, когда время обязательного ежедневного доклада в Москву уже прошло. Представителя Ставки ждала телеграмма Сталина: «Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесение об итогах операции за 16 августа и о Вашей оценке обстановки… Вы мало дисциплинированы и забываете часто о своем долге перед Ставкой. Последний раз предупреждаю Вас: если Вы хоть раз еще позволите себе забыть о своем долге перед Ставкой, будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта»{106}.
Телеграмма, как вспоминал Василевский, потрясла его. Это был первый выговор за всю многолетнюю службу! И от кого — Верховного Главнокомандующего. Тогда-то и появились невольные слезы обиды: его, маршала, отчитали, словно нерадивого школьника. А ведь казалось, что Верховный уважал и ценил Александра Михайловича, прислушивался к его мнению, даже лично контролировал его отдых. И вот такой оборот…
Через полчаса после отправки злополучной телеграммы Сталин, видимо, и сам почувствовал неловкость ситуации. Он позвонил первому заместителю начальника Генштаба генералу А.И, Антонову и приказал:
— Задержите то, что я вам продиктовал. Телеграмму Василевскому не отправлять.
— Уже отправлена, товарищ Сталин.
Теперь порицание получил собеседник Верховного:
— Не всегда нужно торопиться, товарищ Антонов…
Себя бы следовало упрекнуть Верховному… А Василевский — что ж, он, конечно, переживал после выговора, но дело для него всегда было важнее чувств и эмоций. А недостатка в делах, самых важных, неотложных, ответственных, он никогда не испытывал.
В свое время Александр Михайлович, будучи сыном священника, окончил Костромскую духовную семинарию. Но затем круто повернул свою жизнь, поступив в Алексеевское военное училище в Москве. В июне 1915 г., завершив учебу, младшим офицером пехотной роты ушел на фронт. Вскоре стал командиром роты, немало повоевал на Юго-Западном и Румынском фронтах. В мае — июле 1916 г. поручику Василевскому довелось непосредственно участвовать в знаменитом Брусиловском прорыве.
В Красной Армии, куда Александр Михайлович был призван в апреле 1919 г., он прошел все ступени командирского становления: был помощником командира взвода, командиром роты, батальона. В должности помощника командира полка 11-й Петроградской дивизии в 1920 г. участвовал в войне с Польшей. Потом на протяжении восьми лет командовал стрелковым полком, пройдя отличную школу работы с людьми.
И все время учился. «Много получил я в результате чтения трудов видных русских военачальников и организаторов военного дела, знакомства с их биографиями, — вспоминал полководец. — Я серьезно изучал сочинения А.В. Суворова, М.И. Кутузова, Д.А. Милютина, М.Д. Скобелева. Я твердо усвоил некоторые истины, вычитанные в трудах названных выше авторов… Кое-какие тезисы я решил сделать твердым правилом на все время военной службы. “Поклоняться знамени”. “Служить Отечеству”. “Блюсти честь мундира”. “Близко общаться с подчиненными”. “Ставить службу выше личных дел”. “Не бояться самостоятельности”. “Действовать целеустремленно”… Для меня было важно стать хорошим командиром, и любые советы на сей счет я принимал как откровение»{107}.
Опыт Гражданской войны, полученные знания он стремился как можно больше использовать в обучении и воспитании подчиненных. Учил их тому, что требовала современная война с учетом нараставшего технического оснащения армии и появления новых родов войск.
«Хорошо дисциплинирован и воински воспитан. Спокойный, положительный и глубоко вдумчивый человек. В служебной деятельности проявляет достаточную настойчивость и разумную инициативу. Обладает большой работоспособностью и выдержкой. Пользуется вполне заслуженным авторитетом. Военная подготовка хорошая. Хорошо знает тактику, стрелковое дело и хозяйство части… Должности командира полка вполне соответствует. Заслуживает продвижения в очередном порядке на должность начальника штаба дивизии», — так характеризовал Василевского его прямой начальник в аттестации за 1928 г.
На опытного, хорошо подготовленного командира полка обратили пристальное внимание. В мае 1931 г. он был переведен в Москву в только что сформированное Управление боевой подготовки РККА. А в 1936 г. попал на учебу во вновь основанную Академию Генерального штаба. Часть слушателей первого набора специальная комиссия Наркомата обороны наметила самостоятельно, без заявления с их стороны о желании учиться, в их числе оказался и Василевский.
О таком повороте в биографии он не пожалел. Много внимания уделял изучению основ стратегии, оперативного искусства, тактики общевойскового боя, современного вооружения. Именно в пору учебы в академии особенно активно стал расширяться оперативно-стратегический кругозор будущего полководца, так блестяще проявленный им в годы войны.
Правда, Александр Михайлович проучился всего год, а затем, учитывая острый дефицит кадров, буквально выкошенных репрессиями, был в октябре 1937 г. назначен начальником отдела в Генеральный штаб. В мае 1940 г. получил повышение, став заместителем начальника Оперативного управления. Служба в Генштабе стала еще одной полезнейшей школой, определившей характер и стиль его последующей штабной и командной деятельности. Эта школа, как справедливо писал генерал армии С.П. Иванов, вошла в историю нашей армии как «шапошниковская», и заключалась она в практической работе непосредственно под руководством начальника Генерального штаба (май 1937 г. — август 1940 г, июль 1941 г. — май 1942 г.) маршала Б.М. Шапошникова. Василевский не только полностью усвоил его стиль, отличавшийся широтой взглядов и смелостью решений, прозорливостью и обстоятельностью, но в дальнейшем, когда сам стал руководителем Генштаба, обогатил его, принимая участие в разработке планов крупнейших стратегических операций и в их осуществлении непосредственно в войсках.
«Немногие люди оказали на меня такое сильное влияние и дали мне так много, как он, — с благодарностью отзывался Александр Михайлович о своем учителе. И добавлял: — На каждого из нас, кому выпало счастье работать и общаться с ним, он производил постоянное и неоценимое воздействие. И я всегда испытывал чувство гордости, когда Сталин, рассматривая тот или иной вопрос, говорил обо мне:
